Рецензия на роман «Лепрозорий»
Осторожно, содержит критические спойлеры!
УПД: отредактировано по результатам обсуждения и исправления крохотного технического косячка в финале.
Поскольку я, как и некоторые другие рецензенты, читала этот роман под некоторым… э-э-э… гипнозом со стороны автора, то очень рада, что автор с удовольствием собирает разные мнения, потому что обычно идеологическую составляющую произведения, если она уж очень мне «не заходит», предпочитаю не обсуждать. Но тут случай особый получается, а потрындеть на тему охота, да, в чем несомненная заслуга автора и произведения.
Итак, рецензия на роман «Лепрозорий», которую можно озаглавить приблизительно как «Стокгольмский синдром и все-все-все». Ну, или "Достоевский. Реинкарнация" )))
Сюжет: ангелица Люцифера, маршал Империи, обеспечившая победу этой самой Империи над Кошками, оказывается сначала продана, потом предана, потом еще раз предана и превращена в морскую свинку для опытов, поскольку обладает одним расчудесным качеством – не ощущает боли. Пролежав в лаборатории одиннадцать годочков, она сбегает и идет мстить всем, кто ее предавал и продавал. По дороге она обнаруживает, что империя совсем не так хороша, а «мужики в юбках» не так нравятся мужчинам, как она себе представляла. Попутно она задается вопросами существования Бога, спасает даму сердца (в детско-пауковом обличье) местного шестикрылого серафима, спасает самого серафима, дружится с главной Кошкой, общается с ее мужем, а потом свергает императрицу, занимает ее место и находит свою любовь.
Утверждается, что на этом все становится тип-топ, и даже есть предположение, что страшная лепра, лекарства от которой в этом мире выдаются по спецталонам, теперь будет побеждена навеки (хотя судя по финальной фразе - вряд ли будет).
В целом, сюжет крутится лихо, повороты довольно непредсказуемы (а уж в начале – так вообще), и переходы восприятия в сознании читателя от «Что это за рояль?!» до «Может, это не баг, а фича, исполненная философского смысла?» происходят в процессе чтения регулярно.
Язык в целом хорош. Много интересных образов, мало штампованных оборотов, читать легко и приятно. Минусы: все персонажи говорят совершенно одинаково (вначале еще мелькали интересные особенности речи Алисы и Евы, но эта радость быстро закончилась), и текст совершенно не вычитан. Причем проблема не только в опечатках – местами автор употребляет обороты, которые в литературной речи можно использовать только для характеристики персонажа, но из слов автора они должны быть изгнаны многодневным чтением орфографического словаря. Примеры: «играться», «по возвращению», а также явно истребляемое автором, но в некоторых местах уцелевшее «кофе», которое «оно».
Мир и прочая матчасть. В целом, несмотря на известную схематичность мира, отдельные локации прописаны великолепно. Ариный лес, замок Мерура, подземелья с амбисфенами (только автор, за что вы так – амбисфен, они такие мимими-зверушки)… Очень неплохо показаны и особенности организмов полузверей. Когда Ева полиняла, я чуть сперва со стула не упала, а потом со смеху не лопнула!
Тем не менее, с матчастью есть те же проблемы, что и с языком. Пальму моего личного первенства, конечно, держит «конный арбалетчик» (штамп многократно разобран и высмеян во всевозможных перловниках) Люция, которая скачет на коне без седла (и ей было внезапно сложно на него забраться, угу) и при этом заряжает арбалет одной рукой. Дальше уверенно следуют «вожжи» вместо поводьев на верховой лошади, тот факт, что Еву укачивает до рвоты в седле на шагу, но не укачивает, когда ее везут, перебросив через холку лошади, и «пробитая ключица» Химари (проникающее глубокое ранение, гарантированная быстрая смерть от кровотечения из подключичной артерии или пробитой верхушки легкого), которая, даже если просто сломана, позволяет ей действовать двумя руками… Сразу видно, что автор никогда в жизни не ездил на лошади, разве что пару раз в так себе прокате (стремена при работе на сухом грунте не моют – нет необходимости, а зачем их мыть ангелу, летающему на пегасе – вообще неясно), не заряжал арбалет любой системы и не ломал ключицу (тьфу-тьфу-тьфу). Я бы еще посмеялась с факта пылкой привязанности Самсавеила к ПАУЧИХЕ, у многих видов которых самки любят закусить самцом после спаривания, но, возможно, это была как раз авторская фишка и тонкий стеб.
Персонажи. О, тут-то и начинается Стокгольмский синдром во все поля… Есть главная героиня – Люцифера – и ее все любят. Даже не так: ее ВСЕ ЛЮБЯТ! Иногда, конечно, странною любовью, но в целом, пылкая любовь к Люции – это самобеглый рояль всея произведения. И если любовь Изабель (с ее известной психотравмой) или Лиона еще как-то выдерживает проверку здравым смыслом, то все остальные явно просто страдают Стокгольмским синдромом. С Хоорсом вопрос, правда, и с Рауном, но судя по многократным упоминаниям, что «всех учили», у них тоже с этим не все гладко. Алису Люция била, унижала, издевалась (неважно, ради каких целей – аналогичная благая цель Ясинэ не помешала Химари понять убожество подобных методов и возненавидеть свою учительницу здоровой и пылкой ненавистью), но Алиса Люцию любит настолько, что пачками убивает не просто невиновных, а своих друзей. Еве Люция не сделала ничего хорошего, но почему-то Ева проникается к ней такой же возвышенной любовью. Причем внезапно и именно в критический момент, когда Люция максимально уязвима. Совершенно непонятно, с какого перепуга проникается чувствами Евы и охотно помогает Люции единственный более-менее здравомыслящий персонаж – Химари, еще менее понятно, почему при этом ее любящий супруг умудряется пойти с Люцией на конфликт именно в тот момент, когда Люция Химари явно небесполезна. Не иначе, тоже любит, просто для пущей любви желал бы видеть не мужиком в юбке, а прехорошенькой изящной блондиночкой, а то как-то любовь к этакому страшилищу не вытанцовывается…
Феномену внезапной любви автор предлагает два объяснения. Первое – Люция очень несчастна, покалечена, больна и вообще – даже крылья потеряла. Она очень плохо выглядит, ее предали, продали и мучили в лаборатории. Объяснение неубедительное – мы-то знаем, что Люция не чувствует боли. Так что совершенно непонятно, почему вдруг Алиса или Хоорс ужасаются внешнему виду Люции, почему ее жалеет Химари, и почему все остальные не обижаются, когда узнают, как их круто нагрели, взывая к жалости к страдалице. Тему «предали и продали» рассмотрим чуть ниже.
Второе объяснение – Люция «человечнее всех, кого ты встречала». Больное воображение Евы оставим Еве, посмотрим пристальнее. До середины текста Люция не демонстрирует ни малейших человеческих чувств. Ее мотив – личная месть, ее метод – тактика выжженной земли, ее окружение – только необходимые ей инструменты. Ева – необходима. Химари – необходима. Все. Даже в момент, когда вроде бы Люция проявляет ту самую человечность и остается с раненой Химари, она продолжает размышлять, что можно было бы найти другую Кошку. Во-первых, это было затруднительно (из шисаи уцелели только Химари и ее муж), во-вторых – Ева никуда от Химари может не пойти, а без Евы даже других шисаи искать ни к чему. И никакой человечности!
В остальном, Люция ради личной мести с легкостью уничтожает невинных мирных жителей, отмахивается от страданий Евы по поводу геноцида народа Волков, и даже любимого пегаса зарезала и сожрала, хоть он и был невкусной старой клячей. Алиса и даже Изабель на ее фоне выглядят просто невинными лапушками (Изабель мстила всем кошкам, но в остальном была безвредна, как одуванчик, к тому же явно больна, а Алиса не подвергала геноциду подвернувшиеся народы), а уж Лиону прямо положен нимб (крылья у него и так есть). Хотя и Лион во имя любви к Люции явно переходит моральный горизонт и начинает убивать всех, кто невовремя подвернулся под руку, но все-таки до своей любимой по уровню жестокости явно не дотягивает. Вообще Лион, кроме Изабель, – единственный, кто имеет основания действительно любить Люцию, или любить ее без основания, или хотя бы испытывать к ней благодарность за спасение жизни и потому ее спасать в ответ, даже переходя моральный горизонт. Вторично он переходит моральный горизонт в конце и, увы, на этом Лион кончается как здравомыслящий персонаж, переходя в категорию «просто любящих Люцию».
И даже оправдание Люции с точки зрения ее воспитания и всех остальных с точки зрения «так учили», вызывает в памяти только бессмертную реплику Ланселота в широко известной пьесе Евгения Шварца: «Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина этакая?»
Из прочих персонажей выделяются еще Хоорс, который то ли любит Изабель, то ли использует, но, по крайней мере, выделяется на фоне общей бессмысленности прочих тем, что НЕ ЛЮБИТ Люцию и умеет ее использовать, и здравомыслящий Раун, который хотя бы никого беспричинно или ради личной мести не режет и не жжет.
И последний персонаж, роль которого напрямую увязывается с центральной сюжетной линией и финалом произведения – это шестикрылый серафим Самсавеил. Теперь настает очередь Люции внезапно пожалеть за физические страдания того, кто не чувствует боли… Ей-ей, если она должна была «погладить котенка» по задумке автора, котенок должен был быть менее рояльным, если нет – она и так достаточно отвратительна, чтобы делать из нее еще и законченную сентиментальную дуру (хватит и ее рыданий на плече Хайме по поводу того, что она, оказывается, мужикам не нравится), но автор, конечно, в своем праве. Тема конфликта Самсавеила с Богом остается нераскрытой (ему почему-то все просто и сразу верят на слово), зато он остается единственным виновником «страданий» Люции, которому она почему-то так и не отомстила. Хотя он ей прямо говорит, что он-то ее и создал на все ее страдания, причем создал с единственной целью – чтобы она вернула ему его потерянную в конфликте с Богом лю… Ева, конечно, мила, но в целом в отношении Самсавеила хочется сказать коротко и грубо - бабу. Правда, паучиху. Кхгм.
Предваряя вопрос автора про «положительных» и «отрицательных» персонажей, отвечаю: «Оба хуже»(с). По моему мнению, «положительных» здесь нет, а протагонист и антагонист – это совсем не то же, что положительный и отрицательный герои.
И вот теперь сюжет романа можно выразить несколько иначе. Шестикрылый серафим Самсавеил сам ли или по задумке Бога – неизвестно и неважно – создает отвратительный Лепрозорий, в котором при деятельном участии его творения – Люции – создается на крови слуг Самсавеила – Кошек – еще более отвратительная прокаженная Империя, про которую Химари метко скажет: «Отобрали империю – так хоть заботились бы о ней!» Увы, Химари это скажет, но никаких оргвыводов не сделает. А ведь Кошки были еще как-то туда-сюда по сравнению с последовавшей Империей… Впрочем, возможно, и не были – со слов Химари судить трудно.
Несмотря на кажущийся мотив «против системы», никакого «против системы» здесь нет, не было и не будет. Максимум – клановые разборки руководства Лепрозория. Прокаженную Империю создают и поддерживают Люция, Лион, Алиса и примкнувший к ним Хоорс. Полубезумную Изабель в расчет можно не принимать, а император к моменту начала действа уже много лет как помер. Как только Люция становится жертвой системы, которую она же сама создала, ей внезапно становится некомфортно (странно, правда, что докторам не нравятся собственные лекарства?), и она идет разбираться. Под раздачу попадает много невинных жизней, но ей на это наплевать – она хочет вернуть свое место в системе. И возвращает. Под раздачу в финале попадают Изабель, гибнущая страшной смертью, хотя Люция и подумывала до того, не сама ли виновата в проблемах в голове императрицы, и с живодерским наслаждением убитый новыми старыми правителями Хоорс. Самсавеил получает свою паучиху и удаляется в закат, Люция – красивое женское тело с крыльями, блондинистую внешность, мужика и усыновленную деточку, Лион – Люцию и власть над Империей впридачу, Алиса – генеральский чин, Химари и Хайме – покой в местах достаточно отдаленных, они старые кошки, им хватит печки и тарелки молочка. Рауна и сестру убитой Люцией Хильды «разводят», как лохов, и они становятся частью возобновленной системы. Счастье, радость, изуродованные трупы врагов на центральной площади, трон Империи и непременно замуж.
В мировой литературе все сюжеты уже как-то были обыграны, но архетипы используются доселе не просто так, а потому, что их прямая деконструкция неизбежно ведет к деконструкции основной идеи, в архетипе отраженной. Борцы «против системы» не бывают ее устроителями или плохо заканчивают во искупление, а чаще бывают ее случайными жертвами или изгоями («Приглашение на казнь», «Замок», «Степной волк» и т.д., вплоть до «Одиссеи капитана Блада»), личная месть не сопровождается неограниченными возможностями героев («Наследник из Калькутты») или не доводится до конца по причине рефлексий героя («Граф Монте-Кристо»), «мужик-в-юбке» не превращается в прелестную хрупкую блондинку без тени раскаяния или жестких трындюлей от более сильного мужика («Дочь болотного царя», «Повесть о Зигфриде и Нибелунгах»), а «белые крылья и взамуж» не сопровождаются собственноручными кровавыми расправами над побежденными врагами (Диснеевские «Красавица и чудовище» и прочие разнообразные вариации Золушки).
Так что же такое "Лепрозорий", где большая часть этих архетипов благополучно похоронена?
ИМХО - годный постмодерн. В форму популярнейшего жанра массовой литературы облечена игра с читателем в "сломай мозг - осуди или одобри". В чем-то идея перекликается с "Бесами" Достоевского, между прочим, где тоже положительных нет, но "Бесы" - известный пасквиль на совершенно определенных людей, а вот что есть "Лепрозорий" - тут автору виднее, но общее сходство в части особенностей изображения персонажей и финала сюжета просматривается. Не знаю, насколько это сейчас может быть издано или продаваемо, но идея в принципе красивая, хоть и базируется на позиции автора «сильно над читателем». Однако для подобной игры текст должен быть абсолютно безупречен, доведен до того самого божественного совершенства, «чтобы сам бог позавидовал» автору. И никаких «кофе», которое «оно», и никаких перепутанных вожжей и поводьев, и никаких, упаси Господи, конных арбалетчиков в нем быть не должно просто по определению. Люди не любят, когда их называют идиотами и не упустят возможности указать в ответ, где тут идиотом выглядит сам автор. А позиция "Вы тут подумайте, вдруг вам кто-нибудь из них понравится", которая отчетливо прослеживается как в "Бесах", так и в "Лепрозории", может у некоторых людей вызвать ощущение, что их считают идиотами. Возможно ли достижение такого божественного совершенства в литературе – не знаю. Даже примеров не знаю – всегда есть недочеты, всегда есть просто нелюбители стиля, всегда есть те, кто знает матчасть лучше, и т.д. Почитайте критику на "Бесов", многих порвало в лапшу просто, и не следует им подставляться еще и на ровном месте ))) Хотя автор, видимо, это прекрасно понимает, потому что сам же на примере Люции показывает, как это опасно – всех бить и пинать, даже если тебя все очень любят... В общем, в рамках рассмотрения авторской позиции можно и самоиронию разглядеть, а путь к Божественному Совершенству – дело правильное (лишь бы не по трупам встречных и поперечных), хотя возможно ли его достижение – вопрос философский. Но автор бесспорно очень талантлив и может очень и очень круто. И как про "Бесов" уже давно забыли, на кого они там пасквиль, так и "Лепрозорий", вне зависимости от того, зачем и почему его писал автор, обладает несомненными литературными достоинствами вне законов жанра фэнтези и достоверности конных арбалетчиков.
Так что удачи Вам, автор, на тернистом пути падших ангелов под знаменем с девизом «Я – совершенство, и сам Бог позавидует мне!» 
И спасибо огромное за такой мозговзрыв и безусловно интересное чтение!
P.S. И да, мне все-таки очень понравился роман Лиона с кофе!