Какой БУЛЬБОПАНК вам больше по душе?

Суровый постъядерный вариант:

Паровоз черной стрелой мчался по белоснежной пустоте, оставляя после себя быстро оседающие на снег черные хлопья гари. Стучали механизмы железного коня, надрывающегося в последнем забеге, итогом которого станет вечное оцепенение. Два пассажирских вагона подперли с двух сторон грузовую платформу с механическим монстром, способным изрыгать пламя. 

Ныне он спал, за время пути покрывшись иглами трескучего инея.

В кабине машиниста сгрудилось несколько человек, один из которых расставил ноги, всматриваясь в горизонт. Порой он стискивал челюсти так, что шевелились желваки, хотя в сущности ничего нового не происходило. Главная борьба разразилась в его сознании. 

Рация оживала все чаще, чьим-то слабеющим голосом умоляя прийти на помощь. Сквозь треск и пощелкивание прорывалось не так много слов: «Наши координаты… Генератор накрылся… У нас дети… Помогите!»

Как будто в этом леденеющем мире имела смысл добродетель и все сопутствующие ей устремления.

— Согласно картам, эта ветка закончится через тридцать километров, — подала голос женщина в овечьем тулупе, ее зеленые глаза выражали странный, неприсущий этому цвету холод. 

— Бульбы осталось на четверть пути, дальше всё… — спрятав руки в подмышки, сообщил высокий, тощий как жердь, парень. Его балоневая куртка казалась раздувшимся шаром из-за количества одежды под ней.

— Если поверить, что это не автоматическая подача сигнала бедствия, то у нас есть шанс укрыться до бури, — не отводя взгляда от окна, ограниченного листами пенопласта, сказал машинист. — Но если мы свернем и не найдем путь под лед, то нам конец!

Бывало раньше, что по весне на озерах вода отходила от берегов на несколько метров, а корка льда оставалась на прежнем месте. Внизу образовывались пустоты, в которых мог легко спрятаться целый полк. Ныне остались места, где этот эффект сработал в более широких масштабах.

В них выжившие устраивали убежища, пережидая бури. Строили небольшие поселения, даже города. Но нехватка ресурсов всегда заставляла бежать дальше. Бежать и бить ломами промерзшую планету, выколупывая из под корки то немногое, что осталось. 

— В этих краях должно было пройти потепление, я смотрела графики, — вновь заговорила женщина. — Помнишь, где-то в этом районе прибалты устроили водохранилище?

— Лида, конечно помню! — кивнул машинист. 

— Вода наверняка закончилась, а ушли они отсюда еще в том году. 

— Кто тогда подает сигналы?

— Тот, кто остался или вернулся! — пожала плечами Лида.

— Их настиг циклон, когда они перебирались через море, — вступил в разговор парень. — Кто-то скорее всего должен был повернуть назад.

— Сомнительно это все, но выбора у нас все равно нет…

Машинист отправился в кочегарку, где топливо, мешок за мешком, бросала в горнило печи молодая девушка с шеей, как у быка. Платок в горошек прилип к ее лбу, мокрый от пота. Одета она была в одну тельняшку, да обмотанные скотчем ватники. Увидев машиниста, девушка кивнула в знак приветствия, не прекращая работу.

Внимательно следя за тем, чтобы термобульба[1] не закончилось, поблизости дежурил старый проводник, на робе которого еще имелось несколько опознавательных значков. Его лицо, сморщенное и серое, словно кто-то вмял внутрь, вытянув наружу один только мясистый посиневший нос. 

— Саныч, ты тут не зевай! — для порядка подбодрил его машинист. — А то Вероничка наша вон как пашет, не поспеешь потом!

Старик усмехнулся, кивнув. 

— Саныч, ну ты где там? — возмутилась девушка, поднимая с поддона последний мешок. Ее голос оказался не в пример мелодичным, звонким.

Работа здесь кипела споро, отработанный механизм не терпел вмешательства и руководства. 

[1] особый вид топлива, предназначенный для паровозов

Более добрый, приближенный к реальности:

— Сегодня премьер-министр Франции отметил понижение численности мигрантов на территории страны. Это он объясняет повышенной смертностью среди заболевших Covid-56, новой разновидностью смертельного вируса! Отказавшись от борьбы с новой пандемической угрозой, страны Европы открыли границы и прекратили действие всех карантинных мер. Более шестидесяти процентов населения городов покинули место жительства в пользу самоизоляции в сельских зонах. Эксперты отмечают, что приоритетной зоной для беженцев является страна, отказавшаяся от жестких требований по отношению к своим гражданам. Как сказал глава правительства Беларуси, далее цитата: «Столицу я защитил, а вокруг кто живет, те и сами не дураки и все без меня знают!». А на этом к новостям все, обратите внимание на продукции Белмясо: курица — три рубля пятьдесят девять копеек! Свинина — шесть рублей тридцать…

Сделав потише, Елисей отвлекся от прослушивания информации, наблюдая за тем, как в телегу накидывают свежие березовые чурбаки. Петрович сидел на стволе старого дерева, поваленного ветром еще в прошлом году, когда был объявлен первый случай заражения вирусом от поедания продукции в вакуумной упаковке. 

Усатый, широкоплечий мужик по старой привычке занимался «подправкой» цепи на бензопиле «Штиль 361». Делал он это с крайней осторожностью, словно швея, вышивающая пано. Металлические стружки сыпались ему на залатанную штанину промасленных лесхозовских штанов. 

Еще трое молодых парней сноровисто подхватывали с земли поленья, накидывая их в почти полную телегу. Двое из них, белобрысые браться Мычко, постоянно разговаривали о том, как надо поскорее расправиться с этой задачей, чтобы сходить на озеро и проверить сети. Третий, молчаливый и худощавый Прокоп, думал о своем, ни на что кроме работы не отвлекаясь.

Тут же, на краю борта, сидела Ирина Павловна, уже немолодая женщина с белоснежным платком, повязанным на лоб. Ее строгий взгляд, казалось, воплощал энергию мужчин в тот процесс, который и мог наблюдать любой сторонний человек. Но таковых не было, поскольку «контролирующих» в этом коллективе не особо жаловали, только если ты не Ирина Павловна. 

— Ну что там по новостям, Елисеюшка? — спросила женщина.

— Да опять какой-то ковид, из европы народ в сёла разбегается, и свинина на три копейки подорожала! — высунувшись из кабины, ответил тракторист. 

— Ясно, это они из-за недавней чумы цену задирают, надо с Минска гостей ждать! — проигнорировав треть новостей, пришла к выводу Ирина Павловна. — Петрович! Ты там про венгерскую мангалицу что-то говорил, когда привезут поросят?

— Да бог его знает, может быть и вовсе не привезут… Топливо дорожает, какие-то визы вводить собираются из-за напряженки с Россией, — задумчиво ответил мужик. — Лучше бы нам поторопиться, скоро эти нагрянут, а у нас периметр открыт.

— И то верно, — кивнула Ирина Павловна. — Все, по машинам! Прокоп, ты готов?

Молодой парень, уже склонившийся над очередным поленом, выпрямился. По его загорелой спине струился пот, грудь тяжело вздымалась. Так ничего и не сказав, он накинул рубаху, повеси на плечо сумку и отправился в сторону леса. Не дойдя метров тридцать, Прокоп остановился, присматриваясь к теня, мелькающим в полутьме густого ельника.

Спустя несколько секунд, когда за спиной раздался мерный рокот сельской техники, в руках парня оказался клубень картофеля. Орудуя перочинным ножом, удалось расковырять жесткую кожуру, под которой мерно пульсировала мякоть, испещренная золотистыми прожилками. Осторожно вонзив в нее тонкий медный провод, Прокоп всмотрелся в табло крошечного устройства, с бешеной скоростью принявшегося выводить ряд красных цифр.

По итогам вычисления, парень злобно выругался сквозь зубы, скинув все предметы в сумку. Набрав на мобильнике короткий номер, он дождался первого гудка, после чего произнес:

— Жемчуг, докладывает Шестой. Доля частиц с повышенной частотой, примерно три кубита на квадратный метр. Примерное время прорыва — пятнадцать минут. Жемчуг, повторяю…

Не успел он договорить, как из-за ближайшего дерева отделилась фигура, замерев на границе света и тени. Прокоп дернулся в сторону, но потом заставил себя остаться на месте. 

— Ну что, тварь, терпения не хватает, да? — стиснув кулаки, прошептал он, рассматривая врага, словно сотканного из крыльев насекомых, облитых смолой. — Ничего, найду я на вас управу!

Парень сорвался с места, вдогонку исчезающему на горизонте трактору.