Три шамана и заклинатель (отзыв на "Последний шаман Цитруса", Тим Вернер)

- Их же не бывает, - тоскливо пробормотал Рэй. Ему было страшно.
/"Последний шаман Цитруса", Тим Вернер/

Этот текст меня захватил. Или не текст, а герои? Или что-то неуловимое и не имеющее названия, таящееся между строк? 

На слоге я поначалу заспотыкалась было: "не мой" он, не гладкий, рубленный, прыгающий: не льется - ходит тяжело и мучительно, как Мист. 

Но я простила слогу свои личные неудобства от взаимодействия с ним почти сразу, на первой же главе. Потому что язык "Шамана" настолько говорящ и настолько наполнен, и так насыщено междустрочие, что читаешь уже не только текст - метатекст, и выпадаешь туда, в мир, в отношения, к героям.

А еще мне нравится, как перетекают, перекликаются отсылки и  определения, подмигивают друг другу через абзац, уточняя, заверяя, подшучивая, подтверждая или сдвигая смыслы.

Язык "Шамана" изломан, насмешлив, ехиден и ироничен - порой до сарказма, как, впрочем, и сами герои.

Я очень люблю, когда информация подается так: просачивается в диалоговых репликах, в ремарках, между делом - и в таком объеме, что, кажется, уже в первой же главе о героях сказано удивительно много - а уж сколько намеков сделано: штрихами, междустрочием, манерой говорить, двигаться и мысленно комментировать ситуацию. Сколько всего о Мисте, Рэе и их отношениях узнаёшь (и сколько еще подозреваешь!) из одной только брошенной как будто вскользь фразы: "И Рэю надоело постоянно его поднимать"... 

Из нее разворачивается вселенная отношений, и мы весь роман возвращаемся в эту точку "большого взрыва", как и положено, одновременно из прошлого и из будущего: из текущей, у нас на глазах творящейся истории, и из встающего в воспоминаниях Рэя и догадках Зака прошлого. Лучи сходятся к Мисту. А вернее - к диаде Мист-и-Рэй. 

И на что бы ни намекало название, а для меня главным героем стал не Зак. 

Не Рэй.

И даже - сюрприз - не Мист.

Отношения.

А отношения поданы интересно. Ремарки - и отчасти внутренние монологи - пронизаны говорящими, насыщенными и объемными якорями и подсказками - в отличие от диалогов: прямым текстом герои о своих чувствах не только не говорят, даже почти не думают, а если думают, то заворачивают в сотню слоев, чтобы точно-точно спрятать - даже от себя.

Героев можно понять: они поломанные, все поломанные - и все острые, угловатые, непростые, с тайнами, с камнями за пазухой, со своими тщательно выпестованными защитными механизмами, броней, защитным полем. И при том - прекрасно живые: даже, казалось бы, подчеркнуто "неживой" Мист. Очень живые в этой своей надломленности и в том, как они с ней существуют, как приспосабливаются: и к ней, и друг к другу. 

С ними рядом сложно находиться: с некоторыми - мучительно сложно, но им всем сопереживаешь. 

И той боли, которую каждый несет в себе, тщательно пряча от остальных, и все равно подчиняясь ее барабанам и трубам, и той мучительной невозможности - или неспособности - ни говорить о ней, ни тем более разделить ее с другим. Они иронизируют, насмешничают, геройствуют, подкалывают и ранят друг друга - не потому, что злы или равнодушны. Потому что иначе то, что они чувствуют, не говорится. Не выговаривается. Не формулируется. Не осознается даже. Нет у них для этого ни языка, ни даже, кажется, самой концепции. 

И они сочиняют свой собственный код: кто из щеночков, кто из подзатыльников, - свою морзянку, свои отражения, чтобы говорить об этом - не говорящемся, но настоятельно требующем выражения: чтобы обойтись с ним хоть как-то - и при этом не только не назвать - даже не узнать, да что там: не рассмотреть, не взглянуть. Оно страшное, с ним неясно как обращаться. Неясно, кажется, даже Рэю.

И это сделано убедительно. В тексте есть вещи, в которые я, подобно Станиславскому, не верю, но в эту верится.

Мне тяжело с этими героями и их отношениями - но я верю и в них, и в созданный автором мир.

А вот в эпилог не верю совсем. Насколько хорош для меня оказался весь текст, настолько легковесным, даже фальшивым и "посторонним" кажется эпилог.

И то, как перекликаются последние абзацы с финалом "ТББ" ("На пальцах у него… Но это была не кровь - просто сок земляники"), здесь вызывает желание поежиться от несоответствия. Возможно, потому, что для меня эта история не про вторжение и не про угрозу - и такой финал не закрывает для меня основной сюжетной линии. И ни линии Зака, ни линии Снежка не закрывает тоже. Снежок - это вообще одна большая едва наметившаяся интрига, оборванная в самом ее рождении. 

И я вижу этому только одно оправдание. Признайтесь: это не финал. За этим как будто беспомощным эпилогом для меня встает во весь рост второй том. И я очень удивлюсь, если ошиблась. :)

* * *

Тим, спасибо еще раз: я получила большое удовольствие от чтения. 

У меня есть давняя привычка: когда автор, чьи миры и герои хорошо знакомы, присылает продолжение или новый текст, копировать (чтобы бросать ему в мессенджер :) ) по ходу чтения  зацепившие цитаты: иногда с комментариями, иногда просто так. Так вот, читая "Шамана", я машинально делала то же самое. :) Примите как комплимент. :))