Рецензия на роман «Неправильный рыцарь»
Дело было так. Вечер, конь, паук и свечи. Вечер, конь и начало моего неспешного заплыва по главам романа Виты «Неправильный рыцарь». Меня хлебом не корми — дай похохотать. Если вы такой же ценитель коктейлей из юмора, сатиры, сказки, иронии с долькой сюрреалистичных спелых образов, то вам должно понравиться. У Виты обыгрываются довольно узнаваемые штампы, и вы будете от них хохотать, даже если, как и я, почти не подходите к полкам с фэнтези.
«Неправильный рыцарь» — это сказка, которая, во-первых, высмеивает фэнтезийный рыцарский роман со всем его «Искусством Истинной Куртуазности» и негласным соблюдением рыцарского кодекса. При этом главный герой, явный любимчик автора, попадает именно в эту ловушку. Он один оказывается носителем благородных порывов и оттого попадает в странные и смешные в своей неловкости ситуации.
<…> все-таки жизнь и рыцарские романы — далеко не одно и то же.
Чего стоит эта прекрасная сцена, в которой наш дорогой Эгберт Филипп, барон Бельвердэйский, пытается вызвать другого рыцаря на поединок за оскорбление прелестных дам.
Гордо вскинутая голова, горящий негодованием взор и раздувающиеся ноздри — все в нем говорило о решимости дать наглецу достойный отпор. Немедленно! Да! И точка. Эгберт Филипп, барон Бельвердэйский, стянул с левой руки латную рукавицу и швырнул ее к ногам обидчика.
— Чего это — тупо уставился на лежащую в траве металлическую пятерню, спросил незнакомец и хмыкнул: — Вообще-то я пока что не урод и не калека. И у меня пока что две руки. На что мне одна рукавица?
Вообще автору свойственно хохотать над всем и вся, поэтому в романе то и дело мы слышим это закадровое хихиканье то сквозь стрекот кузнечиков, то через пение птиц.
В траве застрекотали кузнечики, вовсю насмехаясь над простаком, что до сих пор верит в рыцарские романы, соблюдение правил, Кодекс Чести и даже (о, святая простота!) в благородство.
В какой-то момент вам даже может показаться, что птицы присутствуют чуть ли не в каждой сцене. А все потому, что дела там все «страньше и страньше». И это назойливое «тьиу-тинь тютюу» как раз возвращает читателя ко взгляду со стороны, чтобы вместе с автором похихикать. А иногда и погрустить сквозь этот самый смех.
— Тьиу-тинь тютюу! — заливалась птица на карнизе, едва не падая от смеха. — Тьиуинь-тьиуиннь! Тью-уу!
Во-вторых, в «Неправильном рыцаре» Вита очень аккуратно, сквозь свой смех и смех читателя, пытается донести хорошие мысли. Вроде:
С добротой у вас, людей, как правило, туговато. С чувством юмора и вообще беда. Вместо того чтобы разобраться — хватаетесь за мечи. Р-раз, два! Вжик-вжик! И летят юные головы под копыта рыцарских коней.
Говорит монах у Виты в романе, а я ему в это время аплодирую стоя. Все-таки это в первую очередь сказка, и после нее остаются очень добрые чувства.
Отдельно мне хочется обратить внимание на имена персонажей. С одной стороны, они подобраны с долей издевки над жанром, с другой стороны, почти все они говорящие либо отсылают нас к знакомым нам персонажам, сюжетам или авторам.
А теперь пойдут абзацы моей любви к персонажам романа.
Во-первых, молоденький и до смешного несуразный дракон.
...Совсем близко от его лица вспыхнули три алых звездочки: одна вверху и две пониже. Они как-то странно, ритмично вздрагивали, пропадали и вновь появлялись, будто подмигивая рыцарю. А потом и вовсе пропали. И слева, над самым ухом Эгберта, тихий нежный голосок произнес: "Гав". И захихикал.
Это не тот дракон, гигантский, величественный, огнем дышащий, крыльями туда-сюда махающий и взирающий с горы на тебя, как на говно. Не-е-ет! В этой сказке наконец-то можно почувствовать себя сильнее и умнее дракона (если вдруг вы хотели, я вот да 
). Не потому что превосходство и бла-бла-бла, а потому что тут очевидный милый питомец. Как кот, только побольше и с крылышками, похожими на общипанные куриные хвосты.
Дракон лежал среди кочек мягкого мха, его коротенькие толстые лапы торчали в разные стороны. Видно было, что он обожрался: кожа толстого, вздутого живота (точнее, пуза) натянулась до предела, того и гляди — лопнет. Тоненькая голубая жилка часто-часто-часто пульсировала на тщедушной бледной шее дракона (чешуя на ней почему-то отсутствовала). Сердце Эгберта внезапно сжалось.
Лежащее перед ним существо выглядело трогательно-беззащитным. Как он, Эгберт Филипп, барон Бельвердэйский, мог желать его смерти? И, главное, ради чего? Дабы угодить невесте, о которой он не мог вспоминать без содрогания? Доставить ей новую модную «игрушку»? Рыцарь до боли сжал кулаки, на душе у него неожиданно стало так мерзко. Не отрывая глаз смотрел Эгберт на лежащее перед ним существо. Шкура неприглядно-зеленого цвета, вся в бугорках и шишках, и каких-то пятнах, смешные толстые лапы с короткими коготками и жалкая, местами будто вылинявшая серо-бурая шея. Ничего, а ничегошеньки, в облике этого существа не говорило о его величии.
Во-вторых, паук Пелегриниус, который любит эффектно появляться и исчезать. Чем не знакомый нам Чеширский кот, только лап у него побольше и свой дзен 
Это один из моих самых любимых персонажей в романе у Виты.
— Вс-ссе. С-спокойной ноч-чши! — учтиво пожелало серебристое чудовище. И прошипев вполголоса: "Рас-с-с, два, три..." — ослепительно сверкнуло и рассыпалось каскадом серебряных звезд.
Полянку вновь заволокло дымом — на этот раз — пурпурно-сиреневым, в центре которого возникли невероятных размеров глаза. Они пристально, не мигая, смотрели на присутствующих и ме-ед-лен-ен-но-щ-о-о таяли в ночном воздухе.
Еще один офигенно выписанный товарищ — конь Галахад. Судя по всему, имя у него для обратного эффекта. Ибо он ушастый трус, зато поэт 
️
— Не надо считать меня полным идиотом только потому, что я до сих пор молчал, — резонно заметил конь.
Милый наивный балда Эгберт Филипп Бельвердэйский, страстная и благородная Мелинда, мудрый и ехидный монах, расчетливая и холодная графиня Марта — у всех этих персонажей вполне узнаваемые архетипичные сказочные роли. И у каждого из них есть какая-нибудь своя «дурнинка», смешная или не очень.
Есть в романе и такие персонажи, которые появляются только в одном эпизоде, а потом пропадают. С их помощью автор высмеивает то отдельные явления жизни, то конкретные штампы из фэнтезийных романов.
Язык у «Неправильного рыцаря» (как странно сейчас звучит ) очень узорчатый и метафоричный. И зайдет вам в том случае, если вы расслабите лицо и приготовитесь к неспешному повествованию со вздохами, хихиканьем, подхихикиванием, подтруниванием и прочими веселостями. Другими словами, вряд ли Вита всерьез раскидывала по тексту все эти ахи и причитания (да ведь, Вита?), чтобы вас позлить. Скорее, наоборот, чтобы снизить градус серьезности и на такой волне поведать вам о глупостях не только рыцарских, но и человеческих.
В «Неправильном рыцаре» много иронии, красивого литературного языка, смешных и нелепых (в хорошем смысле) диалогов и персонажей. Если вы уже читали что-нибудь у Виты, то ее стиль, легкий и местами сюрный, не спутаете ни с каким другим.
Мне очень понравилось, хочу продолжение (а оно там явно задумано, так как много ниточек распущено) и увидеть роман вкупе с красивой черно-белой графикой у себя на полке.
Закончу словами монаха, в которых одна из главных мыслей романа:
— Эх, ты-и! Дракона ищешь, а каков он из себя — знать не знаешь, ведать не ведаешь. Читал я ваши романы, — с ехидцей продолжал старик. — Сущий бред от начала и до конца.
---
Вита, я снова с этим, так как не могу найти нужную главу)
UPD: Нет, мы с Ириной Ткач не сговаривались в один день рецензии постить