Навеяно головной болью

Влад проснулся с тяжелой головой после принятых вчера наскоре без закуски пять капель, выменянных на металлом. Через небрежное  заложенное кирпичом окно проникали хилые лучи света. День начинался, точное время было не важно - Влад был безработным пару месяцев и уже вызывал презрительные взгляды потрепанных соседок по многоквартирному дому и смазливых девушек, с четким планами на жизнь.

Тяжко давшееся, мысленное усилие вернуло обрывки памяти - шел две тысячи .. нацатый год, жизнь шла ни шатко, ни валко, как утверждается в официальных источниках - с уверенностью в завтрашнем дне. Враги Родины, постоянно строящие козни на границах и внутри страны, неизменно были повержены в своих гнусных планах и намерениях доблестными уполномоченными сынами Родины. Поэтому даже задумываться о вредительстве было чревато тяжкими последствиями. 

Голод, голод гнал на улицу и пустота в, звенящей и трескающейся от боли, голове. Не то, чтобы голод был фатальным. Еды для непривередливого существа хватало на мусорных площадках позади пищевых бутиков социальнодостойных граждан, да и в укромных местах, не оскорбляющих взгляд достойных, стояли пищеавтоматы, выдающие продминимум любому гражданину, кто не побрезгует запаянным биоразлагаемым пластиковым стаканчиком, с мутной жидкостью пахнущей канализацией . Как утверждала яркая вандалоустойчивая наклейка на автомате -  "в стаканчике, находился утвержденный и сертифицированный министерством жизни суточный коктейль гарантирующий деятельность организма", не обошлось без сноски, в которой предупреждали, что не гарантируют либидо, за что в народе рацион прозвали бромовухой.

Быстро одевшись, спустился по неосвещенной лестнице, память услужливо подсказала места, где быть осторожным из-за сколотых ступеней.

Улицы были как обычно пусты и замусорены, немногие прохожие с рабочими пропусками, быстро шагали держа  в потных напряженных ладонях индульгенции на передвижение.

Самые высокие здания ощетинились хищными антеннами стандарта 5G, обшарпанные стены облеплены плакатами-агитками, призывающими поддерживать государственное эфирное вещание и обращаться в органы при обнаружении подозрительного уклонения от приема госпередач и защитного экранирования. Мутный несфокусированный взгляд заметил новые, еще пахнущие ядовитыми красками, яркие плакаты с встроенными голограммами, говорящие о прорывах в научных лабораториях по разработке нового стандарта излучения, в которых конечно работали только достойные талантливые граждане-инженеры. Имя новинке еще не дали, назвать стандарт шестым было некомильфо по большинству мнений достойных граждан, последние слово было за Главной комиссией правительства.

Слух доносил шум транспорта на главной дороге невдалеке, а еще жужжание дронов-наблюдателей, шныряющих по местам, где не стояли камеры общественного порицания. В народе ходила молва, что среди этих дронов были и санитарные, но точные их функции были туманны  чипировать неблагопристойных граждан то ли для отслеживания и предотвращения будущих преступлений, то ли  того хуже брать их нервную систему под полный контроль. Последнее казалось самым страшным, при озвучивании этой версии, рассказчик судорожно оглядывался и убедившись, что вокруг нет достойных, переходил на шепот и с сумасшедшим блеском в глазах, брызгая слюной, начинал говорить про потерю сознания чипированного и приходящего в себя в странном виртуальном мире, где правила и даже физические основы устанавливают высшие достойные, что в этом мире тебя выжимают до последней крошки информации, все что ты мог услышать, увидеть, почувствовать об вредителях, но не догадался сообщить достойным, а хуже того сознательно умолчал. 

Говорят сумасшествие заразно и эти рассказы неоднократно услышанные Владом, доводили его до паралича при звуке подлетающего дрона, дыхание останавливалось, кожа холодела и покрывалась мурашками. Мысли о бесконечном страдании в мире, где тебя выворачивают наизнанку с твоим полным согласием и покорностью, казались невозможными в этом мире. Лучше была смерть разбором на органы для нуждающихся достойных.