Дуэль №4. Принцесса Штальхаммер vs. Робин Штенье. Дуэль отменена.

Дуэль отменена. Робин Штенье признал своё поражение и отказался от участия.

Дуэльная работа Принцессы Штальхаммер:

Зов «Лютцова»

На третий день плавания рыболовный траулер капитана Иво наконец-то вырвался из узкого перешейка пролива и на всех мощностях заспешил в открытое море. Молчаливое и седое, оно встретило рыбака умиротворяющим спокойствием и прекрасной погодой.

Холодные хмурые дни текли быстро за навигационными картами и штурвалом. А когда на землю опускалась непроглядная ночь, капитан Иво выходил на бак своего судёнышка и, покуривая трубку, глядел на необъятную водную гладь, всего каких-то пятнадцать лет назад ставшую свидетельницей знаменитого Ютландского сражения. По воле злодейки-судьбы бой между британскими и немецкими эсминцами, линкорами, крейсерами и даже дредноутами стал самым крупным в истории Великой войны, и Иво — бывший матрос линейного крейсера «Лютцов» — готов был поклясться, что никогда ещё здешние воды не видели таких зрелищных сражений.

Но большая вода умеет хранить свои тайны — все они скрыты там, на ледяном дне, куда никогда не проникал солнечный свет и где ещё не ступала нога живого человека. Обрастающие водорослями, ржавчиной и актиниями останки кораблей в вынужденном безмолвии прозябают где-то далеко внизу, и старое чёрное море, словно кладбищенский сторож, заботливо обхаживает их нетронутые могилы.

И там же, покинутый своей командой перед вынужденным затоплением, лежит многострадальный крейсер «Лютцов», чья неприкаянная душа, по слухам, с мистическим упорством продолжает бороздить местные воды в поисках своего неверного экипажа — того самого экипажа, который предал свой корабль и тем самым обрёк его на погибель. Тогда, пятнадцать лет назад, Иво своими глазами видел смерть старого товарища: в ходе боя с английскими линкорами «Лютцов» получил серьёзные повреждения и вскоре из-за пробоины лишился возможности своим ходом добраться до союзнического порта. Из-за этого командование приняло решение эвакуировать экипаж и лично потопить обречённый корабль, чтобы не отдавать его в руки англичан.

Впоследствии Иво не раз вспоминал кошмарные события прошедших лет — и во сне, и наяву. В тот роковой момент, когда «Лютцов» подорвался на двух торпедах, наблюдающий с борта торпедного катера «V45» Иво готов был поклясться, что в грохоте взрыва потонул страшный, пробирающий до костей крик, который никак не мог принадлежать человеку. Иво даже пытался поговорить об этом с остальной командой, однако, как оказалось, никто, кроме него, ничего странного не заметил. Печального — да, но не странного. Судовой врач после беседы с моряком решил, что тот излишне близко к сердцу воспринял гибель крейсера.

Бесформенные обломки разбитого на куски «Лютцова» тонули медленно, будто из последних сил боролись за свои жизни, но в конце концов ненасытная морская пучина поглотила их, забрав вместе с ними и жизнь некогда величественного линейного крейсера Кайзерлихмарине.

Иво выжил, а потом, когда кончилась Великая война, уехал в родные края и стал рыбаком, потому что любовь к морю и рыболовству оказались сильнее столичной праздности и городского шума. Только на открытой воде бывший матрос чувствовал себя свободным от тягот земной жизни; только там он мог, глотая солёный воздух, с тяжёлым сердцем вспоминать незавидную участь старины «Лютцова». И только там он снова и снова непроизвольно вздрагивал, когда в грохоте накатывающих на борта траулера волн и завывании ветра в дымогарной трубе отдалённо слышал знакомый металлический крик, преисполненный отчаяния и боли.

***

Сегодняшняя ночь встретила старого капитана не особо приветливо: ущербный месяц вместе с мигающими крапинками звёзд заволокло громоздкими, давящими на глаз чёрными тучами, и играющая бликами корабельных фонарей вода, точно пойманный в сети тунец, яростно билась о траулер. Крохотное судёнышко, гордо выпятив вперёд грудь вздёрнутого бака, упрямо ползло на запад в надежде на богатый улов.

Иво, верный своим традициям плавания, с раскуренной трубкой вышел на бак, чтобы всласть полюбоваться необъятными морскими просторами. Попавшая в сапоги вода громко чавкала при каждом шаге пожилого капитана, а сидящая на голове зюйдвестка быстро покрылась блестящими капельками. Было прохладно, и Иво плотнее запахнул старенький, выцветший на солнце китель.

Вдруг жилистая рука капитана дрогнула: Иво явственно ощутил до боли знакомый в сердце кошмарный крик умирающего «Лютцова». Сейчас, в эту тёмную и непроглядную ночь он слышался как никогда явственно и доносился будто бы откуда-то снизу. Старый моряк пошатнулся, стараясь сохранить равновесие из-за особенно крупной волны, захлестнувшей траулер. Схватившись рукой за планшир фальшборта, Иво случайно выронил трубку, и та, мигнув на прощанье красным глазом зажжённого табака, прыгнула за борт, прямиком в разинутую морскую пасть.

Одновременно с этим Иво заметил, как наэлектризованный воздух вокруг траулера сгущается и быстро холодеет, а на фальшборте, шлюпбалках, рынде и других частях судёнышка нарастает серебристый иней, точно рождённый призрачным светом выглянувшего из-за туч месяца. Озадаченный капитан попробовал дыхнуть на раскрытые ладони: воздух изо рта вырвался белым барашком и тут же бесследно растаял. И только когда Иво оторвался от коченеющих ладоней и обратил размываемый внезапно накатившей головной болью взор на море, его затрясла лихорадка.

По правому борту траулера, прочерчивая на чёрном полотне моря пенистую ватерлинию, двигалась циклопическая громада «Лютцова». Восставший из мёртвых крейсер, вздымая призрачным носом ониксовые волны, знакомым гудком звал своего старого приятеля с собой на морское дно. И в звуке этом явственно слышались также и нотки неприкрытого укора. Но «Лютцов» не был злопамятным, о нет! Он готов простить нерадивого Иво, что хладнокровно бросил своего верного боевого товарища на смерть! Если Иво согласится пойти вслед за товарищем, то его ждут незабываемые беседы с другими кораблями, что нашли своё последнее пристанище на холодном дне Северного моря. Они там, внизу, они не молчат, они ведут долгие беседы друг с другом, и они готовы посвятить Иво во все свои тайны. Ему нужно только дать своё согласие — и «Лютцов» заберёт его с собой!

С трудом подавляя в себе желание упасть в обморок, старый капитан сел прямо на заледеневший настил и стянул с головы покрытую хрупкой морозной коркой зюйдвестку. Нестерпимо сияющий на фоне чёрного, как смола, небосвода призрачный корабль зазывно баловался корабельным гудком и приветливо мигал забортными фонарями. Только сейчас Иво заметил на его борту зияющие рваные дыры, оставшиеся от роковых торпед. Холодная вода плескалась на уровне разорванной поперёк ватерлинии, перекипала пенистыми бурунами, стонала и билась в исступлении, изо всех сил пытаясь поглотить то, что принадлежит ей по праву.

Ведомый проникновенным голосом «Лютцова», в котором смешались мистический магнетизм и неявный упрёк, а также приглушёнными голосами других кораблей, что остались ждать его на дне, Иво встал и, пошатываясь на нетвёрдо стоящих ногах, подошёл к фальшборту. Ему нужен был последний, решающий шаг — и он с готовностью сделал его. В тот момент, когда над седой головой капитана сомкнулась нестерпимо ледяная солёная вода, «Лютцов» в зловещем безмолвии взорвался во второй раз. Падающие с неба обломки жадно проглатывала морская червоточина, а переломленный пополам, точно спичка, корпус, медленно таял в неверном свете ущербного месяца. И когда бак крейсера уже готов был окончательно погрузиться в воду, на нём возникла призрачная человеческая фигурка. Встав по стойке смирно, она на прощанье отдала честь далёким чёрным звёздам и хмурым молчаливым тучам. И пропала, едва всепожирающая водяная бездна коснулась подмёток непромокаемых сапог.

Осиротевший рыболовный траулер, безмолвно скорбя по своему капитану, продолжил свой далёкий путь на запад.