Рецензия на роман «Рождение экзекутора»
Guido: You can lose all your points for any one of three things. One: If you cry. Two: If you ask to see your mother. Three: If you're hungry and ask for a snack! Forget it!
La Vita E Bella, Roberto Benigni
Вполне возможно, что это прочтение никак не налагается на намерения автора или анализ других читателей, и является всего лишь проекцией.
Что будет, если похитить человека в нежном возрасте и планомерно разламывать ему психику много лет? Кажется, исхода есть только два: человек сломается. Или взорвется.
Этот-то проект мы и рассмотрим.
Для начала, не стоит задаваться вопросом о целях эксперимента, мы что-то написали для комиссии (экзекуторы, убийцы, сохранение покоя граждан), но это проформа. Будем честны, нам просто хочется посмотреть, что будет.
Возьмите ребенка и поместите в условия идеального абьюза и газлайтинга. Здесь акт малейшего неповиновения вызывает насилие, которое завершается нежными ласками aftercare. Так наш подопытный вырастет с идеей любви, намертво сцепленной с перенесением боли. «Мне больно, значит меня любят».
А еще — все по учебнику — внушите ему, что он не просто инструмент, неодушевленный объект, но просто-таки идеальная жертва. Можно сказать, он родился в форме инструмента, разве удивительно, что его прибрали к рукам? Как заметил классик, ты виноват уж тем, что хочется мне кушать.
Со временем свободу можно вернуть в уравнение. Ваш маленький Гуинплен возвел стены у себя внутри, поселил в себе воображаемого мучителя и уже никуда не сбежит.
Как наблюдатели, мы понимаем — организатору интересно, когда же здесь бомбанет. Экспериментатор сдвигает границы подопытного все дальше. Пытки становятся изощреннее, испытания на верность отбирают у подопытного последние якоря реальности. Внутреннее давление объекта растет. Психика прекрасно знает, что с ней делают что-то не то, и отчаянно пытается выжить, а также скрыть правду от своего пилота. С каждой главой сознание объекта забивается все дальше в уголок, откуда его не достать. Внешние действия производятся на автомате, без особого внимания. Откуда же тут взяться вниманию, когда все вычислительные мощности психики заняты тем, чтобы не допустить себя до правды.
Эта динамика длится несколько пиков повествования. К концу (условной) первой части мы находим нашего несчастного протагониста в серьезном кризисе. Очередное испытание было настолько невыносимо, что его психика была вынуждена отсечь и законсервировать часть себя, подвергшуюся наиболее ужасному надругательству. Эта часть попыталась взбунтоваться и потерпела поражение, оставаться ею стало опасно.
Поэтому протагонист переживает расщепление сознания. И обживается в оставшемся закутке себя.
Последняя четверть романа разворачивается в кульминацию. Сначала мучитель заставляет героя убить его последнюю, бесценную игрушку. А затем усилиями (или попустительством) своего мучителя объект видит альтернативу своему несчастному существованию. То, как все могло быть. Две реальности накладываются друг на друга, возможная и настоящая.
Невыразимое горе настигает его. Еще чуть-чуть, и он ощутит себя живым.
Так рождается экзекутор.
P.s. о сюжете: по Букеру роман попадает в зазор между «Воскресением» и «Убийством чудовища». Первая категория касается тех, кто попал в царство темных сил и находит возможность вырваться оттуда. Вторая интуитивно понятна — с монстром нужно сразиться.
До сражения героиня еще не дошла, но у меня есть робкие проблески надежды.
В списке Польти больше нюансов, и здесь можно выделить ноты «Похищения», «Богоборчества», или «Месть, преследующая преступление».
В целом, мне показалось, что это архетипичный сюжет, практически миф по Леви-Строссу. Мы знаем много примеров похищений с разными исходами — кто-то смиряется со своей участью, как Персефона, кто-то умирает, как Миранда у Фаулза, а кто-то готовится к битве с будущим, как Фрэнк из Осиной фабрики.
P.p.s., Возможно, этой книге не хватает trigger warning. Повествование настолько искусно передает динамику абьюза, что пережившие насилие могут поймать флэшбэк.