Начало второй книги "Как завещал великий..." из серии "Бессмертные души"

Как завещал великий…

Роман

Предисловие

Этот роман является продолжением серии под названием «Бессмертная душа». Предыдущая и первая книга из этой серии под названием «Света, я вернулся!» был закончен в декабре 2019 года.

Роман рассказывал о Василии Свешникове, его недолгой жизни и гибели в результате автомобильной катастрофы на гонках в «Формулы 1» в Сочи: он был пилотом российской команды. Вероятнее всего, гибель Василия была подстроена его бывшим сокурсником Эдуардом Кузинским с подачи главы московского подразделения «Центра Йоги» Амритом Сингхом. Оба преследовали свои интересы: Кузинский получил в жены бывшую невесту Свешникова – красавицу Светлану, Амрит получил бессмертную душу Василия Свешникова, которая после смерти ее владельца пережила инкарнацию, стала совершенной и вселилась в новорожденного Петра Манохина. Но зачем же Амриту понадобилась душа Свешникова в теле младенца? Об этом рассказывается в этой книге.

Помимо этих персонажей, в романе есть и другие действующие лица, тесно связанные по ряду причин с Амритом Сингхом. Один из них – это экстравагантный и непредсказуемый Арнольд Самуилович Упертый. Несомненно, его приключения смогут развеселить определенную долю читателей, и возможно, заставят другую часть задуматься о себе и своем месте в жизни. Но без таких людей жизнь была бы скучна и блекла.

Следующий персонаж – это Шамсутдин Анварович Мургасян, основатель и бессменный руководитель Корпорации информационной безопасности «The Victory Herald». Всего он достиг собственным трудом, но его результаты доставались Президенту Мургасяну очень непросто. В результате сумасшедшей работоспособности ее основателя компания расширилась и даже открыла головной офис в Нью-Йорке. И все бы было бы хорошо, да нашла коса на камень – дорогу ему перешел Амрит Сингх: клиенты корпорации переметнулись к конкуренту и возвращаться не собирались.

Но самое главное в этой истории, что Амрит Сингх долго и целенаправленно готовился к своей основной работе в Москве, ведь по сути «Йога-Центр» был лишь прикрытием главного дела международной организации «Вера» - поиск и работа с душами людей, живущими в телах наших современников. Полученная от них информация была эксклюзивной и непредсказуемой, поскольку никто не мог знать заранее - из какого именно времени прибыла душа: из прошлого, будущего или даже нашего времени. И одна из главных особенностей души, живущей в нас - она обладает характерной уникальностью помнить буквально все о своей прошлой жизни, это человек может что-то забыть, но не душа.

Амрит не собирался оставаться на своей должности всю жизнь и в момент встречи с Василием он понял, что преемником на его посту должен стать человек с совершенной душой Василия Свешникова, каковой она станет только после смерти владельца.

Обнаружив душу Василия в теле младенца из Новосибирска, Амрит перевел его вместе с родителями в Москву, где и собирается воспитать и обучить ребенка под себя. А затем он поставит Петра на свое место с тем, чтобы уйти на повышение в корпорации «Вера». Как он это сделает, мы узнаем в этой книге.

Шамсутдин Мургасян, пути решения проблем

В избе стояла тишина и полумрак, затянутое мутным бычьим пузырем небольшое подслеповатое оконце с трудом отображало ясный летний день, стоящий на дворе. Внутри пахло старыми березовыми вениками, давнишней затхлостью, керосином и кислой брагой. Убранство горницы было нехитрым: вдоль бревенчатых закопченных стен стояли тесовые темного дерева кондовые скамьи, слева от входной двери стояла беленая русская печь, в предназначенном для нее отверстии сиротливо торчала проржавевшая труба от самовара…. 

На потемневшем от времени и грязи полу, стоял простой деревянный стол, а за ним перед кружкой с брагой одиноко сидел средних лет мужчина. Вернее, даже не средних, а лет эдак за пятьдесят с гаком. Давно не мытые длинные волосы сосульками свисали направо и налево от пробора прямо посередине головы, единственным украшением для них служил тонкий кожаный ремешок с причудливым орнаментом. На его, видавшей виды, темно-красной атласной рубахе, соседствовали пятна грязи различной степени свежести, из простеньких повседневных штанов выглядывали крупные, мосластые ступни, слегка покрытые редким рыжим волосом.

 Его выразительные темно-карие глаза во впалых глазницах выражали вселенскую грусть и смотрели в пустоту, чувственный и изящный, с горбинкой нос подчеркивали тонкие губы с неухоженными усами и редкой бородкой.

На столе стояла видавшие виды потемневшая большая серебряная тарелка, и даже не тарелка - блюдо с нехитрой снедью – нарезанный крупно тамбовский окорок, несколько нечищеных вареных картофелин, половинка репчатого лука, куски ржавой селедки пряного посола, с которыми соседствовали ее же шкурки и рыбьи кости, наломанный подовый ржаной хлеб и несколько пучков петрушки и укропа. Аромата в атмосферу добавляла старая чадящая керосиновая лампа на столе. Света от нее было немного, но копоти – порядочно. Завершала картину деревянная солонка с забытым в ней вареным яйцом.

- Так, - негромко вымолвил сей персонаж, поднял правой рукой тяжелую деревянную кружку, запрокинул назад голову и стал зычно пить из нее. На небритой шее двигался кадык – сосуд был опорожнен за пять глотков. Завершил подвиг стук кружки по столу. Захрустела луковица, хорошенько сдобренная солью, ей компанию составил нечищеный кусок селедки – ему было уже все равно как и чем закусывать.

Мужчина отер рукавом усы и бороду от остатков бражки и прокашлялся:

- Эй, - есть там кто?...

Ему ответила тишина, что не сильно его озадачило. Далее в ход пошел деревянный молоточек, который ударил в небольшой гонг на столе слева от серебряного блюда. После третьего звука деревянная дверь со скрипом отворилась и в горницу осторожно вошел небольшой кургузый босой мужичонка в косоворотке, подпоясанный веревкой, штаны ему были коротки и не закрывали лодыжки. Он был альбиносом и поэтому светло-серые глаза с белыми ресницами ярко выделялись на его круглом простоватом лице.

 Мужичок осторожно сделал три шага и остановился на почтительном расстоянии от стола, бо хозяин был резок и непредсказуем: давеча кинул в него куриной косточкой.

Оба молчали: хозяин забыл, что хотел молвить, а мужичок ждал приказаний.

- Ладно, иди, - раздраженно пробормотал сидевший за столом, - потом позову.

Мужичок, было, повернулся и хотел выйти…

- Стой!

Мужичок сгорбился, вжал голову в плечи и осторожно, на пол-оборота, повернулся к столу – в него ничего не летело.

- Брага еще есть? - икнул хозяин, ковыряясь вилкой в зубах.

- Да.. да.. да…, - зачастил мужичок.

- Дык неси, чо стоишь то – Кру-у-угом! Бего-о-ом, марш! – зычно, по-командирски гаркнул хозяин. Вместо мужичка на полу остался лишь его мокрый след. Дверь еще не закрылась, а там уже засуетились голоса:

- Глашка, блядь! Где брага, неси, сука, сюда! Хозяин велел… Как нет…!? Убью, скотина, - послышался женский визг, - поищи под лавкой в прихожей, там есть…

В окружающей обстановке ничего особенно не изменилось, за исключением того, что отрешенный ранее взгляд хозяина попытался принять осмысленное выражение и это чуть было это ему не удалось… Однако, реальность была зыбкой и утекала от его восприятия как песок между пальцев, он тряс головой, но это не помогало.

Мужчина еще раз предпринял попытку осознать себя и понять - где он и что с ним происходит, ведь он не должен был быть в этом месте, да и брагу он не любит, но почему-то пьет… Что произошло…. Где это я…

Он хватался за островки воспоминаний, но это была не земля, а плавающие сгустки торфа с растущими на них чахлыми деревцами и кустарником. Мимо промелькнул черный лимузин, дверь автомобиля открывал … элегантный козел во фраке… В кафе заказ принимала русалка, от которой сильно пахло просроченной селедкой… Он даже потрогал ее склизкую чешую и нарвался на осуждающий взгляд от водяного с соседнего столика… Густо пахнущая березовым листом, жаром и звонким девичьим смехом парная отпечаталась веником на его ягодицах и он закрыл глаза в аромате русского ядреного кваса с раскаленной каменки……. Вниманию пассажиров рейса 230БЭ, - продекламировал женский автоматический голос, - ваш рейс задерживается по погодным условиям… Вот же гады! – пробормотал дребезжащий старческий голос рядом с ним.. Трофим Семенович, вы то как здесь оказались, в аэропорту JFK? Это же Нью-Йорк, штаты… А ты мужик не отвлекайся от своих грез, - проскрипел сосед по этажу, - что хочу, то и делаю…. Эй, Трофим, постой, не уходи… Я себя не помню, скажи мне хоть, как меня зовут…. Взгляд его расплавленных глаз он не выдержал, прикрыл веки… прошелестел шепот - Шамс… солнце, на арамейском так звучит. Солнце… Я и солнце… Не понял… Его грезы прервал шум.

За дверью послышалась возня, легкий девичий вскрик, мужчина отвлекся от своих сумбурных размышлений. Послышался скрип несмазанных петель и в горницу, наклонясь под низким косяком, вплыла мощная, крепко сбитая, розовощекая и пышногрудая девица с озорным взглядом. Была она босой и в русском сарафане, декольте ее было бездонным и падать туда можно было вечно.

Прямо перед собой она держала початую бутыль с прозрачной жидкостью, заткнутую обломком кукурузного початка, а к шикарной груди прижимала банку с огурцами.

Шлепая изящными ступнями по полу, она медленно, тысячетонным сухогрузом приблизилась к столу, как к причалу.

Мужик за столом заворожено наблюдал за этим действом, его челюсть отвисла, руки уперлись в стол, приподняв уставшее от возлияний тело. Взгляд утонул в той ложбинке, мимо которой ну просто не может просто так пройти любая особь мужеска пола, и дева знала это – она наклонилась к столу, поставила гостинцы на стол, а потом и сама легла животом на столешницу, взяла голову хозяина и утопила ее в своем таинственном убежище. Она владела им: когда играют гормоны – голова не думает.

Он глубоко вдохнул терпкий запах разгоряченного женского тела, немытого, по крайней мере, дней пять, и внезапно протрезвел, а может быть и нет, но вернулся уровнем выше, как это бывает в компьютерной игре и отмотал пленку назад. 

Такому обстоятельству он удивился, потому как думал, что существующий для него мир изменить по его воле просто невозможно. Именно с этими мыслями ему вдруг вспомнился анекдот, рассказанный ему… «помощником»? Кем…? Каким еще помощником? … Но он был еще слаб, и определение статуса этого человека осталась для него неуловимым. И вот, голос мужчины, подобострастно дрожа (почему подобострастно, не понимаю….) стал вещать.

- Утром на работу пришли два мужика. Один из них рассказывает:

- Мне сон такой идиотский приснился, что я бегаю по городу неизвестному, бегаю… и никак не могу остановиться, всю ночь пробегал. Утром проснулся - все болит, как будто мешки таскал.

Другой мужик говорит:

- А мне приснилось, будто я кувыркаюсь с классными молодыми тетками, и здорово мне так, приятно…

- А чего ж ты меня не позвал, - спрашивает первый.

- Да я тебя звал, звал, - да бесполезно – ты все бегал, круги нарезал и ничего не слышал.

Грустно стало ему и несмешно. Но сюр продолжался и в этой реальности в дверь заходил пастух Яромир, одетый просто в холщевые штаны, косоворотку и лапти, свернутый плетеный кнут из телячьей кожи был заткнут за кушак.

Вместе с ним в горницу вошел свежий деревенский воздух, неся аромат навоза, дыма и стойкого мужского пота.

- Хозяин, - молвил пастух с каким то иностранным акцентом, неуловимым и непонятным. А может быть не акцентом, или говор был у него такой странный, 

- Ты это…. не лезь к Амриту. Плохо тебе будет, плохо… 

Последние слова пастух проговорил как то вяло и практически неразличимо, равнодушно, как будто был простым ретранслятором чужой воли.

И на этом месте Шамсутдин Мургасян, Президент Корпорации информационной безопасности «The Victory Herald» проснулся и открыл глаза. Из-за плотных штор в спальню пробивался только начинающийся рассвет. Зеленые цифры на настенных электронных часах показывали 04:47.  Он закинул руки за голову:

- Странный был сон, очень странный. Обычно я сны не запоминаю, как то не получалось это у меня, какие то обрывки видений оставались, но объединить их в единое целое у меня никогда не получалось, а тут… Прям как будто фильм со своим участием посмотрел, только внутри сна я не понимал, что главный герой - это я. И как ни странно, мне запомнился почти весь сон, и изба, и брага, которой, кстати, я ни разу в жизни не пробовал, и ужасающий интерьер внутри, что вообще не соответствовало моим представлениям о порядке в жилом помещении, и тщетные попытки осознать себя, как говорят – идентифицировать свою личность. Но самое настораживающее заключалось в последних словах пастушка, и почему именно пастушка направили сказать ему это предостережение. А собственно говоря, это могла сделать любая личность, а ее образ не имел никакого значения.

- А вот последний почти прямой намёк на Амрита я запомнил, - … не лезь к Амриту. Плохо тебе будет, плохо…

Шамсутдин почесал кончик носа.

- Когда-то, в начале девяностых я увлекался книгами Карлоса Кастанеды и там прочитал насчет овладения искусством управляемого сна. Я понимаю, что в своем сне ничем не управлял, да и не знаю, как это делается, но вот то, что со стороны мой сон контролировали и вели – я могу догадываться. Потому как сделать во сне целенаправленное предупреждение тому, кто видит этот сновидение, да и еще заставить человека запомнить его – это дело рук мастера, и я даже подозреваю – какого.

- Хотя… Это может быть и неплохо, знать о внимании к тебе твоего соперника… или нет – противника, если даже не врага, - продолжил мысль Шамсутдин. – Несомненно, здесь есть несколько способов решить задачу, но пока ни одного положительного для себя я не вижу. Науськать на него ребят из спецслужб?... Да вряд ли, это не их поле работы, подумаешь, йог какой то перешел тебе дорогу, нет, не получится. Бандиты… Нет. Сразу исключаются – слишком топорно действуют ребята, да и покровители, по-видимому, у Амрита достаточно высоки, и здесь могут быть последствия, скажем так, нехорошие. Ну не взять его, ни на чем не взять… Ведет достопочтенный образ жизни, молодая жена, дочь-малютка, ни в чем не замешан… Тупик какой-то получается… 

А вот если пойти с ним на беседу, а? Как говорится, полуоткрыть забрало и пощупать почву? Просто не вижу другого способа с ним посотрудничать. Надо будет, с Советником переговорить.

Шамсутдин вылез из-под теплого одеяла и пошел в туалет, не переставая думать о решении проблемы даже в тот момент, когда струя желтоватой жидкости звонко полетела в унитаз.

Машинально смыв воду, он ополоснул руки, вытер их полотенечком и босиком прошлепал на кухню. Часы на стене показывали 5.20 утра, но уже ото сна остались только воспоминания и напоминания.

Воскресное утро уже началось, но радости от этого не было – нерешенная проблема висела камнем на душе, свербила в мозгу и даже спать полноценно было попросту невозможно. Август закончился, лето прошло, как будто его и не было, да и нормального отдыха Шамсутдин Анварович себе не позволял, давно не позволял. 

Кофе-машина, попыхивая парами, налила в кружку любимый им «Американо», обеденный стол на кухне был обширен и пуст. Кружка с напитком, источающим ароматом кофе, перекочевала на блюдечко, а затем в торец стола, где на стуле и устроился хозяин в трусах и майке. Стояла полная тишина, как раз только что прекратил работу компрессор холодильника, хотя внутри него что-то еще неторопливо булькало и переливалось. Герметичные окна не пропускали шум с улицы, солнце уже осветило город, но его лучи до квартиры еще не добрались, в безоблачные дни ранней осенью, что уже стояла на дворе, это случалось часов в семь-восемь утра.

Потихоньку прихлебывая и смакуя напиток, Шамсутдин задумался над своим сновидением. То, что в его конце ему практически открыто поступило предостережение, было ясно. Но весь антураж деревенского быта с его местечковым колоритом – вот это что было? Что? Намек на отдых? Возможно это и так. И осознав проблему своей усталости, и как следствие этого время от времени проявлявшейся нервозности и срывов в общении с подчиненными и близкими глава корпорации принял решение – надо съездить куда-нибудь на парочку недель, развеяться, отдохнуть… А деревня… А интересный намек, - про себя ухмыльнулся Шамсутдин, интересный. И этот йог совсем непрост, витиеват и ажурен. В лоб брать нельзя – рога могут обломать. Да уж. Он огляделся вокруг и нажал кнопку «вкл.» на телевизионном пульте. 

Через секунду на экране появился экономический обозреватель телеканала РПК, он стоял в студии и на трех экранах сзади комментировал рост американской валюты на фоне снижения котировок нефти на бирже в Лондоне. И только сейчас, спустя несколько лет знакомства с этим вообще-то неплохим каналом, Шамсутдин вдруг задумался над аббревиатурой в правом верхнем углу экрана – «РПК», расшифровал ее для себя как «Ручной пулемет системы Калашникова» и ухмыльнулся совпадению. Ведь работу некоторых телеканалов воистину можно сравнить с информационным оружием, и некоторые из них могут заиметь аббревиатуры типа «АК», «РПГ» или «ПМ».

Хотя… развлекательное телевидение он не смотрел. Он интересовался только лишь каналами типа Bloomberg Television или BBC 2, да и этим российским РПК, да и то только ради информации по котировкам акций и из-за финансовых новостей. А вот музыку он любил, особенно Cool Jazz, она придавала настрой на продуктивную работу, способствовала мыслительным процессам, которые были не чужды нашему герою.

И еще одна мысль витала у него в мозгу и не давала покоя: слишком уж хреновая ситуация сложилась для его компании, но совсем не повлияла на положение конкурента, то бишь Йога-Центра во главе с известным ему индийцем Амритом Сингхом. Ну да, ну да, умники с горящим взглядом могут, глубокомысленно закатив глаза, туманно сообщить, что мол, если из одного места убыло, то точно также в другом месте прибыло и этот факт неоспорим.

А что, если в одном убыло, а в другом ничего не изменилось? То куда делась потеря, ась, умники вы наши? Ась? Не слышу… И сказать-то вам нечего, нечего. Много мозгов не надо иметь, чтобы долдонить умные цитаты, не понимая самой сути произошедшего.

А вот насчет убыли, а именно утечки…. Утечки? Утечки информации из компании! И именно из моей! Вот оно, недостающее звено в цепочке размышлений, это то, что надо узнать и начать копать в этом направлении.

Шамсутдин задумчиво встал из-за стола, и, не допив кофе, совсем не обращая внимания на то, что до сих пор ходит по квартире неодетым, медленно пошел в свой кабинет к компьютеру, включил его и стал меланхолично ждать его загрузки. Программа попросила его приложить палец к сенсору. 

Ранее, при настройке входа в систему, Шамсутдин долго прикидывал и думал – какой же, все-таки, палец правой руки сделать основным. В конечном итоге для ключа он зарегистрировал безымянный палец, чем был безмерно обрадован, потому как считал, что надежно обезопасил свои данные от взлома, потому как статистика свидетельствовала – большинство людей используют большой палец руки, либо указательный.

И сейчас, находясь в растрепанных чувствах он, не обратив внимания на эту тонкость, прижал к сенсору большой палец, точно также как он делал это на работе. Динамики издали звук тревоги и на экране дисплея он прочел надпись:

«У вас осталось еще две попытки»

Очнувшись от раздумий, Шамсутдин хмыкнул, прижал к сенсору нужный палец и, наконец, вошел в компьютер.

Компьютерный столик стоял справа от окна, а слева, с другой стороны о себе сиротливо напоминала беговая дорожка, около нее лежал коврик для занятий, а также две разборных гантели по 16 килограмм каждая. Повернув голову, Шамсутдин мысленно осудил себя за то, что матушка лень победила в нем стремление к физическому самосовершенствованию, но тут же оправдал себя загруженностью по работе и продолжил поиск папки с докладами службы безопасности корпорации за август.

Холодок от приоткрытого окна неуютно обдувал голые ступни на покрытом лаком дубовом паркете. Он крякнул, пробормотав вполголоса:

- Всё-таки, надо пойти одеть чего-нибудь… 

Натянув на себя махровый халат, Шамсутдин надел тапочки и вернулся на рабочее место.

Минут двадцать он изучал отчеты различных служб корпорации и понял, что надо искать причину у себя в корпорации, внутри. В подтверждение к его догадкам в памяти тут же всплыла прошлогодняя встреча в Нью-Йорке с однокурсником.

***

Именно тогда, где-то в середине сентября к нему в Нью-Йорк приезжал один его закадычный друг, однокурсник Серега Самсонов, потрясный парень – очень открытый, контактный, «наше солнышко», как называли его друзья. В институте ростом он был выше всех однокурсников и его вихрастая, с соломенного цвета волосами голова, сразу же выделяла его среди студентов.

Зеленые глаза в обрамлении шикарных пушистых ресниц, россыпь мелких веснушек на щеках вокруг тонкого чувственного носа с горбинкой, вьющиеся светло-русые вихры сводили с ума всех девушек курса, которые приводили даже подруг посмотреть на этого красавца. Но по какой-то непонятной причине Серега игнорировал это внимание, не замечал факультетских красавиц, прямо таки вылезавших из кожи, чтобы привлечь его внимание - они делали немыслимые прически, носили платья с оборочками вызывающих расцветок, присутствием ультракороткой юбки выставляли напоказ свои стройные, обтянутые черными со стрелками колготками ножки. Но все было тщетно - реакции от объекта обожания они не получили, но других пчел на этот мед привлекли. Индифферентное и странное поведение сильно обидело слабую половину факультета. И вся их нерастраченная любовь перешла на его друзей и приятелей, которые были этим неимоверно довольны. 

И вдобавок ко всему, знания ему давались очень легко, все схватывая на лету, он удивлял окружающих:

- Умница! - обыкновенно говорили о нем преподаватели иностранных языков, - сразу все понимает и помнит, просто молодец! 

А языки в МГИМО изучали не только европейские типа английского, французского, испанского и итальянского, но и экзотику в виде амхарского, японского, суахили, пушту-дари, уже не говоря об арабском, китайском или фарси.

Преподаватель амхарского языка Яна Вадимовна Кириченко, молодая симпатичная брюнетка лет двадцати семи, подпала под очарование Сергея не только потому, что он был смазливым и обаятельным, хотя и это сыграло свою роль, но и из-за того, что он слету схватывал новые слова, а предложения на этом африканском языке строил очень правильно, блистая произношением. Во время урока амхарского в аудитории стояла прямо таки дружеская атмосфера, Яна Вадимовна не отрывала глаз от студента, улыбка не сходила с ее милого лица, она упивалась моментами общения с ним, хотя злые языки говорили, что это происходило и вне стен Института. Но на то они и злые, чтобы иногда выдавать желаемое за действительное. Однако вся прелесть момента заключалась в том, что Яна Вадимовна была замужем, правда мужа она видела нечасто – он был геологом и пропадал в командировках месяцами, и сейчас, как мы уже видим – совершенно зря, ибо в русском фольклоре есть пословица: Муж по дрова, а жена - была такова. 

 Но Шамсутдин, как близкий ему товарищ, догадывался об их истинных взаимоотношениях, а если сказать более точно – знал, но хранил это в тайне.

В прошлом году осень в Нью-Йорке стояла теплая, сухая и безветренная. Вечер пятницы в небольшом городке Монклер, можно сказать, пригороде мегаполиса, выдался таким же спокойным и тихим, да и как этому городку таким не быть – ведь здесь, после бешеной жизни Большого Яблока в конце рабочей недели находили отдохновение белые и синие воротнички, успешные предприниматели и деятели современной американской культуры. Эта тихая гавань для измученных душ находилась всего-то навсего в двадцати милях езды от Нью-Йорка.

По одной из улиц города, затененной старыми дубами и платанами, бесшумно ехал белый Cadillac с характерным шильдиком на никелированной решетке радиатора. Бронированные темные стекла лимузина не давали возможности посмотреть на его пассажиров, да и кому это было надо…. Никому. Улица была пустынна, пятничное марево полностью заполняло пространство, оно было настолько ощутимым, что физически было похоже на прогулку в бассейне, наполненным горячей водой, которая стесняла любые движения, а каждый шаг в ней доставался с неимоверным трудом. 

Лимузин с именным номером *New-York* SHAMS остановился около небольшого особнячка из красного кирпича, и въехал в открывшийся перед ним подземный гараж.

Вместо личного водителя, смешливого и улыбчивого, но профессионала Джоржио Престо, автомобиль вел Шамсутдин Мургасян, а на пассажирском кресле справа от него сидел его однокурсник Серега Самсонов. После уличной загазованной нью-йоркской жары работа кондиционера в автомобиле или офисе считалась спасением, а не какой-то роскошью, без нее в многомиллионном мегаполисе не было не только экономической, но и нормальной жизни. И когда они сели в автомобиль, улыбнулись друг другу, мир заиграл другими красками: Шамсутдин почувствовал обаяние, искреннее тепло от гостя, а Сергей ощутил свою нужность для бывшего однокурсника, а ныне предпринимателя отнюдь не средней руки. И это чувство не выражалось ничем, кроме подсознательных ощущений взаимного обмена энергиями, здесь не нужны были слова, здесь действовало нечто иное, нематериальное. 

Кондиционер с мягким шумом обдувал разгоряченные лица двух молчащих мужчин, в чистом воздухе не ощущалось ничего постороннего, кроме легкого, ненавязчивого духмяного аромата только что скошенного сена, запаха свежести ранней утренней росы на сочной траве заливного луга. И больше ничего. Совсем ничего. Но большего было и не надо.

Шамсутдин вел автомобиль молча, массивная машина с мощным, низко урчащим двигателем, плавно плыла в потоке транспорта, столь насыщенного и напряженного на улицах города в пятницу вечером. Из квадросистемы лилась, и даже не лилась, а просто проникала в мозг приятная, неуловимо расслабляющая музыка. Водитель, если честно признаться, был гедонистом и использовал любой момент жизни для изысканного наслаждения ее дарами. И да, он знал об этом качестве. Почему? Да еще в детстве мама ласково выговаривала сыну за излишние «улучшательства», как она их называла: если он сидел на деревянном стуле или скамейке, то обязательно на заранее подложенной подушечке, если он ел свое блюдо, а вернее не ел – вкушал, по ироническому замечанию мамы, то ел он его долго, вдумчиво почмокивая губами, облизывая их языком, и даже книги он читал «вкусные», нет, не те, что озаглавлены «О вкусной и здоровой пище», а другие, философские, с массой глубоких и интересных размышлений. Вот и сейчас Шамсутдин впитывал этот прекрасный момент своей жизни, смаковал его, украдкой смотрел на пассажира и понимал, что тот находится в нирване, как специально созданной именно для них двоих.

Лет десять-пятнадцать назад в той же ситуации Шамсутдин ну просто обязательно бы с гордостью похвастался лимузином, подробно рассказал о его выдающихся характеристиках, умолчал о недостатках и выпукло выпятил достоинства. Но та былая, прямо таки щенячья радость от первых, действительно больших заработанных денег уже прошла, на дно резервуара под названием жизненный опыт выпал осадок осмотрительности и расчета. Он уже понял, на что он способен и лишние подтверждения успеха были уже не нужны, это было лишним, пятым колесом в его борьбе за нормальную жизнь. За ту жизнь, которую он считал нормальной. Ведь у каждого человека свои представления о ее нормальности: для кого то и ежедневная тарелка супа – достижение, а для кого то – и двухэтажный особняк в Майами не представляет ничего странного.

С момента начала движения от здания Корпорации информационной безопасности «The Victory Herald» и до прибытия к месту назначения Сергей оторопело водил взглядом по салону автомобиля, не понимая предназначения множества приборов, кнопочек и тумблеров на панели, которые отблескивали хромом и разноцветными огоньками. И когда Cadillac прекратил свое движение, он ошеломленно чуть слышно спросил:

- Шамс, мы что – приехали уже? А то мне так показалось, что мы не ехали, а прямо таки плыли, или даже летели – так плавно это происходило…

Шамсутдин, наморщил брови, можно сказать, сорвался, устало повернулся к товарищу по институту и дал волю чувствам:

- Знаешь, Сергей, на такие эпитеты, как ты только что выдал, я обычно не реагирую. И не пойми меня превратно, что мол, - «зажрался тут Шамс, акула империализма, хрен за мясо не считает». Для моей ежесуточной, еженедельной, ежемесячной, круглогодичной пахоты нет времени для сантиментов, эта машина – просто элементарное удобство для меня, я бы сказал, отдохновение от рутины проблем, от гор головоломок, от эверестов решаемых задач и от полчищ «добропорядочных» джентльменов, желающих кинуть тебя при первом же удобном случае. Это со стороны, тех, кто не вникает в суть вещей, да попросту и не желает этого делать ввиду своей природной или благоприобретенной лени, кажется, что «буржуи» и «иксплуататоры» трудового народа жируют и бесятся от пресыщенности… Пусть считают так, это их право.

Сергей понурился и поджал губы – не ожидал он такого вот панегирика, похожего на отповедь:

- Да что ты, Шамс, завелся? Я же по-доброму сказал, искренне …. А ты.., - голос его задрожал, - сначала накатил мне с левой, потом с правой и завершил хуком снизу.

Шамсутдин опал с лица, обмяк, осознав, что перегнул палку и повернулся к Сергею:

- Сереж…. Сереж…, да прости ты меня дурака, я не по злобе, нервы стали ни к черту в последнее время… - голос дрожал, было видно, как он переживает. - Сейчас шашлычки сделаем, водочки выпьем, потрындим о своем…. Расслабимся, а? Ей-богу… не подумал я, что тут наговорил сгоряча… 

- Да ладно, Шамс, - помолчав, повернулся Сергей к другу, - проехали. Забудем, - улыбнулся своей светлой улыбкой. - А ведь ты такой же, как в юности – огонь! 

Гость, качнулся влево на своем пассажирском сидении и толкнул плечом водителя, 

- Хватит тут нюни разводить. Где у тебя там мясо? Пошли, шашлык будем готовить.

Шамсутдин нажал одну из кнопок на панели автомобиля и Сергей с удивлением заметил медленно открывающиеся двери со стороны водителя и пассажира:

- Серега, и ты тоже хорош, тоже мне…, ты это, сам-то не сиди долго на попе - геморрой заработаешь, - коротко хохотнул хозяин, - пошли в дом, вытаскивай сумки и пакеты из багажника. Женщин у нас тут нет, помогать некому, но мы сами с усами – справимся.

Сергей стал выбираться со своего пассажирского сидения и первое, на что он обратил внимание в обширном гараже Шамсутдина, рассчитанном примерно на два автомобиля, так это - на стоящий справа за колонной блестящий никелем и хромом Харлей-Дэвидсон. На его руле слева висела каска, а справа отсвечивали винтажные защитные очки. Мощь и стиль мотоцикла просто вытащила Сергея из машины и заставила, медленно оглядывая это чудо, обойти его, одновременно цокая языком. 

- Классная вещь, - пробормотал он ошеломленно, постучал указательным пальцем по заднему крылу и направился к багажнику лимузина, в то время как хозяин с улыбкой наблюдал за ним.

- Здесь, в левом углу есть лифт на первый этаж, тащи сумки сюда, незачем потеть на лестнице, если есть механическая помощь.

Мужчины зашли на открытую платформу лифта и Шамсутдин, заметив струящийся по лицу Сергея пот, сообщил тому, дыша мятой:

- Там во дворе есть бассейн, сейчас самое время побултыхаться, да и холодное пивко на террасе в холодильничке тебя уже ждет. Запасные плавки у меня есть, хотя можешь и голышом поплавать – все равно из-за забора никому не видно, а впрочем - как пожелаешь. Давай, тащи сумки на кухню, это налево от лифта и выходи во дворик, купнемся.

Внутренний, покрытый кремового цвета плиткой, дворик не был большим, традиционный бассейн размером двадцать на тридцать метров отблескивал голубым цветом, прямо по его середине плавал темно-синий надувной матрас. Забор был красного кирпича, метра три высотой, по его верху была натянута колючая проволока, а по углам торчали камеры видеонаблюдения.

С одной стороны к бассейну примыкала крытая терраса с плетеными из ротанга креслами и несколькими столами, здесь же был виден основательный, из кованой стали мангал, с колотыми дровами внизу и коробом для углей вверху. На приставном столике лежали шампуры, две решетки для мяса, опахало и несколько пластиковых бутылочек с неизвестной жидкостью. Видно было, что весь этот интерьер использовался крайне редко и был покрыт пылью прошедших лет.

С другой стороны искусственного водоема, между двумя рядами пальм стоял летний шатер яркой бело-красной расцветки с белым пластиковым столом, пятью или шестью стандартными штампованными креслами, поставленными друг на друга. Дополняли картину несколько таких же стандартных лежаков вдоль другого бортика бассейна.

Сергей прошел в отведенную ему комнату, быстро сбросил пропотевшую одежду, бросил ее в душевую комнату рядом, натянул плавки и прошлепал во внутренний дворик, к бассейну. Вечернее солнце мягко согревало, но уже не жгло, тени от пальм причудливо отражались на спокойной, почти глазурной глади бассейна. С чувством восторга и радости от настоящего момента он с небольшого разбега бултыхнулся по направлению к матрасу:

- Уф-ф-ф, - с брызгами вынырнул наш пловец, от переизбытка ощущений громко шлепая ногами по воде. – Ша-а-амс….! Щаа-а-амс, иди скорее сюда, - пробулькал Сергей, придерживаясь за матрас, - здесь так классно!

Не дождавшись ответа, он проплыл бассейн два раза от бортика к бортику, поднялся по блестящей нержавеющей лестнице, и встал рядом с ней: мокрое, в капельках воды лицо отражало высшую степень блаженства. Обернувшись полотенцем, Сергей, оставляя мокрые следы, прошел внутрь коттеджа на кухню, где с нескрываемым удовольствием принял из рук Шамсутдина запотевшую баночку с пивом, с шипением выдернул колечко и жадно, крупными глотками стал его пить.

Хозяин босиком, в одних шортах и фартуке, улыбаясь, и поглядывая на Сергея, нанизывал замаринованное мясо на шампуры и складывал их на рядом стоящий поднос.

- Купнулся? Вот и молодец! Иди, там в твоей комнате лежит свежее белье: трусы, майка, шорты и футболка. Ежели что будет велико или мало – не суди строго, я заказал белье для тебя чисто визуально, думаю, что подойдет. Потом возвращайся на кухню – будем стол сервировать.

Спустя минут пятнадцать Шамсутдин вместе с Сергеем уже сидели на веранде своего домика в пригородах города-яблока. Солнце клонилось к закату, его лучи опустились ниже раскидистых верхушек пальм и тёмно-красный свет светила бликовал на лазурной воде бассейна, отражался в окнах домика, играл в стекле фужеров, рюмок и бокалов. В стаканах с толстым дном перед мужчинами в бурбоне медленно таял лед. Ленивый ветерок временами напоминал обонянию участников посиделок о невероятно вкусном аромате шашлыка на стоящем рядом мангале: Шамсутдин Анварович жестко придерживался традиций своей Родины. 

Никаких долбанных барбекю или колбасок на открытом огне – только шашлык из молодого барашка, замаринованный традиционным образом в минералке (или в красном сухом вине) с добавлением, нарезанного репчатого лука, специй и аккуратно приготовленный на углях. Причем делал это яство он лично и Сергей с удовольствием наблюдал за одухотворенным лицом творца, за его шаманской суетой с помахиванием опахалом, брызганьем жидкости из какой то бутылочки на мясо. Подрумянившейся на шампурах шашлык шкворчал, брызгал соком, смесь дыма с ароматом пара этой амброзии вызывала неконтролируемое выделение слюны:

- Шамс, послушай, я уже не могу больше терпеть это издевательство! Когда же, наконец, мы будем вкушать это чудо?

- Жди, Серега, жди – шашлык не терпит суеты, равно как и открытого огня. Ты же не хочешь скрипеть угольками на зубах? Во-о-от, не хочешь, а посему – терпи. И не сиди ты сиднем то – тащи из морозилки нашу родную «Столичную», забыл что ли? Давай, давай, бегом!

- Есть, мой, командир, - я уже в полете, - Сергей засмеялся, неторопливо поднялся и пошел внутрь домика. Минуты через две он вернулся и держал за горлышко, тут же покрывшуюся тонкой корочкой изморози бутылку водки. – Холодненькая, как раз самое то, что надо, - поставил он емкость на стол.

Шамсутдин тоже не терял время зря. В тарелки на столе он уже аккуратно снимал мясо с шампуров, посыпал их сдобренным уксусом репчатым луком, нарезанными петрушкой, укропом и кинзой. При этом мастер усиленно помогал себе губами, то втягивая их, то выпячивая, облизывая их языком от старания.

Стол также украшала экзотика: на широком керамическом коричневом блюде лежали стрелки зеленого лучка и пряной черемши, пучки петрушки, укропа, кинзы, пара стручков свежего перца чили, две розочки с соусами – ткемалевым и перечным.

- И да, Сергей, не в службу, а в дружбу – принеси, пожалуйста, овощной салат из холодильника, он на второй полке снизу – в этой жаре продукты быстро портятся. А я пока водочку разолью. 

Спустя минуту прозвучал первый тост:

- Ну, Серега, с приехалом на Ньюйоркщину тебя!

Друзья чокнулись и тут же дружно вгрызлись в сочное мясо. Нельзя не согласиться, что это было отличное продолжение вечера. Солнце уже скрылось за горизонтом, но темнота еще не наступила. 

- Слушай, Шамс, да ты просто волшебник по шашлыкам! Такое мясо редко встретишь сейчас – мягкое, нежное, ароматное, просто супер!, - промокнул губы Сергей и взял рюмку в руки: 

- А впрочем, ты всегда все делаешь с душой, от всего сердца. Ну, друг мой, а теперь я поднимаю этот тост за тебя!

У Шамсутдина повлажнели глаза, очень редко он слышал такие слова в свой адрес. И эти слова говорил ему почти что друг, а может быть и не друг – просто очень близкий приятель, а не подчиненный или зависимый человек.

- Спасибо, Серега, мне очень приятно слышать это, - Шасутдин выпил стопку, выдохнул… Мужчины встали и Шамсутдин обнял Сергея, ласково похлопал того по спине, прошептав:

- Спасибо, эти слова дорогого стоят…

Где то вдалеке шумел Нью-Йорк, шла иностранная жизнь, но двум мужчинам за этим столом было просто хорошо и местонахождение этого «хорошо» уже не имело для них никакого значения - будь это Америка, Россия или еще какое либо место на свете.

Откинувшись на спинки удобных плетеных кресел, они медитировали после четвертой стопки и тоста «За тех, кого с нами нет». 

- Серега, а ты не куришь, случаем?

- Да не…. Шамс, я бросил эту дрянь лет двадцать назад. Дымил по пачке в день, пока в один из прекрасных осенних дней сын с женой не насели на меня: бросай, да бросай, не гробь свое здоровье. Я сдался, собрал яйца в кулак и…

Шамсутдин засмеялся в голос, за забором испуганно залаяла собака. Шамсутдин с трудом остановился:

- Я уже представил, как ты это сделал… Продолжай, я слушаю.

… и бросил. На следующий день и по сию минуту я не выкурил ни одной сигареты, даже после выпивки, ну ты понимаешь, как это было тяжело после пары стопариков удержаться от сигареты.

- Ладно, я понял. А работаешь то ты где сейчас?

- Лет десять назад в Петрозаводске я создал Карельский учебный центр повышения квалификации, получил лицензию на образовательные услуги, а до этого выпускал журнал «Карельский Вестник строительства» и возглавлял представительство одной из образовательных организаций Москвы.

- И в моей организации работала одна женщина, в ягодном возрасте, если можно так выразиться. Звали ее…Хотя, почему собственно, звали, и зовут сейчас – Ангелина Юльевна Крысенко. А как она ко мне пришла устраиваться… Это целая история.

Пришла она на собеседование, начала рассказывать о себе, а от нее явственно разило страхом и застарелым потом… Надо было мне ей сразу отказать, но…. Был один нюанс – она имела опыт работы в одной из коммерческих ВУЗов Петрозаводска, т.е. знала все тонкости и делопроизводство в этой сфере. Вот это и перевесило чашу весов – взял я ее, все-таки на работу. И во время работы Крысенко часто жаловалась, что ей постоянно докучают звонками с предыдущего места работы, из того, предыдущего ВУЗа. Эта история со звонками продолжалось около двух лет. Она не объяснила причину увольнения прежнего места работы, просто сообщила о том, что, мол, ее просто упрашивают, таки умоляют вернуться обратно в ВУЗ и предлагают отличные условия, поскольку она является классным специалистом. Но она, якобы, не желает возвращаться из-за прессинга и унижений. Теперь то, постфактум я примерно представляю - почему это ее вдруг так настойчиво просили «вернуться». Думаю, ее просили не «вернуться», а вернуть деньги, умыкнутые хитроумным образом у этого ВУЗа. Видимо у них у самих было рыльце в пушку, вот и не могли они напрямую пойти в полицию подать на нее заявление. Но дама эта оказалась тертым калачом и на эти звонки не купилась.

Вот что надо было отметить – была она приятна в общении, обходительна, умела уговорить любого клиента, прямо таки облизать его с ног до головы, фигурально выражаясь. Энергия прямо таки перла из нее – документы она «пекла как пирожки», быстро и сноровисто.

Мой Учебный центр стал набирать обороты, мы стали более или менее хорошо зарабатывать и лет пять спустя, я вдруг отметил падение доходов. 

Причиной этого я посчитал конкуренцию и общий кризис в экономике. Но как я ошибался, друг мой, Шамс, как я ошибался…

Сергей замолчал.

- Давай наливай, что остановился, задумался над моими словами? Сейчас выпьем и я расскажу, что было дальше.

В свете лично зажженной им керосиновой лампы, Шамсутдин, и вдохнув аромат топливной смеси от нее, прошептал: - люблю экзотику! - наполнил стопки и придвинул к собеседнику чашку с огурцами:

- Вот бери Серега, сам засолил, с чесночком, укропом, листьями вишни и смородины. Малосольные. Здесь таких не купишь, хрень какую то американцы продают, уксусом залитые – есть невозможно.

Друзья молча выпили и синхронно захрустели огурчиками. 

Сергей отер рот салфеткой и продолжил повествование.

 - И вот, спустя пару лет во время длинных новогодних праздников я решил, даже не знаю почему – сам поражаюсь, пошерстить служебные почтовые эккаунты – общий, и этой дамы, в частности. И то что я обнаружил повергло меня в шок: эта скотина в лице Ангелины Юльевны Крысенко перенаправляла наших клиентов в одну из Питерских организаций, вместо нашего центра. По результатам моих изысканий выяснено, что туда ушли деньги примерно в размере пятнадцати миллионов! Во как оно бывает, Шамс! А откат с этих договоров получала она, сучка.

- Я в шоке, Сергей, просто в шоке. Это же крыса, подлая поганая крыса. Даже уголовники мочат тех, кто ворует у своих. Но! Сережа, согласись, - вообще-то в этом есть и часть твоей вины: ведь как говорил старик Мюллер? Верить никому нельзя! А ты поверил…. Зря…

Сергей обиженно замолчал, но в душе он понимал, что Шамсутдин здесь прав: доверяй, но проверяй.

- Не расстраивайся ты так, подай заявление в полицию Петрозаводска – глядишь, и выгорит дело-то твое.

- Да отдал я уже эту бумагу, да они – не мычат, не чешутся, не знаю что и делать: то ли подождать, то ли…

***

Вспомнился Шамсутдину этот разговор не зря, он уже предположил возможность утечки чувствительных для Корпорации данных и причиной этому может быть крыса, шпион, агент противника, да эту сволочь можно как угодно назвать, но ее обязательно надо выявить, иначе – грош ему цена как владельцу и руководителю компании.

Василий и Светлана: последние слова 

Все утро до момента организованной Амритом встречи со Светланой Василий испытывал непонятное ощущение – да, он хотел этой встречи с любимой, но понимал ее бесполезность для себя. Это был своего рода ритуал, польза которого была сомнительна, но он должен был быть исполнен несмотря ни на что. 

Это действо было особенно важно именно для мятущейся и мучительно переживавшей смерть любимого, Светланы. Для Василия этот процесс был практически бесполезен – он ведь мог только его наблюдать, а вот сказать уже что-либо был не в состоянии, младенцы не говорят… Он уже привык к своему, при жизни ему неизвестному и непонятному, состоянию, смирился и настроился на совсем другое и тут… И согласился он на эту, можно сказать, авантюру только во имя Светланы, единственной любимой им женщины и это была последняя обязательная программа Василия в мире, который ушел от него, или он ушел от мира, что вообще-то являлось равноценным.

***

Василий хорошо помнил последний вечер с возлюбленной перед выездом на соревнования в Сочи. Это было чудесное время конца рабочей недели, они оба всегда пребывали в нетерпеливом ожидании наслаждения общением, когда ничто уже не могло помешать их совместным мечтам о будущем.

Была ранняя весна, на дворе стояла середина апреля, воздух был по-летнему теплым, слабый вечерний ветерок неторопливо колыхал тюль в проеме открытой балконной двери, было слышен отдаленный гомон соседей на лавочке, негромкая музыка из окна соседнего дома мягко сочеталась с запахом жареной с луком картошки из вентиляции в ванной. Тёмную комнату освещал мягкий синеватый отблеск работающего телевизора, чуть слышное бормотание очередного сериала не могло нарушить их мечтательной беседы:

- Вась, вот представь, мы с тобой поженимся в декабре, - раскрасневшаяся Светлана всем своим молодым упругим телом прижалась к любимому, - из твоих премиальных мы сделаем первый взнос за квартиру в новостройке в Бирюлево и это будет уже НАША квартира…. Васька, нет - ты представляешь?! – Наша! 

- Да ладно тебе… - поцеловал Светлану Василий и счастливо улыбнулся в полутьме. – Какая она у меня красавица, - подумал он. 

– Светка, у нас с тобой все получится, детишек заведем….

- Да ладно тебе, мечтатель, нам еще жить негде, а он о детишках мечтает. Смешной, ты у меня, Васька…

Он вдыхал аромат ее волос, тела и наслаждался каждым мгновением, минутой пребывания с любимой. На экране телевизора молчаливо разыгрывалась очередная семейная драма, какие-то герои беззвучно говорили заученный текст, изредка эти картинки прерывались другими картинками, то бишь, роликами рекламы. Но это был лишь только фон того счастливого момента, который не все могут понять и осознать, но эти двое находились внутри него и как ни странно, понимали суть происходящего…

- Вась… а Вась… А что, если у нас ничего не получится? ….А? – в тишине внезапно прозвучал ее голос, и в этот момент уже не было слышно даже обычного сопутствующего бытового шума пятничного вечера.

Он не ответил сразу же. Наступила оглушающая тишина и эта пауза в две-три секунды, показалась ей пропастью, вечностью, и она с замиранием сердца падала туда и не знала – достигнет ли она дна и достигнет ли вообще….

- Да ладно, что ты так волнуешься, милая…., - его тембр голоса показался ей каким-то отстраненным, звуком безжизненной, отдающей металлом бездушной машины, пахнущей горячим металлом и смазкой. Лицо было бесстрастным, ничего не выражало и как будто напоминало маску, а спустя секунду, как будто в его пространстве что-то мгновенно и неуловимо изменилось:

- …. А? Ты что-то сказала? … Я не понял…, - вернулся Василий в этот мир, как будто пребывал других измерениях и далях, невидных никому.

Светлана содрогнулась – он не слышал ее сомнений, ее вопроса, что показалось ей таким странным и непонятным. И тут же в ее голове мелькнула мысль, что такие странности в поведении Василия стали наблюдаться после знакомства с Амритом и его индивидуальных упражнений, что Светлана, конечно же, подметила, но не придала этому особого значения – подумаешь, все мы живем со своими тараканами в голове.

- Вась, а Вась, ведь ты меня не слышал сейчас, - прошептала она, глядя на его лицо в синих отблесках света с телеэкрана, - что-то с тобой случилось минуту назад, я это видела.. … Ты хоть сам это понимаешь, любимый…?

Он вздрогнул, его обращенный внутрь себя взгляд стал осознанным:

- А что случилось-то, Светочка? Разве что-то было не так, как раньше? Я не уловил ничего странного в себе… Может быть, просто задумался о чем-то, такое же бывает с каждым. Разве нет? Просто мне вспомнилась одна из бесед с Амритом, очень странная беседа была. Я даже не до конца помню - о чем мы говорили и что мы обсуждали. У меня в голове остались только какие-то обрывочные фрагменты, которые я могу воспроизвести более или менее понятно.

Например, он говорил, что сможет связаться со мной, когда я буду в иных мирах и иных состояниях… Я даже не понимаю, как - это: в других мирах…? Это где, это когда…? Я же живу на Земле и других миров не знаю. Ну ладно, предположим, пофантазируем, что я окажусь…, допустим, на Марсе… Да ну, бред какой-то – это нереально, невозможно. Все эти его слова я не понял, но помню лишь одно. Он сказал мне:

 – Василий, ты вспомнишь мои слова и инструкции потом, и это время наступит. Правда, я не знаю когда.

Светлана внимала молча: смысл сказанного ей Василием был недоступен. И в то же самое время она понимала, что индуистская философия и познания йогов гораздо обширнее и глубже, нежели ей представлялось ранее.

***

В день встречи со Светланой, ранним утром, часа в четыре или около этого, Василий накоротке переговорил с Амритом.

Это, как всегда, происходило напрямую, в виде ментального общения по установленному между ними мысленному каналу связи.

- Василий, сегодня настал тот день, день встречи со Светланой, ты готов к этому испытанию? (Медленно гаснувшая фиолетовая точка - вопрос)

- Да, учитель, я готов, поскольку из мира людей я перешел в разряд духов и отрешился ото всего прошлого: снявши голову - по волосам не плачут. Я надеюсь, что все пройдет без издержек и лишних волнений для людей, для участников этого действа, и, в первую очередь, для Светланы. Именно для нее важен факт осознания невозвратности, невозможности вернуть прошлое и начать жить настоящим и будущим. (Зеленая точка – спокойный ответ)

Первую книгу можно прочитать здесь https://author.today/work/63552/edit/content