Год Олимпиады. 1980

Семен Афанасьев опубликовал мемуары про Олимпиаду, и мне вот вспомнилось. Правда, не олимпийское, но важное.  

В марте восьмидесятого житейские дела привели меня в роддом. Именно здесь хотела рожать моя жена, а желание женщины - закон. Врач, который назначил встречу в приемном покое, задерживался. И я скучал в сторонке уже минут сорок. В другом углу топталась кучка мужчин. То ли военные, то ли охотники, их сейчас не разберешь  –  в камуфляже и сапогах все поголовно. 

Стояли здесь они давно, серьезно и основательно: военные охотники регулярно ныряли в бездонную сумку возле ног, каждый раз находя там выпивку  и закуску. В центре внимания был самый пьяный и счастливый охотник, будущий отец. Его все поздравляли, чокались, и бегали к дежурной медсестре с одним вопросом:«ну что там Иванова - родила»? 

По сути выходило так, что военные охотники поздравляли ненастоящего еще отца с неродившимся еще ребеночком,  а затерроризировнная ими медсестра готовы была порвать всех на мелкие куски. Несчастная женщина давно уже перестала делать замечания по поводу шуток и смеха, и даже не обращала внимания на тихую песню двух обнявшихся охотников. Она просто молча бесилась в своем углу. Пели они «наша служба и опасна, и трудна», так что, скорее всего,  ребята были милиционерами, возвращающимися с охоты.  

Банкет грозил перетечь в банальную пьянку, все уже к этому шло, когда в приемный покой вышла озабоченная медработница с листком бумаги.

- Иванов! – позвала она, - Здесь Иванов?

- Здесь! – хором крикнул отряд охотников, окружая медсестру. 

- Поздравляю, у вас девочка! – медсестра бодро отбарабанила полагающиеся по этому случаю цифры веса и размера ребенка, а также «самочувствие матери хорошее, полет проходит в штатном режиме» - и убыла.

Молодой отец, с этой минуты уже настоящий, мычал ей в след, махал рукой, но та умчалась  внутрь.

- Не может быть, - к моментально протрезвевшему Иванову вернулся дар речи, - Нам же сказали: будет мальчик!

От его былой радости не осталось и следа, отец девочки выглядел глубоко подавленным, растерянным человеком.

Друзья-охотники засуетились, распахнули сумку, набулькали, начали поздравлять. Через некоторое время Иванов пьяно улыбался тостам и здравницам, и уже соглашался с доводами друга, который вещал:

- Да пойми ты, дурья башка, - басил друг, - пацаны, они кто? Хулиганы, двоечники и разбойники. А у нас девочка – хозяйка! Мамина помощница. Отличница и рукодельница!

Иванов кивал, чокался и смеялся. И тут в приемный покой снова вышла медсестра.

- Иванов! Здесь Иванов?

Иванов затравленно оглянулся и, словно кролик к удаву, двинулся к медработнице. На его лице явно читался вопрос: «Как?! Опять родила»? На лицах его друзей были написаны аналогичные мысли.

- Иванов! Извините, я ошиблась! – равнодушно отчеканила медсестра, - Поздравляю, у вас мальчик!

- А девочка? – растерялся Иванов.

- А девочка у Петрова! Здесь Петров? Петров, поздравляю, у вас девочка!