7х7 и дырка в голове

Хроники Титоса. Том I. Тень над королевством (Михаил Дашкель)
https://author.today/work/41304

Этот автор популярнее меня! Как я смею его судить! Воскликнете вы и будете правы.

От автора. Чистосердечное. Я прозрела, почему пишу эти отзывы. Сама дура. Пусть читатель пожалеет меня и порадуется, что не ему досталась чаша сия.

Я уже старая. Бурные воды реальной и писательской жизни давно вынесли меня из тривиального бекграунда современного фэнтези. Если честно, я его вообще не могу читать. Больше. У меня срабатывают блокирующие механизмы. Я считаю это событие благом для своей психики. Я знаю, от чего погибнет наша цивилизация. И это не вирус.

«Так что, юная леди, давайте вы перестанете
пререкаться и дочитаете главу до конца. 
В тебе есть большая сила, и ты не будешь всю жизнь здесь.»

Но снег в лесу и не думал таять, а ее лицо уже успело покрыться ненавистными темно-оранжевыми точками.

И мой мозг. Это второй отзыв 7х7. Я еще от первого не отошла, если честно. И вот меня снова ждет том. Спасибо бете или бетам, или автору, хоть орфография с пунктуацией не подкачали. Это о хорошем. Все оформлено. Осталось смысл понять. Ведь для чего книги пишутся? За последние пять лет я потеряла ответ на этот вопрос. Пишутся и всё.

Я опять буду ругаЦа. Опять. РугаЦа. Я не хотела, но я не могу. (*обнимает розового слона и плачет)

Сюжет

Я даже не знаю как это определить. В общем как у ДЖ. Мартина главы по именам, персов много, но они так не скоро где-то пересекутся или нет, что теряешься в том, куда и как они куда-нибудь дойдут. Что ни глава – новый набор героев, мест. К половине книги я едва понимала, как это все вообще связано, и зачем автор так нудно и долго о них мне повествует. Ведь автор рассказывает историю, а история хоть и нелинейная или сложная хронологически имеет некую общую основу, цель и смысл (у Мартина, наверное). А тут повествование ради повествования о героях, которые каждый своим занят.

У нас шесть главных героев и полно второстепенных. Автор пишет об одном, обрывает повествование, как бы для интриги и оставляет бедного читателя глав на семь читать остальных. Потом в этой карусели ты уже не можешь вспомнить, как так вышло, что эта там оказалась, а этот вообще непонятно чем занимается. Потом автор вернется в предыдущему глав через пять-семь и начнет где-то с середины событий, которые где-то там произошли, но будут разъясняться потом. Вот это плохой прием. Это дурное клиповое мышление, выбороздившее головы, приводил к мешанине в повествовании. Может автору и понятно, мне – нет.

Самое-то главное, если бы в этом разбиении был какой-то смысл, события шли параллельно, герои шли к одно цели. Они просто катятся по рваному повествованию 15 глав подряд, и ты сидишь как дура на экзамене не в силах связать пять событий Столетней войны, произошедших в разное время в разных местах. Препод знает, что они никак не связаны, а ты  - мучайся.

То есть завязки нет. Экспозиции нет. Описание каждого из героев затянутое аж на семь не связанных глав-повествований, которые изобилуют словесными кудрями до пояса, авторскими ремарками, пояснениями, диалогами, описаниями предметов и вторичных подробностей. Это не только не создает атмосферу, но и столку сбивает. Целостности у текста – поискать.

Язык. И авторская логика. С примерами, иначе не могу.

Начинается все с неспешного диалога матери и дочери в уютной атмосфере домика на краю леса, весной или зимой, лютой как выяснилось. И у них ушки, то есть они лисы-оборотни, но не совсем, не как плохие духи у японце в синтоизме, хорошие. 

Я сразу забеспокоилась… Лисы – это не добру, как и пчелы.

Дочь не собирается покидать маму, мама нарочито выпирает дитя-подростка в реальный мир, чтобы остаться с оленями и зайцами Одной. Родное дитя. К людям. Лису-оборотня. 

И это не самое страшное. Мама хочет отправить дочу в город к тетке. В город. К людям. Лису… Оборотня… Добрая мама, если учесть, что будет потом.

Но едва эти люди маячат…

— Кто там? — спросила с тревогой Марта, застывшая с деревянной миской в руке. 

— Похожи на деревенских, — стараясь рассмотреть побольше через сквозь морозный узор на стекле, ответила Айрин.

— Будь дома, я сама выйду, — сказала Марта,одевая соболиный плащ с капюшоном.

— Я с тобой! — сказала тут же подбежавшая Айрин.

— Хорошо, только спрячь уши под капюшон, — не стала спорить мать, понимая, что ее любопытная дочь все равно выскользнет за ней.

?!!!! Ты ж ее в город посылала жить. Я попала. Опять. Опять мне грызть кактус.

Если вы зайдете в книжный, хоть ногами в дверь или виртуально, возьмёте текст издательства «Центрполиграф» или, «Альфы», или «Яузы»,  а впрочем, и ЭКСМО уже, то вы, без труда поймете, как это все писато. В бумаге и электронке, изданутыми напрочь авторами, которые гордятся тем, что несут в массы за деньги. Что читалось, на чем училось авторское эго, так оно потом воспроизводит мысль. Вот так.

— Если судить по тем, кого мы здесь чаще всего встречаем, то следовало бы учить язык оленей или лесных зайцев. Жаль, что мы их не понимаем, — глядя на дочь с легкой улыбкой, ответила мать. — Мы живем в глуши на севере. Наш дом расположен на краю леса, и до ближайшей деревни час ходьбы. Как часто ты здесь встречаешь людей?

Я так наивно радовалась, что после вчерашних «Падших героев» – прочту что-то лучшее, другое. Почему я веду себя, как японская школьница в гетрах? На что я надеялась в свои годы? Я романтик, ладно. Не суди автора по аватаре, а текст по запятым в нужных местах.

Зачем мама сообщает дочке где они живут? Дочь из дома не выходит, или у нее врожденная топографическая растерянность? Она девушка-лиса-оборотень-колдунья, то есть большая уже и видимо не слабоумная, если читает сложную книгу, сама. Нет, это была шутка.

И я шучу. А у зайцев разные языки? Заяц из Калмыкии не поймет зайца из Пскова? А, ну это мир другой, там же лисьи уши у людей. Я бы спросила про участки слуховой коры у таких люде-животных и конструкции черепа, вообще про всю японскую анатомию, усвоенную нашими простыми людьми с каналом 2х2 и манги внутривенно.

Спокойно, ты давала себе слово.

От этого аромата у девушки потекли слюнки, но она решила продолжить расспрашивать мать:

— Мам, не говори глупостей, я и сейчас с трудом могу тебя обогнать в погоне за зайцем, — отложив книгу в сторону, возразила Айрин. — Если мы решимся, то можем отправиться куда захотим.

За зайцем?

Одевшись, Айрин вышла вслед за матерью, лицо сразу обжег морозный ветер. Возле их дома стояли трое. Вернее, двое из них находились немного поодаль, вместе с санями, тогда как одетый в плащ из меха куницы старик, седые усы и бороду которого покрывал иней, просто стоял перед самым входом в дом, ожидая, когда к нему обратятся. Он потирал руки в рукавицах и топтался на снегу, пытаясь согреться.

 Эти внезапные сочетания действий в одном предложении – фирменный стиль, но не данного литератора. Он такой не один. Это эпидемия, дамы и господа.

Или он знаком с автором «Падших героев», может в одном классе, за одной партой. Но есть отличие – абзацы. Текст на них поделен, но видимо в правилах для автора – это не смысловые сочетания событий, а количество строчек текста на абзац.

Там, где идет чистый поток сознания, там и логика хромает, всегда и неизбежно:

На разукрашенных красными петухами деревянных санях, укрытый горой шкур, лежал молодой парень, которого Айрин видела впервые. Несмотря на сильный мороз, все лицо юноши было покрыто мелкими капельками пота.

Вы видели где-нибудь жидкий конденсат при сильном минусе? Вы пробовали потеть в мороз? Я да, у меня не получались капельки, особенно на лыжах или катке, в санях не пробовала. Но это же фэнтези. 

Когда Марта отодвинула шкуры, взору Айрин открылось неутешительно зрелище: у молодого мужчины была разорвана грудь сразу в нескольких местах. Кровь коричнево-красными пятнами сочилась через рубашку. Лицо раненого казалось безжизненным и бледным, прямо как у мертвеца. Его глаза были закрыты, а дыхание едва заметным. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — дело дрянь. 

Не говоря ни слова, Марта положила руку на грудь, закрыла глаза и начала что-то бормотать. Так длилось несколько минут. Затем, накрыв раненого шкурами и достав длинную трубку с табаком, женщина закурила. Бросив строгий взгляд на старосту, она спросила:

— Сколько он уже без сознания?

— Э… Да вот, как только его принесли в полдень… Э... так выходит с обеда и не просыпался.

Ладно селянин не отличит обморок от комы, кому ото сна.

Вот вы – врач, ну или так сочувствующий, только что вымазались в крови пациента после медведя. И этими ж руками в крови, обоих или одного, взяли трубку и закурили. А чё!

Я проверила себя и прочла это мужу.

– Она же шаманка. Курит зелье.

– В трубке табак. Ладно. Но она еще не начала лечить.

Короче он убедил, чтобы я не придиралась к таким мелочам.

Дальше цирк с конями, ой, торг с оленями, где мы выясняем бедственное положение.

— Вы знаете, что я не работаю даром, — это прозвучало, не как вопрос, а утверждение. 

— Да, знаем, поэтому принесли: три шкуры куницы, две соболя, бочонок меда и мясо медведя, — ответил старик: — Э...если выживет, получишь еще двух оленей.

— Четыре оленя, — сказала женщина, прищурив глаз и выпустив кольцо дыма.

— Как это, – четыре? — поморщился староста. Его голос казался сухим и хриплым из-за мороза. — Э… у нас в деревне голод, совсем морозы охотиться не дают, да и урожай этой осенью оказался плохим. Э… Можем дать три, да и то…

— Четыре и не оленем меньше, — твердо возразила ведьма, зная изворотливость старосты. — А иначе несите его к Прохе.

А не выживет – и фиг с ним, олени мне достанутся. Сын все-таки. Был.

Дальше больше! Следующим абзацем.

У Айрин с матерью были натянутые отношения с жителями соседней деревни, Им скорее приходилось терпеть друг друга, как стаду овец приходится мириться с пастушьими собаками. Деревня была единственным местом, где можно было приобрести необходимые вещи, а лесные ведьмы — последним шансом на помощь в крайнем случае, как сейчас, например. Другие деревни располагались так далеко, что путь к ним занимал несколько часов, а зимой можно было и погибнуть, замерзнув по дороге.

Эх! Прощай ты русская деревня. Или Лапалндская. Или там, эскимосское село.  Не возят больше деток к бабушкам. Это все инквизиция виновата, все мозги людям попортила через века. Пропахала борозды в мозгах святым распятием.

Я старая, я помню. Если в деревне есть такая бабуля, которая умеет заговаривать, как бы к ней не относились, ее всегда уважают. Чем она страннее, тем оно и лучше. Ворчит, значит, точно поможет. Чем больше ворчит – тем лучше результат. А почему? Случись трудные роды, воспаление или что там еще, так не захочешь – побежишь. Это значит, что отношения у тебя выстроены заранее. Сразу известно, что говорить, как расплачиваться, что бабуля любит, а не знаешь – соседи надоумят. Таких людей или нелюдей – мало, их нормальные селяне, а не выдуманные глупым автором, завсегда ценили и уважали. Потому что это залог выживания деревни! У тебя колдун под боком, с магией. Ага. Зли его. Давай. Люблю не люблю, случись что – бежим к нему. А тут целая ведунья-колдунья-шаман-лиса-человек-оборотень и одна на всю округу кроме Прохи. Только недоумок будет портить такие отношения. А там их – целая деревня. И никакого христианства, я вам скажу. Община сельскохозяйственная.

Что-то меня понесло.

Сторговались, оленей убрали, добавили книг. О как. И камень неизвестной природы. Тело занесли.

А дальше фраза! Я опять выбила буковку ииииии на клаве головой. «Я не могу такое читать!» – как говорил Михаил Задорнов. Может мне в стендап податься? Мне с такими книгами шоу до конца дней можно устраивать. Берешь и в зал читаешь. Все. Успех и бабло рекой! -- Почему я еще не там?! Короче фраза мамы:

— … Помнишь, как рану обрабатывать? — уже серьезно обратилась Марта к дочери.

— Да, конечно, — сказала та и принялась искать что-то в стоявшем возле стены кованом сундуке. 

— Не забудь его связать. Неприятно будет, если он посреди дела проснется и раскидает здесь все. Похоже, что нам придется отложить обед.

Не. Надо обязательно пожрать. Помните как в кино было: «Доктор сыт и больному легче».

Снова одевшись, Айрин вышла из дома и направилась к деревянной ограде, изготовленной из неотесанных сосновых колод. За оградой стояли олени/ <…> Олень сразу узнал девушку и сам подошел к ней поближе. Он наклонил голову и облизал ей руку своим теплым шершавым языком, выдыхая клубы пара из ноздрей. (ну понятно откуда и без ноздрей). Его влажные большие глаза с глубоким доверием смотрели на Айрин.

 Автор видел деревянные колоды раз в жизни? Мощные должно быть олени у лис-оборотней.

После этих слов она аккуратно уколола ножом животное в лопатку. Из раны тут же появилась небольшая струйка красной крови, под которую девушка подставила миску. От наполняющейсякровью миски тут же начал расходиться пар. Как только посудина наполнилась, девушка закрыла рану недавно приготовленным снадобьем. Айрин чувствовала свою вину перед Зурху.

Девушка занесла кровь домой и сразу же направилась к озеру. <…> Найдя примотанную к дереву толстую веревку, другой конец которой уходил в мутную воду <…> Сняв рукавицу и засунув руку в мокрую клетку, Айрин быстрым движением достала толстую буроватого цвета лягушку и направилась с ней к дому. Мокрая трепыхающаяся жаба сильно студила ладонь на морозе, поэтому девушка побежала.

Я бы позвала Марику, сунула бы ей цитату, но она меня прибьет. Она такое по работе и по конкурсам видит каждый день. Куда смотрит защита животных?! А

Автор пропускал уроки природоведения и биологии в школе.

Я вот знаю, какую дыру и где надо проделать в свинье, чтобы кровь – ручьем в миску, целую. Что эта свинья сделает со мной в процессе, я тоже знаю. А там олень с рогами.

За издевательства над лягушками и жабами я в детстве била мальчиков. Но за эту не стану, потому что знаю, что земноводные делают зимой, автор не знал. Издевательства на этом не закончатся.

Я думаю что комментарии по стилю и логике произведения на этом можно прикрыть. Вот оно так дальше и пойдет от начала до конца, в каждой главе.

Где я не могу молчать. Я хочу поймать того урода от литературы, который рассказал МТА и начписам в своих уроках «Как писать бестселлеры», что если они пишут красивости в тексте – это станет прозой и лирикой. Где эта тварь и мой ятаган?!

Его слова вызвали на лице толстухи неподдельное выражение ужаса и одновременно – сочувствия.

Я хочу чтобы автор показал это лицом! Я требую фото!

 Я верю в эволюцию. Особенно я верю в изменчивость и приспособляемость. Приспосабливайся или вымри. Я опять подумала про Марику, ей уже икается.

Внешне они напоминали русалок из веселых песенок менестрелей, но вместо рыбьего хвоста у них были щупальца осьминога, а между пальцами рук — перепонки. С помощью этих щупалец они передвигались по испещренному мелкими каналами-дорогами городу на острове Работорговцев.

Их лица напоминали человеческие, если бы не челюсти: два ряда острых, словно у акулы, зубов и способность открывать рот от уха до уха, подобно змее, заглатывающей кролика. Черные, подобные шлифованным кускам обсидиана, глаза тризу были лишены белков и состояли из одного зрачка. Лицо же покрывала расходящаяся от глаз паутина тонких фиолетовых вен. Вместо привычных волос их голову украшало нечто, похожее на толстый пучок из тонких ивовых веток бордового цвета, лишенных листьев.

Мне нечего добавить к этим человеческим лицам. Автор! Я хочу такие же… таблетки.

И тут меня подстерегло. Сначала описание учебного боя, а потом военного быта.

Парень успел развернуться и одновременно, со скоростью звука удара хлыста, рубануть мечом снизу—вверх.

Сорость звука в воздухе, кто не помнит, 350—390 м/с.  Начальная скорость пули из пистолета Беретта 92 – 300-390 м/с.  Быстрый мальчик попался. Автор – фантазии твой враг. Сцена учебного боя объясняет почему мальчик угодил в рабство. Не мудрено. 

То есть, и с физикой в школе тоже была беда, но не с физкультурой. 

Порошок, которым воспользовался Ингигот в бою, имел химическую природу, все то, что было связано с магией, абсолютно не действовало на Аарона.

И с химией? Да вы издеваетесь! А что в мире есть что-то нехимическое? А ну радиоволны, гравитация. Если магическое, то есть носитель. Он не химический, что ли, если порошок? 

На каждом занятии учитель завязывал Аарону глаза и заставлял сражаться с противником вслепую, полагаясь только на свои ощущения, интуицию и слух. Поначалу парню казалось, что научиться подобному было невозможно. Ему тяжело было отражать даже самые элементарные атаки. И хотя Аарон напрягал все свои чувства, его меч рассекал воздух, тогда как деревянный меч учителя всегда достигал цели. Ученик казался себе беспомощным, немощным калекой.

Шаолинь отдыхает. Но чадо попало в рабство. Там еще про стрельбу из лука было, но это мелочи.

Это сын глубоко пьющего генерала, любимца армии. Прочитав о процессе воспитания мне оставалось копить деньги на выкуп, иного я для героя сделать бы не смогла. Военная жизнь трудна, но литература труднее.

Аарону нравилось в лагере, если это не предполагало поездку на несколько недель, конечно.

Вот у меня едет крыша от прочитанного, а у автора – лагерь. Нет. Я неправильно цитирую. Я вырвала едущий лагерь из контекста. Вот как это написано:

Аарону нравилось в лагере, если это не предполагало поездку на несколько недель, конечно. Отец часто брал сына с собой, показывал внутренний военный уклад. Здесь проводились парадные построения и тактические учения. Солдат обучали сражаться в строю и поодиночке, взаимодействовать пехотным подразделением и кавалерией, а также отрабатывать различные тактики, включая засады и отступления. Словно один огромный живой организм, армия выбрасывала вперед свои щупальца—конницы, ощетинивалась копьями и забрасывала врага потоком стрел.

Я читатель, я так вижу:

Едет значит лагерь несколько недель. А чёбы не ехать с военным укладом! В укладе проводятся парадные построения и тактические учения. Там же в лагере в укладе, едущих в огромном живом организме, армия выбрасывает щупальца конницы, копьями ощеривается и забрасывает врага потоком стрел. Эй, вы луки дома забыли!

Мне нужна мягкая комната! Нельзя так надо мной. Я лейтенант запаса, хорошо не пехоты. А лагерь-то не один! То есть, у нас псевдо средневековое общество, ну мне так показалось, и в этом обществе есть армия, которая где-то тусит при населенном пункте, гарнизоне города или где-то на местности. И вот они едут лагерем на учения. Экая тактико-стратегическая загогулина выходит.

И чем же они там занимаются:

Парень любил, когда отец брал его с собой в штаб во время учений. Обычно он наблюдал за всем с Генеральского Холма, откуда хорошо были видны все маневры. Солдат учили быстро перестраиваться из походного положение в боевое, а также отражать мнимое нападение противника с одной из сторон. Часто армия выдвигалась на несколько дней пути от постоянного лагеря и тогда Аарон был свидетелем построения временного военного лагеря на ночевку.

Солдаты рыли окопы по периметру, закапывали на участках частокол и ставили временные ворота. Лагерь тогда напоминал огромный муравейник, где каждый тянул колоду, расставлял палатку или же занимался лошадьми. То тут, то там слышался командный голос капитанов, орущих на зазевавшихся подчиненных, и звуки ударов топоров.

— Смотри и запоминай, — отец предпочитал лично контролировать построение лагеря. — Хороший командующий должен видеть все своими глазами, а не сидеть где-то в штабе.

Под какой кислотой мне это развидеть?! Можно ли удивляться поражению такой армии.

Папа мальчика хоть и был генералом, но страшно бухал каждый день без отрыва от армии. Его любили за железную руку, все знали, что дисциплина важна! Вот как это описано:

И Аарон запоминал. Ночью лагерь жил своей жизнью. Большинство солдат грелись у костров, распивали спиртные напитки и играли в азартные игры, хотя это и было запрещено. Аарону очень нравилось проводить время с солдатами. Он часто видел случаи, когда те вели себя не совсем по уставу, но никогда не рассказывал об этом отцу или кому-то из командования. Солдаты любили мальца и часто делились с ним байками и интересными историями из жизни. Для Аарона ничего не было лучше, чем посидеть ночью у костра и под треск поленьев послушать рассказы солдат. Отец никогда не препятствовал такому увлечению сына, более того – всячески его поощрял.

— Это очень хорошо, что ты можешь вот так вот посидеть у костра простых солдат, — начал разговор отец с грустью в голосе, — я бы тоже так хотел, но к сожалению, уже не могу. Я их генерал, и должен всегда выдерживать дистанцию с подчиненными, назад пути уже нет. Хороший командир знает, чем живет его солдат. Надеюсь, что ты тоже пойдешь по моим стопам и однажды станешь хорошим командиром. Но ты должен понимать важность дисциплины в армии.

Логика! Мать ее в кочерыжку!

Отступление. Услышав мой гомерический хохот, муж спросил из кухни: «Тебе подгузник не нужен?»

Я с третьего раза выпила стакан воды, не могла, боялась захлебнуться насмерть.

Меж тем заканчивался первый день чтения. Я путалась в сюжете, буксовала в длинных описаниях, не могла понять, что автор хотел изобразить. Я начала опасаться за свое здоровье в приступе головной боли. Вы пробовали смеяться три дня к ряду – не делайте этого, вас ждет мигрень.

Продолжаю.

— Ну что ж, рад видеть твою татуированную морду живой.

Господа и некоторые дамы! После вышеприведенных описания все понимают, что критиковать боевые сцены в этой книге смысла не имеет. Реконструкторы, просто воины и офицеры запаса, военные историки или любители истории войн прошлого,  –  все, кто держал в руке, или руках: мечи, щиты, стрелы и луки, бился и напивался (или напивался, а потом бился) в диких схватках ролевиков, – не читайте сцены боев в этой книге. Не надо. Берегите себя.

Автор! Видь, что ты пишешь! Представь слова, предложения и абзацы, прочти в слух, а лучше кому-то.

Писать боевое фэнтези и такое фигачить – это преступление. Видимо про сэра Вальтера Скотта все забыли... Так хоть Толкиена посмотреть! Вот там битва! Зараза! Мартин же есть с его задолбавшими всех престолами! Есть где слямзить тему. Ну, посмотри ж ты как – на Ютубе, если не можешь надеть доспех и сесть на коня! Даже если уже надевал и сидел – не пиши боевые сцены. Молю!

Я вообразила. Я боюсь это цитировать. Это будет беспощадный ржач и срач, как тысячу раз на этом сайте. Просто найми кого-нибудь, пусть поправит. И магию убери совсем, у нее там никакого обоснуя, и она там вообще – никак. 

А я скажу за себя. В бурной молодости меня понесло к реконструкторам. Длилось это не долго. Но ты не в тусовке, тебя не будут уважать и принимать в компании, если не участвовал в процессе от выпивки до драки. И вот однажды на мне испытывали доспех. Настоящий. На выезде, в лесу. С тех пор я знаю, как удобно двигаться в хорошо подогнанном снаряжении воина среднего достатка, что хорошая кольчуга – это кайф, а если у тебя в руке топор (он был каучуковым и тяжелым), то четыре мужика скопом от тебя отлетят, как мячик от баскетбольного щита. Я так себе фихтовальщик, на мне муж с саблей удары отрабатывал, добрый человек. И улетела я в ельник, когда подошел еще мужик на полторы головы выше и весом так же больше, и уже в латах, и шарахнул даже не мечом, а просто наотмашь. Что такое подготовленный бронированный рыцарь, мне уже объяснять не надо. А если он на лошади – туши свет, снимай тапки. Это танк по меркам прошлого.

Что я могу сказать, читая тупое нападение городского сброда, вышибающего деньги по трактирам, на профессиональный хорошо вооруженный, с конницей, рыцарями эскорт графа. Это какой-то пи@ж, товарищи. На этом все. Не в силах.

Герои

Не картон. Местами так даже хорошо. 

Однако. Я просекла фичу. Как я за столько лет не поняла-то, дура набитая! Секрет-то прост. Если у тебя кончились идеи, забуксовал сюжет, события не вяжутся одно с другим –  вхреначь в книгу нового персонажа! Этот гениальный ход обеспечит прикрытие сюжетных дыр и отвлечет внимательного читателя от того, что ты хотел, но не смог сказать. Но это все и без меня знали.

Вот только вроде бы становится боле менее понятно – выскакивает некая бессмысленно-второстепенная личность или начинается новая глава, и ты вынужден про него прочесть полотенце текста и забыть, что было до этого. Видимо это такой отвлекающий маневр.

Важно не как герои описаны, в данном случае, а как и зачем они себя ведут, и зачем автор о них пишет.

Обнаженная девочка-обротень-лиса с ушками и хвостом (для прыщавых подростков) из японских сказок. Она бежит из тюрьмы от обещанного изнасилования со связыванием. Как оригинально!

Зачем-то описанный безрезультатный миньет для второстепенного персонажа.

Какие-то подробности, которые просто вода в тексте, не имеющая отношения к сути повествования, просто чтобы было.

Я на первой главе даже подумала, при вех вышеперечисленных казусах, что мне будет интересно, но эту книгу я захотела бросить раньше, чем «Падших героев» (для меня это уже литературный мем, простите). 

Оказалось, при всех подробностях описания, персонажи вышли избитыми до бытовухи. Если городской разбойник – то бывший военный. Если быдло – то быдло.

Пример: Гадалка

За столом в едва освещенной комнате сидела тучная женщина. Ее молодость давно прошла, но никто не назвал бы ее старухой. Пухлые пальцы гадалки были унизаны большими золотыми перстнями с сияющими самоцветами, толстую шею украшало ярко красное коралловое ожерелье. На столе в позолоченной клетке сидел огромный черный ворон. Перед самой же Азиз были разбросаны гадальные карты таро и стоял большой хрустальный шар, внутри которого то и дело вспыхивали молнии.

Интереснее было бы написать: «Если вы знаете, как выглядит гадалка, вот так она и выглядит, разница только в вашем представлении о лишнем весе». Звучало бы веселее, подхлестнуло бы воображение читателя, текста меньше и половина улыбнулась.

Я не могу сказать, что прямо штампы-штампы. Нет. Люди-осьминоги это, да, это нелепо, но хоть цепляет.

Я знаю писателя у которого тривиальные, умышленно тривиальные, персонажи оказываются интересными. Он пишет иногда лютый треш, пародии на избитых лит.песонажей. Кристофер Мур. Никогда не думала, что прочитаю городское фэнтези про котиков-вампиров, или новогоднюю историю про зомби (вообще не моё). Я это прочла без отрыва. Маленькие книжки, в которых есть всё! Пример, как впихнуть невпихуемое в объем текста не больше новеллы.

В нашем случае видно, что автор не только играл в компьютерные игрушки, но и что-то читал. Даже возможно не мало, но не то.

Можно писать скудным языком, но интересно. Можно двумя короткими фразами заставить читателя остаться в тексте.

Описания

Заслуживают отдельного параграфа.

Мне хотелось поминутно сбежать. В итоге я разозлилась до не могу. Выпустите меня отсюда!

Я хочу понять зачем все это, но бесконечно читаю какие-то полотеца, по любому поводу.

Я уже не вижу смыла заикаться про драматургию или структуру произведения.  Я не люблю слово «графомания» в его новом перевранном смысле, но употребляю его относительно себя, когда правлю свои тексты. Я знаю сколько времени, даже лет уходит на то, чтобы выкинуть лишнее из повествования.

Читатель должен идти по тексту, по сюжету, как по карте, видеть повороты, цепляться за интересное и яркое, а не плутать от героя к герою, от события к событию, через ненужные описания.

Я устала от этого. Дивжуха ради движухи, текст ради текста, описание ради описания, герой ради героя. Не только в случае этого автора. Это какео-то массвое психиатрическое заболевание, порождённое всеобщим бесплатным и плохим образованием. Человеку нечем заняться, но мысли давят, и он идет писать книгу. Если он разбирает буквы и слова, ставит запятые – он писатель, ладно автор.

Помните, я не сказала от чего погибнет наша цивилизация? От избытка свободного времени у подростков и лиц среднего возраста, которые застряли в подростках.

Я открою страшный секрет. Главу можно начинать с диалога, со вступления в две строчки, одного предложения и слова «Смеркалось».

Я прочла половину и решила забить. В 7х7, как мне сказали, можно бросать.

Оценки:

1. Логичность изложения, организация/внятность текста, достоверность событий в соответствии с обоснованием для реализма и/или фантастическим допущением (фандопа) для фантастики — 3
2. Сюжет — развитие, гладкость, понятность, реалистичность, интересность — 3
3. Тема, конфликт произведения — насколько убедительно показано — 4
4. Диалоги — 5
5. Герои — верите им? Видите их? — 7
6. Стиль и язык — насколько вам хорошо читается — 3
7. Впечатление от текста в целом, насколько хочется это читать дальше? — 4