Формула Распутина. Демонстрационный отрывок 28-й главы.

Как ни крути, а сон в руку.
Улите бы радоваться, – большое дело сделала, теперь лиходеям точно не поздоровится, кем бы они ни были. Однако всё сегодня шло как-то наперекосяк.
Сперва этот волкодав на неё набросился, потом варежку где-то обронила, а с утра и тесто умудрилась пересолить, – самую малость, Зинаида Николаевна даже не заметила, а всё равно неловко.
Сумерки рассеялись, на Тверской погасли фонари, и улица наводнилась пёстрой праздничной толпою. Людное место, всё на виду, но нет-нет да оглянется Улита, – такое чувство, будто следят за нею откуда-то сверху, и сон давешний из головы не выходит.
Однажды, разгребая залежи хлама на чердаке, Улита нашла подробнейший старинный сонник, и теперь разбиралась в предмете лучше любой ворожеи. Конечно же, она твёрдо помнила, что повстречаться с собою во сне – это очень плохая примета.
А дело было так. Снилось Улите, что прогуливается она у храма Василия Блаженного, а за какой надобностью – непонятно. Места-то, вестимо, не новые, только как-то чудно всё вокруг. Кремля и Красной площади не видно, – рядом домов понастроили, парк высадили, а к самому храму зачем-то канаву подвели.
Вода в той канаве затхлая, грязная, и будто на мосту стоит какая-то девица да платком белым машет.
Отчего-то холодеет нутро – делается страшно Улите, но бредёт она к той девице, точно одурманенная. Подходит ближе, и словно бы в зеркало взглядом упирается.
- Уходи, – спесиво молвит отражение, – я ждала не тебя…
Улита и рада бы уйти, только ноги не слушаются. Впилось отражение в неё своими колючим взглядом – на словах гонит, а отпускать не хочет.
- Ты слишком живая, – вновь шипит отражение, – тебя не примут здесь. Распахни сонные очи свои! Вглядись в обезумевший мрак! Ты увидишь, как над закованной в цепи жизнью кружат полчища серых холодных теней! Подобно печенегам и половцам, терзают они истощённую Русь, и подобно нетопырям пьют ваши последние соки!
Глаза у девицы угольками светятся, голос дрожит, разжимает она кулачок, а платок-то у неё весь в крови.
- Живым нечего терять, кроме цепей, – витийствует отражение, – но погибая, они лишь умножают число врагов своих. Одолеть мёртвых способны лишь мёртвые!
Речи уж больно мудрёные, толстые очки на носу – их Улита отродясь не носила. Не трудно смекнуть, что не она это, разве что похожа.
Но кто тогда?
Мечутся мысли, мелькают догадки, да только жути нагоняют – одна хуже другой. Выглядит девица, и впрямь, точно покойница, из гроба восставшая. Лицо бледное, измождённое, губы иссохшие, и патлы седые клочьями на лоб спадают. Ни дать ни взять, мавка неприкаянная!
Неужто довелось Улите с собственной смертью во снах повстречаться?
Погрузившись в тягостные воспоминания, Улита медленно брела Столешниковым переулком и не сразу поняла, что её кто-то кличет.
- Улита! Погоди!
Странное дело, почему-то она была твёрдо убеждена, что тогда, утром, она проснулась от того же самого голоса.
- Улита!
«Ага, опять этот умник со своим волкодавом. Как его? Игорь, кажись?»