Рецензия на сборник поэзии «В тишине ноль»
Что такое осень?
Это ветер…
(с)
Исповедь. Это слово лучше всего характеризует сборник «В тишине ноль», потому что… собственно, это не сборник поэзии, а именно исповедь, дневник в стихах. Это цельное произведение — что неудивительно, поскольку исповеди всегда отличаются цельностью — ведь это портрет автора, какой он есть… или каким себя видит, но есть ли разница?
Эпиграф тут нашёлся сам — это ведь осенние стихи. Стихи ноября… даже если они про август. Хмурое небо, ветер, мелкий дождь. А ещё — это рассказ человека из сети. Да, все мы живём в сети, так или иначе, но здесь интернет — лейтмотив, он присутствует в строках и между строк, он едва ли не конкурирует с лирическим героем — в виде специфических терминов сети, онлайн и оффлайн, скобок, тире и многоточий… Автор сразу рушит четвёртую стену — он обозначает свой возраст, своё время. Считаю ли я это достоинством или недостатком? Не могу сказать. Это констатация факта. Даже мечты, чувства, художественные образы вроде Алисы или драконов — всё здесь дышит неуловимым налётом жителя сети, автора загадочной и неоднозначной «сетературы»… и ему в этих рамках тесно. Или тошно. Или эти понятия взаимосвязаны.
Я сказал бы, что это — записки узника Иф, нового Эдмона Дантеса — уже не отчаянно-юного идеалиста, но и не полностью сломленного. Он где-то на перепутье между миром лета и февраля, где-то среди шороха опавших листьев, в мире тоски, разочарования и потерь… он ещё не циник и мститель Монте-Кристо, но близок к тому. Как может быть близок только кто-то довольно юный — если не годами, так душой, не утратившей надежду и доверие…
Юность, сплин, разочарование, осень. Лейтмотив. Разочарую ли я автора таким восприятием? Честно, не знаю. Но эти стихи очень гармонируют с серым дождливым днём, с осенним ранним закатом… с уклончиво-нереальным миром интернета.
Иногда они очень остры и режут «по живому» — да собственно, почти всегда. Если рассуждать об эмпатии, то тут всё в порядке, и даже слишком: полагаю, будь я моложе лет на двадцать, был бы в восторге… или шоке, но восхищённом. Сейчас… от каких-то моментов тянет абстрагироваться, устраниться. Но ведь я уже сказал: это стихи не зрелости, а юности. Каждому своё.
О чём они?
О разочарованиях, о любви, о потерях. О мучительных поисках себя в искусстве — и искусства в мире. О музе — явно и опосредованно. Образ Алисы тут очень интересен: ведь классическая Алиса — это девочка Кэррола, что погналась за Белым Кроликом, а потом шагнула в Зазеркалье. Но здесь Алиса совсем иная… опасная. Откуда она пришла к поэту? А так ли это важно? Её образ задевает, он убедителен и ярок — что ещё требуется?
Алиса задумалась. Смотрит в свое отражение,
И там сквозь улыбку поблескивают клыки.
Небрежно вытряхивает из волос поражения,
И медленно вверх поднимаются губ уголки.
Она не злопамятна, но в списках четко записано
По скольким моментам ей следует отомстить.
Нож руки к груди прижимают так нежно и искренне,
Что сразу понятно — Алису вам лучше не злить.
И ещё:
Алиса теперь не будет спать целую вечность
И пялиться в ночь на оскаленную луну.
Мир лопнул стеклом, осколками, что помельче,
И жизнь поцарапало, порезало тишину.
И плакал ребенок громко, давясь обидой,
И терлись кошки о душу, прося весну.
Но подпись поставлена: "Нельзя показывать вида
И просто надеяться. Нет, они не поймут".
А дождь петлял в волосах и слез дорожках,
В испачканном светом небе шепталась тьма.
Просилась в мысли грустная чушь о прошлом,
Туманом с обочин щерилась злая зима.
И плед скользил с подоконника по батарее,
И рифмы спешили, и медленно шли часы.
Алиса пялилась в ночь оскаленным зверем
И эту улыбку боялись все ее сны.
Почему меня зацепила эта Алиса? Да кто её знает… может, именно потому, что я не могу её угадать. Алиса Кэррола? Алиса Бёртона? А ведь были и другие… Но вот дремлющих вампиров я среди них не помню — и это интрига, это вопрос!
Сложно оценивать эти стихи с точки зрения канонов поэзии — впрочем, я никогда и не опирался на близость к канонам. Но здесь — история жизни, в сети и в творчестве, запечатлённая в виде рифмованных, ритмических строк… Это роман-откровение, роман о пути современного писателя, запертого в сети… и вместе с тем — благодаря ей свободного, но всем ли по вкусу такая свобода? Вечный вопрос…
Думаю, многие увидят в этих стихах нечто близкое, пережитое. Или переживаемое. Дистанция между лирическим героем и читателем тут сведена в ноль — как и обещано в заглавии. Ноль — между вами и поэтом, ноль — между гранями реальности… и всё это в тишине, ведь мироздание редко нам отвечает. А иногда мы его реплик не слышим…
Выбрать то, что понравилось больше, здесь мне было сложно. Как я уже сказал, для меня это не стихи, а автобиография, исповедь, дневник. А из таких произведений «любимого» не выдернешь — слишком открыто, слишком по-живому. Здесь дует ветер… даже когда тепло. Здесь вы не найдёте комфорта, завершённости и уюта. И даже понятности — не всегда. Впрочем, у каждого свои критерии понятного…
Каждый поэт для меня начинается с какого-то «знакового» стихотворения. Маркёра, если хотите. Таким маркёром для меня стало «Шизофреникам с любовью»:
Я един во всех лицах: я — закат и рассвет,
Я — промозглая ночь, что колотится в двери,
Я — идея идей и ужаснейший бред,
Я — причина того, что тебе не поверят.
Взгляд соседки напротив из кустистых бровей,
Лайк, случайно оставленный в интернете,
На помойке бомжара, владыка морей —
Я всегда и за все получаюсь в ответе.
Как сектант, что талдычет всем о божке,
Ты узришь меня впредь везде и повсюду.
И пока я живу в твоей глупой башке,
Могу быть кем угодно и, конечно же, буду.
По сути, это квинтэссенция всего, что так или иначе скользит по строкам сборника: атмосфера неуютности, сквозняка, душевной неустроенности лирического героя — и его неуверенность в том, что именно реально. Он живёт в двух мирах, один из которых кажется более настоящим — но так ли это? Он не уверен… и он прав, поскольку в равной степени истинно и нереально всё, а сеть — лишь способ коммуникаций, которым пользуется… кто? Мы с вами… в той или иной степени настоящие.
Сколь мы с вами реальны — судить, возможно, не нам.
Но мучительное метание между миром материальным и миром импульсов и слов — это примета именно нашего времени. А ведь есть и мир духовный, мир за пределами тел, символов, лайков и знаков… и во всём сборнике я чувствую отчаянные усилия свести всё это воедино, растворить миражи — постичь суть реальности.
Успешно? Нет? Как сказать.
Мы ведь вряд ли способны изобрести что-то принципиально новое. Кроме, разве что, самих себя.
Все было до меня. И что теперь?
Все мои мысли уже думал кто-то,
Закрыв на ключ свою входную дверь,
Оставшись в одиночестве в субботу.
Все было до меня. Мои стихи
Уже не мной написаны как будто
До точки, до оборванной строки,
До вдохновенья, вышедшего утром.
Все было до меня. Но почему
Грусть на душе рисует новым раны?
Ведь если из окна сейчас уйду,
То все равно мне не видать нирваны,
Лишь новый ада круг и дежа вю,
Но где-то там за темным краем ночи
Я снова осознаю, что люблю,
Навечно угадав себя средь прочих —
Лишь взглядом из толпы от никого,
Очередным контактом ради массы.
Все было до меня, и я — никто,
А потому все прочее напрасно.
Новое? Нет. Да поэт и сам понимает это. Но кто из истинных поэтов не ощущал и думал так?
Здесь есть вещи — не столь знаковые, возможно, но очень атмосферные, написанные сочными и цепляющими за душу красками. Впрочем, как вы понимаете, поэзия — вещь очень личная, и кого что зацепит… тут нет места холодному анализу, и я откровенно и бессовестно пристрастен. Меня завораживает синее — цвет тайны, цвет истинной сути, цвет времени…
Синие сумерки
Так бывает и ныне, и присно,
И вовеки веков будет так —
Все прозрачно: чувства и мысли,
И в душе сгустившийся мрак.
Все прозрачно: слова и поступки,
Нарушения правил игры.
Осень, плача, идет на уступки,
Дождь смывает поблекшие сны,
Методично меняет пароли,
Явки прошлого, лиц имена,
Помешательство душ, силу воли...
Синих сумерек тишина
Приобнимет игриво за плечи
Заворожит собой до зимы,
Где, конечно же, время не лечит,
Но отлично рушит мосты.
Ещё здесь есть короткие стихи — и они прекрасны. Если в длинных поэт обращается к нашему уму, к нашей способности осмысливать мир и осознавать в нем себя — то в стихах из нескольких строк он подводит итоги — и насаживает крючки… и думаю, я не единственный, кто попадётся.
Выбери третью слева. В этой игре нет смысла.
Годы мешают судьбы, вяжут узлы из вен.
Там на твоей вершине я бы хотел разбиться.
Встреть меня по одежке и проводи ни с чем.
Там на твоей вершине чертово правосудье
Пишет мои разлуки, строит твои мосты.
Выбери третью слева. Хуже уже не будет.
Только и лучше тоже — с чем ни мешай мечты.
____
Заходи. Привет. Будешь гостем.
Разуваться не стоит, полно.
Вечер гасит остатки злости,
Вечер гасит иллюзий волны.
Все прошло и пускай не сбылось —
Стынет чай дымкой пара в вечность.
Тишина опоздавшей лирой
Опрокинет печаль на плечи,
И застит глаза поволокой,
Не оставив примет для злости.
Так давай, не стой у порога.
Заходи скорей — будешь гостем.
Или яркое и почти что аннотация… или эпиграф:
Здравствуй, Дейзи.
Вечер стекает в лужи,
Смысл плавится между строк.
Я хотел оказаться нужным.
Я не смог...
Сборник большой, и перечислять всё, что задело, можно долго. А выискивать грани смысла — и вовсе до бесконечности…
Есть стихи, проникновенные до дрожи — по-живому… возможно, они и есть — лучшие.
Я сбросил свои контакты, их дворник сжег.
И пепел лежал на земле, желал стать снегом.
И я б рассказал тебе сказку, как пепел смог,
Но сыро и пасмурно, и низко рыхлое небо.
И я бы открыл тебе тайну, как ждать весну,
Как кутаться в пледы и руки греть крепким чаем.
Но слов не осталось — я весь пророс в тишину,
А ты приносила фальшивое их "скучаем".
А ты клялась и грозилась, не пряча слез,
Но я молчал, покрываясь дорожной пылью.
И время вплеталось в пряди твоих волос,
И ветер горчил на устах и пах полынью.
И двери срывались с петель, манили летом,
А ты к ним тянула, ты меня к ним звала.
И я бы поверил такому прекрасному бреду,
Но выбрал последнюю — ту, за которой зима.
___
Сверху вниз касаясь подушками пальцев
По едва выступающим позвонкам.
Поцелуем на шее твоей бы остаться,
Растворившись на выдохе в "не отдам".
Я не иду по сборнику подряд, меня носит из середины в конец — и снова в начало… время тут не столь важно, как смысл. Или чувства… впрочем, разве это не одно и то же — в стихах?
Здесь есть место сказочности — но стоит помнить, сколь реалистичны всегда были сказки.
Мы делили землю и небо,
Мертвых и живых мы делили.
И кидали слова-невод,
Но они ни с чем приходили.
Приходили чужие дети,
Пустотою в глазах пугали,
И хотели знать все на свете,
И сбивались чудные в стаи.
Все дракона убить мечтали,
Надевали щиты да латы,
И закованным в груду стали
Чудилось, что они крылаты,
Верилось, что все смогут-сдюжат,
Начинали за правду войны...
Мы делили себя на нужных,
Оставались всегда недовольны.
Потому что на чет и нечет
Не разбить имена и судьбы,
Не сложить изо льда "вечность",
Не изгадив ее сути...
А драконам все снятся сказки,
Те, в которых чудес немерено.
Мы для них совсем неопасны,
Потому что воюем со змеями.
Есть здесь и другие драконы — те, для прокорма которых уже отобрали принцесс…
Драконы закончились — новый завоз через вечность.
Возьмите принцессу? Их все равно некуда деть.
Одна может петь, другая сготовит вам лечо.
Вот здесь в волосах искрит настоящая медь.
Вон та хороша, да, у которой ресницы.
Вон ту не советую — в наших краях не живут.
Хорош привередничать. На вот — в хозяйстве сгодится.
Придёшь за добавкой! Поверь мне, за ней все идут.
Полезный срок годности? А вот тут как получится.
Бывает что сразу захочется придушить.
Ты лучше бери, раз я щедрый — пользуйся случаем:
Вернутся драконы — будет чем накормить.
И вы знаете, это большой сборник — и он очень многоплановый, многогранный. Он — под настроение. Мнение о нём не статично и не может быть окончательным — читайте… вдыхайте. Сейчас я процитировал вот это — а вчера выбрал бы другие стихи, а что завтра — как знать?
Если следовать правилам и выбирать то, то сделалось «самым-самым» — то я точно вас обману. Это же «самое» этого дня, этого часа, этой минуты и настроения… является ли оно квинтэссенцией книги? Вполне. Почему бы нет. И в то же время — конечно, нет… но найдите уж сами — так ведь куда интереснее.
Эта музыка так и тянет,
Так и тащит меня на свет.
А когда-то я был как камень,
Только время сточило на нет.
А когда-то был с кулаками
Забияка — герой новостей,
Только время — цепная собака —
Обглодало меня до костей.
Так давай, Гавриил, заводную —
Секс, наркотики, рок-н-ролл.
Мы сегодня с тобой потанцуем,
Апокалипсис будет потом.