Рецензия на роман «Царь без царства»

Старая моя рецензия от 2016 года. В тот год роман взял серебро на конкурсе "Фэнтези-2016" на СИ).

Всеволод Алферов. 'Царь без царства'

  Для этого автора актуален вопрос границ целевой аудитории и, как заявлено им самим, интересно мнение как своего читателя, так и не своего. Полагаю, что я в эту целевую аудиторию не вхожу (хотя не знаю точно, по каким признакам её выделяет сам автор).

  Во всяком случае, моё отношение к произведению - смешанное. Присутствует уважение к возможностям автора и силе их претворения в жизнь, но сам процесс чтения скорее дискомфортен. Не думаю, что дело в авторских недоработках. Скорее в трудностях сонастройки у меня как читателя.

  Воссоздавая творческий акт автора, приходится слишком далеко задвигать интересное тебе самому.

  Что же по преимуществу интересует автора в 'Царе без царства'? По-видимому, погружение в некоторую конкретную историко-культурную ситуацию. Т.е. Ближний и Средний Восток - весьма неспроста. Они не фон и антураж для раскрытия иных тем, а - сама фигура. Потому жанр произведения я бы уточнил как историческое фэнтези.

  'Мой' ли это жанр? По-видимому, не совсем.

  Итак, в произведении 'Царь без царства' я усматриваю как очевидные яркие плюсы (объективные), так и минусы - мои субъективные читательские, но не менее интенсивные.

  Итак, о главных плюсах.

  Язык - очень хорош. Емок, свеж, эмоционален. Сам я так писать не умею (а хотелось бы), но, думаю, способен оценить.

  Образы - яркие, эмоциональные, любовно выписанные. Описания погружает в атмосферу Ближнего Востока, или там Среднего - в общем, интенсивно веет и обволакивает чем-то индоиранским. Множество продуманных деталек, из которых эта атмосфера складывается, всякая деталька чувственно маркирована, живёт, не оставляет безучастным.

  Здорово? Ну ещё бы.

  Есть ли в этом многообразии живых деталей выраженные недостатки?

  Для моего читательского восприятия - есть.

  В избытке чувственных деталей легко утерять главные нити. Они просто-таки ввергают тебя в транс, подсовывая всё новые поводы следить за внешней картинкой, тогда как внутренние основания действий и поступков героев уходят на задний план. 'Стоп, а куда это они идут?' - спрашиваешь себя в недоумении - и, отлистав книгу назад, как правило, находишь скупо сформулированную мотивацию, которая вовремя на себя внимания не обратила.

  Образы героев. Прописаны столь же любовно, как и всё остальное.

  Главных героев заявлено три.

  Первый - Самер, верховный маг.

  Второй - Джен, учитель детей лавочников.

  Третья - Зено, посланница от соседнего царства нагани.

  Мальчишки-царя, который формально дал имя роману, среди главных героев нет. Небось, и не случайно.

  Всех троих ГГ объединяет нечто сродственное в мотивации.

  Бескорыстие и гуманизм. Никакого эгоизма-карьеризма-прагматизма-утилитаризма. Все трое - агенты культуры. И здравого смысла.

  Все желают, чтобы в царстве всё было - хорошо. Ну, по крайней уж мере - терпимо.

  Могут ли они это обеспечить? Вот тут-то - определённо, нет.

  Ибо каждый из ГГ - подобно мальчишке, лишённому власти советниками - такой же царь-без-царства на своём уровне.

  О Самере мы знаем, что он в магическом Круге - фигура молодая и компромиссная (выбрали, чтобы избежать обострения). Он силён как маг, но в Круге есть и похаризматичнее. Они дергают за ниточки 'царство' опальных магов, пока Самер осуществляет его внешнее представительство.

  Джена, вроде, не назовёшь мажором, явившемся на всё готовое, однако - с поправкой на соц.среду - он именно 'мажор' от сферы образования. Некие элитные знания от отца обеспечили ему место, которое он легко теряет (верно, не сам и выбился-то). Его 'царства' - дом, работа - не удерживаются его личными волевыми усилиями, распадаются, подвергаются насилию и захвату.

  Зено - герой, 'зависший' между царствами. Она - тоже 'без царства' по двум причинам. Первое, 'домашнее' царство её не поставило в известность о собственной захватнической политике, использовало 'в тёмную'. Второе царство, подвергшееся экспансии - одержимо деструкцией и тем опасно.

  В общем случае название царь-без-царства - это о фрустрации. Когда прекраснодушные цели-ожидания-мечты не могут сбыться, т.к. внешняя реальность неподконтрольна, а то и неосознанна:

   ' - Это война, мой мальчик, - сказал Декхул. - Ты просто не видишь, как она идет, тебе кажется, будто ты вырос в мирной стране. Но она идет'.

  Осознание - не вселяет оптимизма:

  Вот так оно происходит на уровне владыки царства Анхар:

  'А если мальчик попробует изменить свою участь - что же, на это он тоже имеет право.

   - То, что она предлагает... это не конец света, - проворчал владыка. - Я останусь жив. Мной по-прежнему будут вертеть, только другие кукловоды... но большего я, видно, не заслужил' -

  А вот так оно происходит на уровне власти в магической гильдии (Круге): 'В конечном счете, ему решать, будут его убивать за то, что он маг - или за то, что остался со своей землей. Вот и весь выбор...'

  Осознание носит глобально-исторические черты: 'Сам знаешь: все царства строились проходимцами и завоевателями, достигали расцвета при хитрых управленцах и погибали при изнеженных сибаритах. Я что-то не припомню исключений. Так что? На какой стадии наше Царство? Ну?

   - На последней, - тихо произнес Джен'.

  И осознание предполагает выбор, т.е. - самоопределение.

  В этой связи мы подходим к пониманию идеи романа.

  Видимо, что-то о самоопределении в условиях фрустрации, о моральной стороне этого выбора.

  Возможно, идея такова: Даже если царства (реальной власти) у тебя нет, статус царя (владыки) обязывает совершать и проводить в жизнь конструктивные выборы.

  Как видим, роман силён не только своей словесной материей и сферой чувственных образов. Он к тому же произведение глубокое, достаточно умное и сложное.

  В чём, как нам кажется, автор менее силён, чем в слове, образах и идеологии - так это в построении сюжета. Сюжет - будто пунктиром намечен между яркими описаниями. Есть сильные моменты и ходы, но цельная интрига, которая бы составляла единый энергетический контур романа - не состоялась.

  Отдельные стыки в сюжете порой реализуются через 'умножение сущностей', что не делает сюжет стройнее.

  Так, образ Налиски в сюжетном плане, похоже, нужен ради единственной функции ориентировки. Возжелала героя лишь затем, чтобы ненароком проговориться.

  Впрочем, речь не о провале сюжета, а скорее о контрастном его восприятии (другие стороны - намного сильнее).

  Вывод читательский: произведение умное, яркое, оригинальное, но заточенное под узкую аудиторию.

  Полагаю, что читатель 'далинского' подтипа, чувствительного к языку, будет удовлетворён полностью. Читатель же 'логиновского', ориентированного на логику действий и силовые линии сюжета - найдёт слабые места.