Рецензия на роман «Колодец Ангелов»
Авторам и симпатизирующим читать с осторожностью
«Уважаемые посетители.
Мы рады приветствовать вас в нашем торговом центре.
Обращаем ваше внимание, что у нас проходит грандиозная распродажа.
В отделе парфюмерии вас ждут эксклюзивные духи, три по цене пяти.
В кафетерии попробуйте наше уникальное
настроенческое мороженое. К оплате принимаются стипендиальные карты.
Также порцию можно взять в кредит.
В отделе белья только сегодня в продаже мужские трусы
популярных моделей. Спешите купить, количество ограничено.
Скидки до 80%.
Для вашего удобства на втором этаже открыт
развлекательный комплекс. Профессиональный аниматор
с хоботом и в кокошнике развеселит вас.
Также вас ждет встреча-сюрприз с известным певцом.
Встреча состоится в шестнадцать часов, на третьем этаже,
на площадке возле бассейна. Просим занимать места заранее.
Спасибо, что выбрали наш торговый центр».
«Если все нарисовать, будет скользкое пятно…» (с)
У романа «Колодец ангелов» девять тегов. Почему так много? Потому что все и сразу.
Можно ли что-то выделить? Не уверена. Потому что все и сразу.
Основная детективная загадка принадлежит Арсене и тому, кто она, откуда, как появилась, что с ней случилось. Но основное — не главное. В фокусе постоянно другая героиня – Катька Леденцова. Она и ее бытовые подробности, смешанные с особенностями личной и студенческой жизни. С нее начинается роман, ей выдана львиная его доля.
Кто такая эта Катька? Намекается, что она «принцесса из далекой-далекой галактики». И вроде как она сбежала оттуда, потому что:
– Всяко, со мной не считались, игнорировали и мешали думать самостоятельно! А сейчас пытаются купить дурацкими обещаниями, как какую–то... какую–то... – она яростно сунула в рот сигарету, – наивную малолетку!
К чему сбежала? К свободе. Куда еще сбегают? И в чем выражена свобода, за которую теперь цепляется Катька, не желающая покидать Землю?
— в видимости учебы, в прогуливании, которое сходит с рук.
Откровенно говоря, выделяться ей приходилось не слишком часто, потому что занятия сударыня Леденцова прогуливала по-черному. Если же дело касалось отчисления, она просто шла с покаянным видом в деканат, и на следующий день, как по мановению волшебной палочки, была вновь зачислена в студенты. А декан с завидной регулярностью брал отгул по поводу разыгравшегося аллергического ринита.
— в возможности заполучить себе те вещи, которых больше ни у кого нет.
Стипендии Катьку лишили еще на первом курсе, но девушка не отчаивалась и продолжала жить на широкую ногу – шмотки, бары, концерты.
— в капризах, которые не встречают сопротивления, или встречают такое, что ломается по одному слову.
– Лёвушка, – пропела Леденцова, – мне срочно нужны билеты на концерт Грэя.
Под вопросительным Катькиным взглядом Калистратов отчаянно затряс головой, но подруга была неумолима: – Два. Желательно ближе к сцене.
– Кать, да ты чё, – растерянно бухнула голова, – билеты еще за две недели расхватали!
– Лёва, котик, – прищурилась Катерина, – меня не интересует, когда были раскуплены билеты. Я сказала, мне нужны два. Возле сцены. Или Аллочка тебе уже надоела?
– Шантажистка! – горестно возопил лопоухий.
— в мелких порывах настроения, которых ничего не сдерживает.
– У меня иммунитет, как у лошади, – отмахнулась Леденцова и, глянув в меню, мстительно заказала себе мороженое с натуральной клубникой.
— в походе по магазинам и мелком воровстве. В каких-то шмотках-шмотках-шмотках, вокруг которых крутится всеобщее внимание: от плащиков до трусов через сарафаны и браслетики…
*тут цитат можно из каждой главы приводить. Кажется, плащики и трусы разбросаны по тексту, как мусор у метро после новогодней ночи.
«Наверно, это мой рай», сказал бы кто-нибудь, вроде студентки, у которой жизнь сведена к ценностям торговых центров. Увы, я сломалась сразу на входе и на фразе
Катька с воплем раненного бегемота унеслась одеваться.
При том, что много внимания уделяется Леденцовой, сосредоточиться на ней толком невозможно. Так много всего, что в итоге — ничего. От студенческих проблем Катьки и Анти — прыжок в появление Арсены. От Арсены — прыжок к личной жизни Марцелева и каких-то его нелепых женщин (что Юльки, что соседки). От Марцелева — к компьютерщикам и их компотам. Потом вдруг к поп-звезде и к его сомнительному творчеству. Потом… потом начинаешь спрашивать себя — что я читаю? о чем? только что было о звездолетах, а теперь о белье? что происходит? почему вдруг так много о каком-то концерте?
*здесь упал от усталости окосевший смайлик
Язык гиперболизирован: не «бросил», а «швырнул»; не «сказал», а «выпалил». Все через край. Диалоги… быдловаты и иногда напоминают разборки гопников. Имена-обращения снижены, как нарочно для подворотни — Катька, Прынц, Крыся, Херчик… Чувства персонажей поверхностны, эмоции раздуты и подвержены каким-то совсем неуправляемым порывам, «что приспичило вотпрямщаз, то и творю». Действия наиграны, вернее, переиграны. Естественно выглядит только кот и его отношения с пельменями. И даже две женщины, ругающиеся над сытым и спящим котом, обе изображены как мультяшные базарные бабы в их преувеличенно отвратительном виде.
В общем, все это больше похоже на повседневную жизнь гопо-чибиков, среди которых или хабалки, или воровки, или лгуньи, или пошляки, или нахалы. Или они с другой планеты, что, правда, не мешает им быть воровками или хабалками.
Не знаю, что является причиной избыточной бытовой детализации, иногда сведенной до неприятного уровня (например, до уровня продажи нестиранных трусов). Наверное, что-то было в основе разговора на таком языке. У меня лично эти подробности вызывали чувство, что ими нарочно прикрывается основная линия, где происходит важное действие. Отвлекается внимание от главного, происходит принудительное переключение каналов, словно бы кто-то врывается и заявляет «И пока Брюс Уиллис спасает мир, узнайте о новых вкусах нашего майонеза».
Конкретно в «Колодце…» это заявление звучит так: «Оторвитесь от сюжета о тайне перемещения в другие миры через сны и магические порталы, посмотрите на трусы или на то, как на концерте кидаются помидорами. Не хотите про трусы и помидоры — пожалуйста, к вашему вниманию сто упоминаний о компоте и отдельный акцент на сарафане».
По задумке с другими мирами авторы производят впечатление писателей, которые знают, что делают и зачем. Но я не разгадала их замысла в обилии гротескного хлама вроде
Катерина обернулась к зависшему в воздухе упитанному розовому слонику размером с баскетбольный мяч и в кокошнике, и небрежно повела плечом
в постоянном повторении акцентов на вещизме и в кривлянии персонажей вроде такого:
«Юлечка цепко ухватила Кира за ветровку на груди и приникла, извиваясь, всем телом требуя контрольного поцелуя, выдавая между вздохами меццо-сопрано:
– Ты не суслик, ты медведь! Ты – ляпёрд!
– Ля... кто-о?
Кирилл не выдержал и затрясся от смеха, зажимая кулаками рот.
– Ой, Кирик, что с тобой? – Юлечка запрыгала, обмахивая Марцелева полотенцем. – Ты простудился? Тебе плохо?
– Аллергия... на цветы, – прохрипел он, отворачиваясь и радуясь, что в прихожей полутемно и наивная Юлечка просто не врубится, что он ржет самым наглым образом.
– А это не цветы. Это я туалетную бумагу купила с ароматом ландышей! – расцвела она. – Двадцать четыре рулона и совсем дешево!
Очень пафосно вошедший на страницы инквизитор Кирилл Марцелев на этих же страницах сполз вниз: начал расследование о раненой девушке, закончил головной болью о плащике и опять же трусах. Стоит ли рассматривать такую его динамику как месседж об уровнях «Все там будем»? 
Итог.
Это продукт для рынка. Продукт, не претендующий на серьезность, не привязывающий читателя и не напрягающий его — как супермаркет, где можно бродить по лабиринту из стеллажей, отключив голову. Можно читать с любого места, можно прерваться в любом месте, ничего страшного. Причем это такой продукт, во время чтения которого мне все время вспоминалась старая квн-овская шутка: «— Завтра иду на концерт Авраама Руссо. — Проспорили кому или за долги?» Потому что есть что-то, что говорит — авторы серьезней, чем их текст, но зачем-то они написали такой несерьезный. Если это сатира, то вышло грубовато.
Я не осуждаю и не говорю, что все плохо. Сделано по-своему хорошо: грамотно, стилистически выдержано, интрига с «инопланетянами среди нас» и с далекими мирами, с которыми есть загадочная связь через магические сферы. Да и закончено не на туалетной бумаге, а на многообещающем «…не Земля».
Но, как косметика масс-маркет для молодой кожи, этот роман имеет свою четкую аудиторию (возможно, связанную с наличием телевизора). Кому-то пригодится отвлечься, кому-то развлечься, кому-то окунуться в возню, где кричать как бегемот или кидаться помидорами — естественное самовыражение персонажей. А кому-то «Колодец…» можно прочитать просто так, безыдейно; существуют же игрушки в телефоне, чтобы просто провести время и не думать. Говорят, даже помогают.
П.С.: спасибо за шутку про коней апокалипсиса.