Хокусай

Госпожа засыпает. Закат над горою и морем. Каждый вечер Подобная Солнцу нисходит. Отвернувшись от смертных, богиня скрывается вскоре, оставляя лишь огненный след. Взгляд отводит. Облака, словно волосы гребнем, расчешет вольным ветром, пропитанным солью. Бесценной лентой луч золотой, исчезая, их свяжет. Плещет по ветру шлейф на косе белопенной… А гора всё стоит, недвижима, спокойна, прекрасна, и земля тихо спит, не к добру вдруг проснуться! Люди молят и любят, живут, умирают напрасно и рождаются вновь. В колесо инкарнаций вернутся. Там художник рисует сто видов горы. Умирая, он о ней говорит без умолку, и жизнь на излёте. Но взмывает дракон, кистью тонкой рождён, исчезая, и горит старый дом. Ничего вы, увы, не спасёте. Все бегут без конца в колесе, что сансарой зовется. Может, Фудзи – монах, может, бабочка он, я не знаю. Мы в ловушке. Гора же стоит, что ей снится? Постепенно чужую страну забываю. Пеплом смертная плоть осыпается, падая с неба. Лишь творенья живут и в веках остаются с тобою. Боги ждут. Непременную страшную требу принести мы должны, чтоб остаться собою. Токитаро рисует. Гора величаво стоит. Есть лишь память и путь, смысла жизни в том суть, он считает. Вечность смертной рукою художник творит. Я согласна, я жду. Скоро солнце взойдет. Я мечтаю. 

Говорят, что багряное небо сулит сильный ветер. Он, попутный, раздув паруса на рассвете, гонит к берегу лодку. Несут её полные сети мудрость краткого мига и тысячелетий…