Рецензия на роман «Зимопись. Книга вторая. Как я был волком»
Ах, у ели злые волки оторвали все иголки...
Часть 2
Как я был волком
(на самом деле не совсем...)
«А то страшный человолк нам не даст исполнить долг...»
— невольно вспоминаются строчки колыбельной из первой книги, когда приступаешь ко второй. Кто бы мог подумать, что случайно услышанные главным героем слова необычайным образом воплотятся в жизнь...
Кто же такие человолки? На ум приходят ассоциации с оборотнями, но нет. Это не так. Не надо думать, что кто-то из них кусает Чапу и тот тоже обретает кое-какую связанную с лунными фазами способность. Стать человолком достаточно просто: нужно только снять одежду, опуститься на четвереньки и перестать «говорить слова». Этакий остров доктора Моро наоборот (но не остров и без сумасшедшего ученого), населенный взрослыми разнополыми «Маугли». Они
люди в прошлом
— думает о них Вася Мухин и осознает животрепещущую для него необходимость оставаться человеком, несмотря ни на что.
В этом он расходится с Томой, которая во второй книге показана поближе и поотчетливей — и противопоставляет моральному «человекоподобию» возможность отдаться на волю своих чувств. Чапа же оказывается категорическим однолюбом и хочет привить ей свои принципы — то есть считает, что Тома своего еще не нашла. Картина маслом — шефство двоюродного брата над непутевой сестрой...
Естественное не безобразно,
— говорит однажды Чапа, но в силу своих моральных принципов включает в это "естественное" лишь физиологию отдельных (это важно: отдельных!) организмов и чувства по отношению к одному какому-нибудь человеку (именно человеку — в его понимании!). С одной стороны, всё правильно; с другой, двойные стандарты и прочий шовинизм.
Описывая приключения этой неугомонной, засыпающей друг друга цитатами парочки, автор подчас прибегает к натурализму — но в по-настоящему острые в этом плане моменты либо аккуратно обходит углы,
...Клякса светлой гривы покрывала половину ристалища, где обладатель мягкого меча превращал несгибаемого воина в беспомощного инвалида...
либо сворачивает вообще в неожиданном направлении.
...В разверстые ворота храма стучался странник, жаждущий приюта в святой обители, мечтавший молиться в блаженстве стен двуглавого собора, в тишине залов с высокими куполами. «Се стою у двери и стучу. Если кто услышит голос мой, войду к нему и буду вечерять с ним…»
Поэтому до явной эротики недотягивает, но рейтинг 16+ становится актуальным; в первой книге в принципе можно даже натянуть 12+.
Кажется, будто сюжет здесь какое-то время топчется на месте и растянут из ничего, но интерес к повествованию — парадоксально — только увеличивается. наверное, это потому, что подсознательно ждешь разрешения конфликта интересов: проявится эротика или нет?.. (А вот что в итоге, умолчу — будет дополнительный стимул добавить книгу в библиотеку, тем более, что первые два тома бесплатные...)
Вот поэтому в комментариях и пишут, что вторая книга "заходит" лучше первой: напряжение не дает расслабиться ни на минуту и заставляет читать дальше. К тому же, тут поднята такая скользкая тема, что интересно вдвойне, как автор выкрутится. Выкручивается, надо признать, шикарно.
Но вот сюрприз: герою потом как раз приходится доказывать, что он человек. Но что же это на самом деле значит? Встать прямо и заговорить? Одеться? Наверное, нужно что-то ещё... А может, это зависит и от того, кому доказывают?
Описанная в этой книге саги новая альтернативная модель общества, если учесть политические взгляды Чапы, наводит на мысли о сатире на некоторые элементы "социума заходящего солнца". Левые-правые, отличающиеся друг от друга только раскраской, постоянные перетасовки — и всеобщая уверенность в том, что у них всё лучше всех... А "люди" лишь те, кто там родился и вырос. Как знакомо.
Мы наконец-то узнаем часть "древней" истории этого мира, похожую на смесь библейского экшена с попаданцами, под названием "акопалипс"/"апокалипсис" (в зависимости от региона). Теперь понятно, чего стараются не допустить ни в стране башен, ни в долине. И мы у себя, вероятно, также подходим к этой роковой черте...
В книге также поднят вопрос о жертвенности. Что лучше: покориться обстоятельствам, отдать часть себя и сохранить жизнь — или выступить против и попробовать совершить невозможное? Но первое — это путь для слабых, а слабые, как известно, должны умереть: solum debilis mori debent! К тому же, где гарантия, что эти самые обстоятельства потом всё равно не вцепятся в глотку?.. Вот и пригодились жёсткие принципы "аллопоклонников"...
Но иногда жертвенность и означает попытаться сделать невероятное, что однажды и демонстрирует Тома. Наконец-то она совершила значительный поступок — уже не совсем как ангел, а больше как...
В заключительной части книги встречается сравнение Чапы с кем-то по фамилии Сухов (не знал, кто это, пришлось погуглить). Что ж, это, видимо, знак — того, что чрезвычайные обстоятельства приводят к первенству именно того, кто реально может вывести всех в зону безопасности, а не старше по годам или соцстатусу.
Есть мимолётная коннотация с "Игрой престолов": там во втором томе фоном тоже шёл политический замес, но в "Зимописи" масштаб событий всё-таки не такой. Не "война пяти королей", ибо — уж точно не королей и не пяти...
Финал второй книги также открытый — знак того, что всё на самом деле только начинается. Но теперь всё уже более прозаично и приземлённо; от вопросов о далёком будущем мысли героя переходят на день всего лишь завтрашний. Неважно пока, что будет со страной; главное, что будет с Чапой и теми, с кем он сейчас? Увидим дальше.