Немного фотошопного

Иногда я грущу от того, что умных блогов не пишу (а зачем?..), на поприще холиваров не подвизаюсь (двойное - зачем??), никого из коллег практически не ругаю (за исключением марафона, но тут уж извините), высказываться на темы общеизвестных писательских истин не тянет - в общем, что остается благородному дону автору? Разговоры о своих текстах, ну и если автор умеет рисовать - немного рисунков. 

На том и стоим.
А рисунков подкопилось - учитывая то, что работаю я из дома, и мне не требуется тратить три часа на дорогу до офиса и обратно, я спокойно перед работой что-то там порисовываю в фотошопе себе, закрываю незакрытые гештальты, заканчиваю заброшенные работы. 

Ну и просто у меня есть за прошлые два года несколько фотошопных работ, которые мне неожиданно нравятся, хотя видит бог, я в фотошопе я люблю рисовать гораздо меньше, чем красками и тушью.
Все еще иллюстрации к "Времени" - ну просто потому что их действительно накопилось порядочно и потому что на новую историю в плане рисования мне пока перестроиться сложно. 

Ладно, хватит слов, погнали!

Она поежилась, обхватила плечи, но побрела дальше, дальше, за подстриженные в виде шаров кусты, за высокие липы, за клумбы – к тихому, почти заброшенному уголку, где стояла простая некрашеная скамейка, и где она бывала редко, но всегда – в минуты самого сильного душевного волнения. Ей нравилось здесь, среди высокой некошеной травы, розового клевера и шиповника, под сенью двух раскидистых дубов, которые сплели ветви так, что получился небольшой грот. Тут тихо и одиноко, и только кукушка отсчитывает время на земле да стрекочут цикады на закате. Все замедляется, становится плавным и текучим, и есть только зеленый свод, теплая земля, клевер, желтоцветы и маргаритки.

Знал, конечно, Саадар, что в столице чего только не увидишь, но чтоб огромной стройкой женщина заправляла — такого он не встречал. Но виду, что удивился, не подал — тут у людей свои порядки, чего пришлому в эти порядки лезть?.. 

А она была хороша, эта южанка, даже в пыльной одежде! Вслед такой засмотришься – высокая, статная, профиль - хоть на монетах чекань. Только вот лицо у госпожи, словно она пошлет далеко и прямой дорогой – наглухо застегнутое, неприветливое. 

— Тильда! — Саадар, поколебавшись, подошел к ней. И остановился, не стал ни руку на плечо класть, ни обнимать. 

Тильда не оборачивалась, мрачно смотрела в стол. Саадар видел, что ее пальцы дрожат. 

— Не в деньгах дело, — наконец сказала она. — Хотя нет, в них: я привыкла выворачиваться мехом наружу, чтобы иметь хоть что-то. Но я... я не могу, Саадар. Не могу больше. 

Саадар сглотнул горечь, скопившуюся на языке. 

— Это не моя жизнь, — заключила Тильда. – Вот в чем правда. 

— Холодная вода? Я слышал, в Сарре люди даже зимой, прямо на снегу, ледяной водой обливаются!.. Вот уж этого мне точно не понять! – Саадар засмеялся. — Давай-ка, подсоблю, — он подошел к ней. — Поспи чуток, пока я постирушку устрою и сварю похлебку... Устала же.

Она резко выпрямилась и уставилась на него с таким лицом, что Саадар отпрянул.

— Испугал? Прости, — начал он. – Я не…

Тильда Элберт неподвижно стояла к нему вполоборота, как будто под заклятие попала. Сорочка сползла с плеча, открывая спину. И Саадар увидел, что по смуглой коже ползут белесые червячки шрамов, сползаются в какие-то буквы.

Но Саадару не нужно было знать сложную адрийскую грамоту, чтобы понять. Это слово, что белело на спине госпожи Элберт, малевали на стенах и заборах, в купальнях и уборных. Срамное, гадкое...

А если вам вдруг захотелось узнать, что за герои такие, что между ними происходит и вообще - то милости прошу к нашему шалашу!

 
И спасибо за внимание!