Эллион и Ревейн, их магия

Немного о том, как я писала первые книги и пишу две нынешних. 

Раньше я отказывалась даже от самой идеи плана и хотела писать по вдохновению и "что в голову придет", это было сложновато, но благодаря этому я в итоге влилась в писательские будни и сама поняла, что план - это не так уж и плохо, но он был только о развитии событий, не персонажей, тогда я считала, что они будут развиваться по мере того, как я пишу книгу, таким образом, к концу четвертой книги, я поняла, что нужно и о развитиии персонажей задумываться тоже и их диалоги и ситуации должны быть частью продуманного сюжета. Это облегчает писательство и помогает раскрыть героев глубже, что мне очень нравится))

А еще я рада, что сама пришла к таким выводам, а не подверглась давлению со стороны или советам, иначе, я думаю, что не смогла бы получать такого же удовольствия от процесса). 

Тут я хочу показать вам небольшой отрывочек из своей книги "Эллион и вкус стали на губах". Сюжет этого произведения, а скорее идея пришла мне, когда я смотрела последнюю часть фильма "Крик" и очень восхитилась главной героиней.

Приятного прочтения и, надеюсь, погружения)))

Я едва заметно мотнула головой, хотя, каюсь, побить его хотелось отчаянно. Но меня сдерживало огромное количество свидетелей и понимание, что любой скандал только усугубит положение.

— А теперь без шуток, Эль, — его пальцы впились в мою талию почти болезненно, а шепот стал низким и обжигающе горячим у самого уха. — Последний выживший подтвердил твои слова. Они первые напали. Я рад, что ты лишь защищалась, но тебе следует быть осторожнее. Ты весьма… неосмотрительна. Не выставляй себя сумасшедшей, танцуя в одиночестве.

— А если мне всё равно, как меня воспринимают? — я попыталась отодвинуться, создать хоть дюйм расстояния, но его хватка была стальной.

— Неважно, что думают. Главное — что могут сделать, — прошипел он, и в его голосе впервые прозвучала не просто настойчивость, а настоящая тревога. — Я узнал о произошедшем два года назад. Тогда тебе это сошло с рук, но уже тогда тебя стали избегать.

— Мне нравится быть изгоем, — снова дёрнулась я, но это был уже слабый, почти детский протест.

— Если люди узнают о недавних событиях, ты можешь пострадать по-настоящему, — сказал он чуть резче, и его глаза потемнели.

— Это шантаж? — я подняла бровь, прекращая тщетные попытки освободиться.

— Эль, я пытаюсь тебя защитить! — прорычал он сквозь зубы и внезапно, с силой, наклонил меня назад в стремительном движении танца. Я не ожидала этого и на мгновение полностью оказалась во власти его рук, зависнув в опасном прогибе. От его силы и равновесия теперь зависело, упаду я или буду поднята. Воздух вырвался из груди.

— А я просила о помощи? — уронила я, едва он вернул меня в вертикальное положение, и с новой силой попыталась вырваться из его объятий, но он лишь сильнее сцепил пальцы. — И я не просила их нападать на меня.

— Упрямая девчонка, — ругнулся он, и в его голосе смешались раздражение и какое-то странное восхищение.

Наш танец превратился в настоящую схватку.