Рецензия на роман «Красная Книга»

Об условиях возможности рецензии на Красную Книгу

(ишь как по-кантиански завернул))))

А накалякаю-ка я рецу на Красную Книгу… 

А то уже все пишут на неё рецы, а я почему не пишу? Не, ну причину-то помню (или это повод?)…

Кстати, пока я сию КК читал (это второй из романов, прочитанных мной на АТ) – думал написать. Но не успел ещё дочитать, как передумал. 

Оттолкнул меня тогда агрессивный (в смысле энергичный, частый, широченно-полотнищный) самопиар в блоге Ингвара, да и не энергетикой самой (чё её стрематься – дружественная, открытая и т.п.), а сказать точнее – авторским самораскрытием напоказ секретов книги. 

Загадать загадку, которую тут же, вперёд отгадчиков, и засветить!(((

Ну на какого яня такое клятское раскрытие карт?(((

Мне оно показалось коротким замыканием: Клять, автор всё и пересказал в обход художественного текста: чё туда заложил, как понимать надо, чё надо знать о Краснокнижице, даже если ея нифига не читать!..

(И добро бы автор и сам не понял, чего написал, так нет – понимает прекрасно, выкладывает прямым текстом, мне-то к чему повторяться!)))) 

(Ибо мои рецензии на том и построены – на вдумывании в смыслы – но ведь не на поиске свободного места, куда бы найденный смысл вставить)))

Вот такое подумал и оставил роман без рецензии.

Сейчас передумал, стало быть.

Отчего передумал – ну, осознал экстремальную мощь явления. Не единственно того, что в книге, а явления её автора на АТ. Правда, и передумать-то надо вдумчиво. Грабли-то я кое-какие заметил, что же на них наступать?

Ну так вот, готовя рецу на КК, важно не прикидываться, что это реца чисто на книгу.

Книга дана в каком-то контексте, автор и сам не скрывает, что контекст ему подчас и важнее, чем самое книга. Контекст-то какой – жизненный, в данном же случае виртуально-социальный.

Для кого-то из авторов (может, для всех) книги их самоценны. Здесь не то. Книга - средство. Прошибающее врата в запертом замке будущего. Книга – это таран.

Да, таран это тоже круто. Это такая хреновина-яновина, которая громче всего бомбанёт в центральную точку обороны условного противника. Но таран – не единственное средство. Есть ещё приставные лестницы, пращи, катапульты, аэропланы с листовками… Их дофига, и чтобы Ингвар какую-то мельчайшую, но полезную хрень позабыл расчехлить?))))

Что ещё о таране? На нём намалёван рисунок-селфи. Это значит – с тараном отождествление. В данном случае факт небезболезненный (ведь не идол – таран, это ж как же он головой о врата треснется, о первые-вторые-седьмые врата!!!)… И все мощности и рассохлости ствола тоже как на ладони. Кому надо – подходи, щупай. Запускай пальцы в раны Христовы. А таран-ледокол-распятие всё одно пойдёт в Арктику искупительной жертвой за грехи и тревоги начписов на АТ)

Суть явления КК в основных контекстах

(суть – это иногда и просто суть, а не то, что подумали знатоки романа)

Здесь пора прибегнуть к самоцитированию (а то дальше фиг куда вставишь):

«Книга такова, думаю, потому, что она:

а) самоисследование автора;

б) мощно включена в систему самопиара.

Те и другие цели как-то ужились. Но ведь не бесконфликтно».

(Так я написал в коменте к рецензии Олди, призвавшей талантливого литератора к некоторому порядку). Но, коли подумать, состязаются не только же а) и б). 

Сутей в написанном много)

Итак, подытожим наши соображенья о том, что есть КК для автора.

- акт самотерапии в кризисе (это как пить дать, отождествление автора и героя внятное тому подтверждение, а уж муки, героем принятые и подавно – это уже не говоря о том, что всякий роман о становлении героя, а оно предполагает кризис);

- акт саморазвития как автора художественной прозы и творца миров;

-акт самолюбования – этот роман такое селфи!!! (и в это селфи вовлечены художники, которые тоже получат свою долю добрых лучей /ну и рецензенты до кучи/;

- акт самотождественности (позволения себе погрязть в любом неформате, какого хочется);

- таран пиар-кампании автора внутри и вне АТ (там и изнутри вовне, и вне, чтобы внутри), и кампания для себя, и она же для компании, и для себя в компании (глядите, ребята, вот мои откровенные отчёты пред избирателями…);

- акт идеологического влияния на сообщество АТ (ибо оно есть);

- и «ваш вариант» (как же без вашего-то варианта! – ибо, Алоха, интерактивность наше всё)…

Что в этой сути мешает мне рецензировать только сам текст, отвлекаясь от прочего? То, что нет рамочки, отделяющий ещё-текст от уже-не-текста. Текст погружён в жизнь; в комментариях, блогопостах, стратегиях продвижения он всё ещё продолжается. Да в любом акте АТ-шной жизни Ингвара Нинсона, ибо от героя КК он по-прежнему ни разу не отстранён)))

Видим, как много здесь всего?!

В одно явление засунуто много-много функций и задач. Можно ли его анализировать просто как книгу? Ну, с точки зрения прогнозирования издательской судьбы / сопоставления с нормальными, сбалансированными книгами близких жанров – пожалуй. Но… 

Путь этой книги точно не будет «нормальным», через издательскую дверь под табличкой «вход». Она ведь таран, она будет ломать стены.

КК как литературное произведение

Ну а теперь, когда суть явления определена, впервые раскроем Красную книгу.

Нет, рано раскрывать: для начала вглядимся в название.

КК – книга об исчезающих видах, о тех, кто для адаптированного выживания неформат.

Красный – цвет крови, ярости, страсти, революции (которая не разноцветная). Энергичный цвет, претендующий на то, что такая книга не будет так просто лежать.

Книга – ну, это Библия. В переводе. И ещё нечто равное себе. Вам предложили книгу, ага, и сказали, что она книга (это о чём – о художественной избыточности!).

Теперь к обложке.

Она тоже, строго говоря, название, но не чисто вербальное.

На ней – Ингвар Нинсон. Тот самый, который един по крайней мере в двух лицах – Ггероя и образа автора на литфоруме. А сколько энергии в этот образ налито – таки столько, что она давно уже приумножается, как на элекстростанции) 

Красные яростные тона приглушены защитно-серыми и депрессивными коричневыми (цвета сути) – книга-то не чисто красная, если к ней присмотреться.

Старт. Проникая под обложку, читатель обнаруживает крючок.

Ага, в нескольких смыслах его обнаруживает. И в переносном, и в прямом, и в прямом насчёт переносного, и в невербальном воплощении на картинке пера Генриэтты Серой, и в самом тексте, а в тексте – и по отношению к герою (за рваное плечо), и по отношению к читателю (за болезненное любопытство), ибо кто-то из широкого континуума Ингваров специально выходит на авансцену, чтобы о функции крючка дополнительно поведать. Видишь, мол, читатель, здесь крючок, это такой писательский приём, ну ты понял… Читатель-то понял, осознал момент крючкотворства – что не мешает крючку вполне себе эффективно работать, в тот же самый момент и вполне неосознанно)))))

Углубляясь, что видим?

Начнём со стилистики, языка.

Написано живо, ярко. Словом автор владеет, в карман не лезет – оно и по блогу заметно, причём владеет и на словопорождающем уровне, где не только изящно интегрирована в изящную литературственность сниженная матерно-ругательная повседневность жизни (эка суть эта ваша клять!), но создан, на минуточку, магический язык – язык способов человеческого бытия имени местных Лоа))) Ну а язык – устройство болтательное, не случайно и Лалангамена, что избрана в название авторского мира – звучит таки разговорчиво)

Есть ли у автора чувство меры?

Есть, конечно. Но применять ли его практически – выбор свободный.

Если текст романа исповедальный, то внешние каноны должного всё-таки побоку.

Настолько побоку, что издевательство над читателем иногда идёт прямым текстом какой-нибудь стихотворной эхолалии)

Надо полагать, в эти моменты автор себя чувствует особенно уязвимым, то-то и выкобенивается.

Образность. Кратко скажу – яркая. В сценах пыток доходит до натурализма, ибо вся образнаясистема романа завязана на телесность.

Герое-персонажи.

ГГерой – Ингвар Нинсон. Именем совпадает с ником автора, ну а тот есть трансформацией его имени-матчества: Игорь Нинын сын. Оно-то и так бы понятно, но автор специальным постом подтвердил, что это именно так. Ну, поверим ещё сильнее)

Кто таков – да по обложке видно. Великан яко ввысь, тако и вширь. Ножом управляется славно, но в первую-то очередь кухонным. Герой повар. В соответствии с этим жизненным занятием в этой фигуре главное – тело. И да, я в курсе, что автор в постах говорит о том открытым текстом.

Альтер-эго Ггероя - Таро Тайрэн. Кто он? Перс со способностями. Великий маг, и всё такое. Тот, кто задумал и сотворил Ингвара Нинсона. То есть… Его автор?)))

О взаимоотношениях этих двоих мы знаем, что бедный повар расхлёбывает кашу, заваренную магом. Наехали на мага всерьёз, тот в несознанку, и несознанка мага Ингвар и есть. Тот осадок, в который многоумный перс выпал.

Кроме Тайрэна расщеплённого ГГ до целостности дополняют ещё двое.

Третья фигурка при Нинсоне – фамильяр Уголёк, принимающий разные обличья окромя человеческих. 

Четвёртая – Тульпа. Фантомная женщина, продукт материализующегося самовнушения. Придуманная подруга, ага.

Этих четверых сам автор выделяет в некий кватернион, и так их истолковывает:

Ингвар=тело, Тайрэн=разум, Уголёк=эмоции, Тульпа=чувства.

Согласен ли я с авторским пониманием? Частично.

Ясно, что мы имеем дело с четырёхчастной мандалой (символом Самости по Юнгу), ну так вот, автор в своём толковании не выдерживает полюса. /И ему извинительно: всё это, как-никак, о себе самом, попробуй-ка отстранись…/ 

Что Ингвар – тело, это да, много раз да! Он же и ощущение (в юнгианском толковании). Воплощённость героя в тело – самая яркая его характеристика, заметная и тому, кто книги не читал: обложку-то видели, а на ней тела много.  Служение телу – и в поварском ремесле, и в портосовском жизнелюбии, да и в отклике окружения.

Тайрэн – ум (мыслительная функция по Юнгу). Он также важная сторона героя, но герой с ним не идентифицирован. Будь проще, и люди к тебе потянутся – это про Ингвара, не про Тайрэна. В общем-то, этот многоумный персонаж – прошлая идентификация героя, та самая, которая и завела его в пыточную, в тот узел проблем, которые умом не развяжешь. Тайрэн пытался – пришлось ему умереть.

Уголёк – эмоции. Да, но они же и чувства. Мелкий осколок крупного кризисного расщепления. Заколдованные персонажи в волшебных сказках (царевна-лягушка, царевна-лебедь, дикие лебеди халиф-аист, ослиная шкура) потому обретают звериный облик, что по человечески чувствовать не могут, а регрессировали к филогенетическим инстинктивным программам. Это та рациональнаяфункция, которая противостоит мышлению. Уголёк – потому неразвитый, что является антиподом переразвитого Тайрэна

Тульпа – фантазия/интуиция. Ну, и женственное начало. Именно оно зовёт в невидимый мир Лалангамены погружённого в осязаемую телесность Нинсона. Как и Уголёк, Тульпа – слабо воплощённый персонаж. Перестанешь в неё верить – развеется. В её фигуре присутствует абстрактность совершенства, налицо искусственность происхождения. Да, она отщеплена от героя. И несёт в себе ценный вдохновительный ресурс. Таковы «люди из Февраля», общение с коими позволяет выжить травмированным одиночкам. 

Любопытно что: Тульпа существует на протяжении не всего романа. Ингвар провалил один челлендж, в связи с чем вынужден с ней расстаться. Но можем ли мы по-настоящему расстаться с чем-то, живущим в нас? 

И вот вместо Тульпы появляется двойственная обезображенная девочка. Из неё готовили куклу. То есть, две куклы готовили, и одна из них жёстко гибнет, а вторая (Грязнулька) постепенно перенимает функции Тульпы по отношению к Ингвару. Отследил ли такое автор?

Что происходит с женственностью на пути от Тульпы к девочке-кукле? На месте идеального выдуманного образа проступает реальный. Жёстко травмированный, превращённый в внешне детерминированный механизм, болезненно аноректичный (замученный по канонам кукольной красоты Барби).

Кто ещё из персов присутствует. Антигерои – по истечении трети года после прочтения несколько на одно лицо. Ну, такие они – жлобоватые. Насилуют с целью ограбления.

Есть ещё левые-левые сообщества крутых наёмников, задирающие носы да раздувающие щёки – от профессионализма. Золотые Жуки, неспособные самих себя защитить. ..

Ну да много, кто есть.

Кто сказал, что роман переусложнён и переполнен, тот говорил вежливо.

Вытряхнуть бы лишних, да?

Но фиг вытряхнешь, если, скажем, искренность романа – функция от исповедальной подлинности и полноты выложенного в нём опыта.

Сюжет – постмодернистская ризоматическая структура (смачно выругался, а?). Короче, увидеть традиционную линию «экспозиция-завязка-кульминация-развязка» можно единственно при горячем желании преодолеть сопротивление материала)))) А так – корневище растёт, куда ему растётся. В эту структуру вплавлены неожиданные вещи, например, общение автора на АТ и даже на других порталах по поводу рекламы)

Сюжет в пределах романа идёт пузырями, пахтается во всякую иньскую щель, и как следствие, по сути не завершён. Там, где по всем литканонам надо бы действие ускорять и сворачивать, возникают новые линии, которым развернуться уж точно некогда. Полагаю, это как-то связано с внутриавторскими конфликтами; автор теряет чувство ритма в меру того, как сюжет приближается к его личностным незавершёнкам. Автор в пути, ага? Вот и роман нельзя завершить, прежде чем путь автором пройден. 

Когда автор пишет, например, такое: «Превратите свой негативный опыт (вас обманули) в позитивный опыт (вы кого-то предостерегли). Магия))», -

Он что делает? Ну да, продолжает сюжет за рамками книги)

Там, за рамками, что? Чистый перформанс!

Мир – объединяет две/три основные локации, но и не меньше четырёх:

1- пыточная камера (узенькая самостоятельная часть мира, откуда можно сбежать через буфер беспамятства, но фиг сбежишь полностью);

2- Лалангамена-1 (чисто мир духов – каждого из тщательно исчисленных Лоа);

3- Лалангамена-2: фэнтезийная повседневность, где и разворачивается основная часть приключений героя.

4- литфорум АТ и прочая, и прочая)))

Ну да форум я описывать не буду. Во внутрироманных пространствах его как бы нет, хотя они в него выложены)

Пыточная камера для Ингвара (которого из?) – так или иначе, мир внешний. Мир не к добру и не по его воле сжатый. Требовательный такой). В нём концентрирована суть.

Второй мир, строго говоря, можно бы было включить в мир третий, ибо он суть его верования. 

Но в том-то и фикус, что он важнее третьего. В нём герой обретает внутренние (психические=магические) ресурсы. В опыте взаимодействия с его духами (Лоа).

В третьем мире основная движуха по сюжету. Какие способности герой понемногу присвоил, двигаясь от стартовой никаковости, теми и пользуется в меру надобности, тренировки и авторского произвола /произвол там реально есть: в том, как растёт Ингвар в боевых навыках и что показывает в богях, помнится, присутствует многовато роялей/. Что и в какой из моментов он сможет – ну, как интереснее, так и будет, от накачанных скилов зависимость очень нелинейная.

То, будет ли какая магическая способность работать, и насколько хорошо, определяется доступом к мировой энергии, сиречь Оргону. 

(Название «Оргон» даёт чёткую отсылку к Вильгельму Райху, основателю телесно-ориентированной терапии. Можно провести параллель между Оргоном, полинезийской маной и фрейдовской энергией сексуальных влечений - либидо, а разница-то в чём? В физическом его понимании, с которым благоразумно не связывался Фрейд. На чём Райха ущучили амерские копы (в широком смысле), сгноившие его в тюряге – на этой самой физической модели понимания психической энергии, которая ему позволяла строить и продавать магические артефакты – «оргонные генераторы», при том, что у физиков нашлись собственные методы определения, чего они там генерируют…)

Идеи. 

Думаю, главная – превращение страданий в ресурс. 

А вторая по главности - о возможности прорыва.

Собственно, о накоплении ресурса весь роман.

По идее, Ингвар, попавший в пыточную, должен исключительно на внутренних ресурсах преодолеть испытание. Вместо того, чтобы сломаться – развиться (ведь его испытанием занимаются инициирующие персонажи (палачи), да и время дают на интеграцию опыта, а Тульпа помогает в поиске внутренних пространств, где можно тяжёлый период пережидать). 

Но выходит ли герой из пыточной своими силами, как сам собирался?

Нет, не выходит. Выход силой совершает его автор.