Рецензия на роман «Красная Книга»

«Красная книга» - это игра.

Причём ты никогда не знаешь точно, в какой именно игре находишься на этот раз. Возможно, это игра словами. Или игра, в которой текст читает читателя, время от времени ненавязчиво напоминая ему об этом. Или постмодернизм. Или РеалРПГ, уже практически поверившее, что оно «реал». Это игра автора с тобой – и ты далеко не всякий раз успеваешь вовремя подхватить брошенный тебе мяч.

Правил ты тоже не знаешь. Но они определённо есть.

Всё честно – читатель с первой же главы получает предупреждение о том, во что его втягивают. Непривычный, но выверенный ритм текста вынуждает подлаживаться под него. Выстраивается зеркальный коридор, в котором персонажи книги читают книгу, написанную героем, носящим имя автора – и книга советует, как зацепить внимание читателя с первой главы. Поймать на крючок, ну да.

Со вкусной пелевинской цитаткой здесь соседствует жуткая сцена пыток – так оно дальше и пойдёт.

Нужно сказать, что Лалангамена оказалась довольно мрачным местом. Было несколько сцен, жестоких настолько, что я бы закрыла книгу, если бы герою от них не было так же паршиво, как и мне. Благодаря ему я кое-как переползла через эти эпизоды и не пожалела. Эта книга из тех, которые стоит читать.

Очень настоящая.

И многослойная – игра здесь ведётся одновременно на нескольких уровнях, создавая плотную, ощутимую атмосферу.

Сюжет завивается двойной улиткой классического лабиринта: к центру и от центра. Срединной точкой, как я понимаю, служит колодец между мирами – этакий сакральный пупок, обозначающий новое рождение героя.

Насколько точно выстроен сюжет, сказать пока невозможно: у книги будет продолжение, и значительное число развешанных ружей ещё не выстрелило. Но висят они столь подчёркнуто и многозначительно, что веришь: у автора всё продумано, и он не упустит эти линии (и где же, в самом деле, четвёртая страница?) 

Стиль очень специфический и узнаваемый, в первую очередь за счёт ритма. Свою роль играют и другие приёмы – некоторая «неправильность» фраз, которая на самом деле служит более точной передаче смысла, и использование знакомых слов в искажённом значении (этот ход к тому же сюжетно оправдан).

В этот стиль очень органично вписываются постмодернистские фенечки – цитаты, то изящно вставленные в нужный фрагмент текста, то щедро воткнутые целым букетом:

Грань реальности нельзя вообразить адекватно. Нужен символ. Театральная кулиса. Зелёная дверь. Портал города. Подойдёт даже шкаф. Женщины предпочитают зеркала. 

Подозреваю, что таких цитат в разы больше, чем я сумела опознать – к примеру, недавно случайно выяснилось, что шестигранные баночки с колдовскими ингредиентами являются отсылкой к настольной игре. Думаю, по этому примеру можно представить себе количество и качество аллюзий. Кое-где они даже сбивают с толку: например, я пока не поняла, следует ли проводить параллели между колдовской лисичкой Гвиневры и явившейся Ингвару Нинсону в видении лисой А Хули.

Шуточкой на тему Пелевина кажутся мне и некоторые диалоги, особенно с Тульпой и с Хорном. В «Красной Книге» очень яркие и живые персонажи, детально продуманные и, что доставляет особенное удовольствие при чтении, с замечательно проработанными речевыми характеристиками. Они говорят по-разному, и при этом выражаются естественно, в соответствии со своими характерами. Но Тульпа и Хорн – по сути, галлюцинации героя – говорят в одном стиле, близком к его собственной речи, и не упускают случая посмеяться над этим. Поскольку беседы с ними сводятся в основном к, условно говоря, «объяснению устройства мира», невозможно не вспомнить при этом классические пелевинские диалоги ученика и учителя на ту же тему, имеющиеся в каждой книге и отличающиеся полным равнодушием к проработке особенностей речи персонажей.

— У Лоа спроси! Откуда я, клять, знаю, как «на самом деле»?! Я просто отражение твоих знаний. Я никак тебе ничего не могу сказать из того, что ты не знал. Ну, посмотри на меня! Я дикарь. И при этом у меня нет ни одного шрама. Я, знаешь, дикарь из влажных фантазий какой-нибудь мечтательной девчонки. У меня янь как у коня!

Лоа приподнял край набедренной повязки, чтобы Ингвар мог воочию убедиться в справедливости этих слов. Ветвь внимательно смотрел за каждым движением Хорна.

 — У меня мускулы такие, будто я живу на тренировочной площадке. А при этом посмотри, как я говорю. Можно подумать, что я перестаю тягать снаряды, только чтобы сходить в библиотеку! Послушай сам. Я говорю так, как по писанному.

Ещё один уровень игры – мир Лалангамены, продуманный и сюрреалистичный одновременно. Этакий постап, в котором обыденные предметы, имеющие утилитарное назначение, стали сакральными, но бессмысленными сами по себе. Этакая притча, через шутку объясняющая реальное положение вещей:

Ингвар видел, что поколение, годившееся ему в дети, было другим. 

Они были важны, неторопливы, знали себе цену. Хотя и не понимали, что знают неверную, беззастенчиво заломленную цену, которую им сулили родители — никто больше не желал раскошеливаться так щедро. Они снисходительно отрывались от ксонов. Они делали одолжение всем Лоа Лалангамены, раскрывая свои тощие Мактубы. 

Оттого наушники и перестали покрывать резьбой и украшать металлом. Только лаком выглаживали, и всё. Это, кроме чисто утилитарного смысла, было очередной гранью новой моды. Не держись за вещи, не держись за старое. Потерял — плюнь. Это ж наушник — камешек или косточка. Не более. Не наделяй вещи большим смыслом, чем у них есть. Не музыка ж из него играет, в конце-то концов.

Впрочем, говорить о постапокалипсисе в его прямом значении невозможно: никакого апокалипсиса этот мир пока не переживал. Просто утратил знания и возможности, полученные от сотворившей первых людей инопланетной цивилизации… то есть, я хочу сказать, от местных божеств. А вот в каком смысле Лоа их сотворили – большой вопрос. РеалРПГ я уже поминала, но невозможно сказать, является ритуальная фраза «встретимся на респе» образным оборотом или описанием истинного положения дел. Как бы то ни было, для обитателей Лалангамены, судя по всему, естественна и привычна мысль, что они живут в игре:

Отыгрываю добряка. Высокий уровень сложности. Чтобы Лоа мной гордились. Зачитывались Мактубом. 

(Кстати, это интересная и важная, мне кажется, идея: что прохождение на высоких октавах, игры или жизни – неважно, является, по сути, добровольным выходом на другой уровень сложности).

Многочисленные сцены, в которых герой со вкусом собирает лут с убитых врагов – явная насмешка над характерным хомячеством персонажей, свойственным ЛитРПГ. Всем сёстрам по серьгам… Другим жанрам, впрочем, тоже достаётся от души. Мне особенно понравился пассаж про ЛыР:

На Лалангамене быстро возникли целые общины монастырского типа, ориентированные на производство подобных рукописей, и принимавшие послушание количеством выведенных набело строк.

В женских монастырях производство отталкивалось от той идеи, что Лоа-Отступник будет много путешествовать по Лалангамене, чтобы влюбляться и страдать. Ещё чаще странствующий Лоа мучился не сам, а нужен был для того, чтобы в книге об него страдала героиня. 

Или же, напротив, вернувшийся из бесконечно далёких мест своего заточения Отступник будет безо всякой рефлексии пытаться утолить неутолимую похоть десятков сердец, что бились в груди. Для чего будет на сотнях страниц удовлетворять многочисленные фантазии.

Лоа-Отступники почему-то выбирали принцесс, колдуний и послушниц, вместо хорошо тренированных профессионалок из доступных по всему свету витриолей. Впрочем, различались женщины всё равно только номинально. Потому, что и послушницы, и принцессы, и колдуньи, всё равно говорили ровно одно и то же. И во всем прочем тоже вели себя совершенно одинаково, причём именно так, как вели бы себя тренированные профессионалки. 

Вся книга устроена примерно так, как эта цитата. В шуточку про ЛыР вторым слоем вставлена шуточка про V.I.T.R.I.O.L., и всё это очень достоверно, а также наводит на всякие философские размышления. 

Но основа текста лежит глубже, чем эта изящная игра – собственно говоря, «Красная Книга» может считаться вполне рабочим учебником магии. Здешняя магия заставляет с тоской вспомнить стандарт фэнтези, где герой, усердно тренируясь, овладевает волшебством за считанные месяцы и начинает бодро швыряться файерболами. Как это всё удобно, как красиво… Но в этой книге магия – как в жизни. Есть сила, которой в той или иной мере обладает каждый, а использовать могут немногие, и есть ограничения и обязанности. Практиковать. Поддерживать нужное состояние. Не есть того, чего не нужно есть, и не пить того, чего не нужно пить. Снова практиковать. Словом, всё то, на чём мы и срезаемся, когда в нужный момент не можем попасть в цель последней стрелой.

— А вот увеличить приток оргона несложно. Есть упражнения. 

— Так их потом ещё нужно делать, — усмехнулся Ингвар.

— Да, обычно срезаются как раз на этом этапе. Но ещё важно сократить отток. Это как дырявое ведро. Ты можешь выливать туда всё больше и больше воды, а оно всё равно будет пустым, если ты сначала не залатаешь прорехи.

— Что ещё за прорехи?

— У кого как. Есть люди, которые отъедают энергию. Незаконченные дела. Невыполненные обещания. Обиды — это прямо здоровенные пробоины. Болезни — тоже. Может утечь сколько угодно оргона. Да мало ли можно в себе дырок понаделать.

— А мне как быть?

— Практики практиковать, а не просто знать о них. Вспоминать Сейд. Учиться пользоваться каждой руной. Стараться всё меньше энергии тратить на каждое применение. Так, чтобы каждый бросок был лёгким, естественным. И результат возвращал часть оргона.

Последнее моё определение будет таким: «Красная Книга» - это головоломка.

Интерактивная.

Ты собираешь её, а она собирает тебя.