Рецензия на роман «Волчья дорога»

Примечание: автор отзыва не претендует на признание его объективности или напротив субъективности в данном случае. Писано Кицуне собственнолапно пером из павлиньего хвоста для «Клуба Добряков».

Так уж вышло, что с героями «Волчьей дороги» мне уже пришлось встретиться раньше, а именно в «Неправильной сказке». И хоть и указана она под номером четыре в цикле, а «Волчья дорога» идёт первой, но по событиям оно получилось для прочтения как-то правильнее. Потому что там — война. А тут, а тут долгожданный мир. Долгожданный и забытый. Настолько, что когда он, наконец, наступает, то неизвестно что с ним делать дальше и как в этом самом мирном мире жить. Без привычной, впитавшейся в кровь, бегущей по венам войны. 

— Мир... Кто-нибудь знает, что это такое? — спросила высокая женщина, закутанная на пронзительном осеннем ветру в добротный солдатский плащ с аккуратно споротыми гербами. Спросила растерянно, не зная кого, подняв глаза в низкое серое небо.

— И как тогда жить прикажете? — прошептала солдатская жена, с трудом сдерживая слёзы.

— Вы уж придумайте что-нибудь... — прошептала она ещё раз.

И придумывают. Кто как может. Канцлеры с министрами и королями, где-то в далёких, и потому немного эфемерных, светлых парадных залах. Парочка случайно встреченных ротой Якова Лесли по дороге на зимние квартиры французов с такими «говорящими» именами (привет в стиле изящных дворцовых реверансов Александру Дюма). Барон фон Ринген. «Добрые» жители весёлого города Мюльберга...

— Подорожали... — проговорил сержант, запустив ладонь в бороду.

— Сержант?

— Дрова, говорю, в городе подорожали.

Придумывают так, что мир в их исполнении становится не менее страшным, чем до этого была война.

Чем подкупает роман? Тем, что пока его читаешь, он заставляет в себя поверить. И даже переплетение реального и сказочного не убавляет веры в рассказываемую историю. Вообще, проработка материала исторического, мифологического, сказочного просто грандиозная. Да это сказка, но сказка настолько любовно и со знанием дела выписанная, что ей и хочется верить. Слишком реалистична историческая канва, сплетённая со знанием дела, осязаемы мелкие детали, придающие роману объёмность и правдоподобность, оживляющие картинку. Хорош язык персонажей. Он сочен, красочен, индивидуален. Даже если бы в тексте не было описания героев, они оставались бы живыми и настоящими только благодаря их манере говорить, которая у каждого, буквально у каждого своя. Капитан Яков Лесли, Ганс и Магда, Рейнеке НеЛис и Анна, прапорщик Лоренцо, рядовой Майер. И даже эпизодические персонажи имеют свой собственный живой образ. Ни одной картонки.

Язык вообще хорош, хороши сцены, написанные, где нужно пространно, где нужно строго и по делу. А уж как подана романтическая составляющая... Красиво, нежно, без излишней слащавости и наивности. Трогательно.

И отдельный плюс за погоду, описание которой настолько органично вплетается в действие, что картина становится совсем живой, начинаешь ощущать зимний холод, видеть серое нависшее небо, слышать скрип снега. И всё это ненавязчиво, без какой-либо тяжеловесности и повторяемости. Читаешь (вернее видишь), как дышишь.

Эта сказка могла стать страшной. Страшное время, страшные события, не смотря на воцарившийся мир, и даже скорее именно благодаря ему. Крестьянский самосуд, мёртвый город, живой город, пожалуй, даже более пугающий своей охотой на «ведьм». Но не стала. Потому что у автора не было самоцели пугать. Всё же это сказка. О мире после войны, о любви: Реннеке и Анны, невинной, осторожно пробуждающейся, настолько тонко и чутко выписанной, Ганса и Магды, обыденной и верной, умещающейся всего в одной нехитрой фразе «Раз жена плачет — надо кого-то пристрелить», и, как бы парадоксально это не звучало Майера и Катаржины. А ещё это сказка о человечности, о людях и не совсем людях, о том, что можно быть более человеком на четырёх лапах и с пастью полной клыков, чем стоя на земле на двух ногах.

— Капитан, мы обещали им защиту, — чётко произнёс Лоренцо.

— Раз обещали, значит будет.

— Трактирщик в деревне — это тоже ты?

Рейнеке кивнул.

— На Анну лез?

Короткий кивок. Снова. Капитан удивился:

— Тогда чего недожрал?

— Человек же...

Вьётся волчья дорога, рассказывает сказку длиною в жизнь. Не кончается. И есть надежда на продолжение. Ведь слишком много зацепок осталось на будущее.