Третий сон Петра Петровича

Самопиарю потихоньку свой роман "Красный маг"   https://author.today/work/497901

 Главгерою опять снятся красочные сны про годы свои молодые:

И снились Петру Петровичу годы обучения в училище колдовского хозяйства (то самое, в народе именуемое «ПТУ говна и палок»). И жизнь своя в то интересное время.

После выпуска из старших классов детского дома Пётр поступил в училище. В колд-центре, то есть мужском общежитии при училище, ему места не нашлось, набор в тот год получился большим, и на какое-то время его пристроили в социалке – социальной квартире, где проживало несколько одиноких людей и три семьи, без детей, разумеется. Пристроили хитро – владелец одного койко-места в комнате на двоих работал где-то на северах, и по-хорошему его должны бы отсюда выписать, но по каким-то причинам этого не сделали, и у Петра это было сугубо временное жилище – и оставалось таковым временным вплоть до конца последнего курса. Чемодан с вещами лежал на шкафу, сам вахтовик за всё время обучения появился дома ну хорошо если раза три сроком по неделе, так что они оба друг другу помогали, занимая ту койку, – во сне это Пётр Петрович хорошо для себя понял.

Единственное, располагался этот дом в рабочем квартале, далековато от училища – ну как далековато – с полчаса ходу. И еще у Петра был сосед по комнате в возрасте лет под (за) сорок – грузчик из местной продуктовой лавки. Он-то и научил Петра пить алкоголь и грамотно вести себя с женщинами. А их по дому хватало, и на этаже, и выше-ниже-справа-слева. Ведьм не было – рабочий квартал же, кроме Петра да коменданта дома, все неодаренные и дружные, такие коллективистские.

И всем домом то дни рождения устраивают, то похороны, то проводы бывших жен, то свадьбы появление новых. Вот рождение новых детей с их забором лекарями из Гильдии Материнства и Здоровья почему-то не отмечали, Пётр не знал почему, да и не задумывался тогда.

– Петька, смотри сюда, – говорил ему сосед Виктор Иваныч, стряхивая тлеющий пепел от Вышневолоцких папирос в банку из-под кильки, обустроенную давеча под пепельницу, и наливая по стопочке для лучшего понимания тонкостей беседы и нюансов непростой темы.

– Бабы они силу любят. И нежность со страстью. Вперемежку. Сначала ты силу свою покажи, притяни ихнее внимание. А потом и на нежность со страстью изойдись, тут-то силу свою приглушить-то можно, даже нужно! (и во сне Пётр слышал те поучающие интонации Иваныча). А потом опять силу. И снова страсть и нежность – пока они от этого всего орать не начнут. Не на тебя, а так, тоненько и протяжно, в удовольствие ихнее бапское. Добьешься такого – молодец парень, всегда бабу найти сможешь, может, и не одну, сладко стонать многие-то любят, да не всех так мужики другие обхаживают, тонкое это дело, проще стакан махнуть и завалить. Завалить-то – дело нехитрое, ты лучше доведи бабу до стона этого эротицкого, и не торопись, парень, не суетись. Спешка хороша при ловле блох. Дай бабе хорошенечко простонаться, а потом уже заваливай, сколько хочешь и сможешь.

Пётр курил тогда редко, табак для трубки был пока дороговат для учащегося училища, поэтому вдыхал на халяву запах папирос и внимал умудренному опытом общения с противоположным полом в версии Виктора. Запах дыма явственно ощущался сейчас и во сне…

После третьей-четвертой рюмочки, еще чувствуя бодрость в членах, но, уже получив свой заряд бодрости и шарма бесшабашности, Витек сворачивал лекцию в пользу семинарских занятий, то бишь перехода к активной практике.