Рецензия на роман «Лишь одна Звезда»
Роман «Лишь одна звезда» Романа Суржикова (второй в цикле «Полари») я читал три года назад – сперва в режиме постепенной выкладки, а затем финальную четверть.
Так случилось, что рецензии или обобщающего отзыва я тогда не писал, но довольно подробно комментировал ход своего чтения.
Этими комментариями я и сейчас воспользуюсь. Ведь в них – более свежее впечатление от романа, чем было бы в ретроспективном представлении сейчас.
Чтобы вышло не слишком отрывисто, причешу написанное и предварю краткими сведениями о жанре, мире, языке – каковые можно распространить на всю серию.
Итак, язык. Он у Романа традиционно богат – образный, эмоциональный - и читателей радует, хотя в нём и близко нет того модного ныне минимализма, который ныне считается залогом любви читательской. Речь Романа никуда не спешит, не стесняется занимать широченные объёмы, описания не урезаются, ускорения речи мотивируются динамикой действия, а не авторской тревогой (типа не наскучу ли?).
Жанр – технофэнтези. И более фэнтези, чем техно. Хотя читатели-технократы могут думать иначе. (Встречал и такой взгляд на мир Полари, где из редких намёков Романа строится полномасштабный техномир, которого в романе нет и близко).
Мир. Условное позднее средневековье, сдобренное техническими игрушками вроде электростанций, локомотивов, мечей-шокеров и т.д. Но есть и магические артефакты – Священные Предметы, которые современная техническая мысль без натяжек в себя не интегрирует. Артефакты связаны с религиозными верованиями в пришествие Праотцов и Праматерей. Роль Праматерей выше, т.е. религиозная сторона самосознания полярийцев – матриархальна.
На планете единственный континент и единственное объединённое государство-империя, с неё видно только одну звезду, ассоциирующуюся с миром загробным.
Этап истории. Война. Главное содержание этого тома – военная кампания Эрвина против императора Адриана. «Северная вспышка», так сказать.
Структура романа. Есть главные линии – Стрела, Меч, Искра, Перо. И вспомогательная – Колпак.
Герои.
(в фокале которых идёт повествование).
- Стрела.
Как мы помним с прошлого романа, это Эрвин Ориджин. Это самый любимый герой эпопеи – для меня, да и большинства читателей.
И с чего начинается линия Стрелы? «Ага. Эрвину влепили две пощёчины, - пишу я. - Кайр и Иона.
Кстати, первое яркое деяние от неё. То она всё больше загадочно обещала. Как героиню я её и не видел, одно глубокомысленное облако. Теперь - показала свою эквивалентность кайру, что уже сильно». (Итак, Эрвин начинает с невысокого старта. Он уступает лучше натренированному кайру и даже своей сестре, которая до сих пор свершениями не знаменита).
Эрвин начинает не со свершений: « Альтесса-тревога, библиотека: почитай и сделай иначе - всё это тоже понравилось. К месту. Стрела полетит по подкрученной траектории». (Альтесса – внутренняя фигура Эрвина, она тревожна, но и талантлива, интуитивна. Библиотека с трудами отца (Десмонда Ориджина) задаёт источник внешней информации и авторитетной методологии военных действий.
«Эпизод с Эрвином к тому что просто интересен, кажется, имеет и серьёзную познавательную нагрузку. Теоретические положения перемежаются эмпирическим испытанием каждого.
И опыт, что важно, Эрвином пережит и прочувствован. Линия Эрвина по-прежнему уверенно делает погоду. Вроде, и всех событий - переговоры, да советы, а читать интересно. Ибо интрига».
Следующая глава по линии Стрелы – «оч. сильная. Событийная наполненность, сильный эмоциональный накал. Слова звенят прямо - в моём восприятии. Выглядит преддверием к промежуточной кульминации (да и то, о промежуточности - это из общего контекста: не может же главное в Эрвиновой линии закрутиться вокруг города Дойл)… Ожидаемо сильно. Эрвин - локомотив истории» - пишу я, понимая, наверное, что для подлинной кульминации – рановато...
…И накал понемногу спадает. Жёсткое событие уводится с переднего края повествования.
«Что до ожидания кульминации в прошлой эрвиновской серии - на деле существенного облома нет. Конечно, отмечаешь, что тщательно планированная и потребовавшая от Эрвина поступка операция завершается где-то на заднем плане, докладывается скороговоркой, не требует участия героя. С другой стороны, подробное описание того, как именно всё в Дойле разрешилось (кто что сказал, кто прослезился, кто съел сапоги от удивления) - наверняка притормозило бы сюжет.
Полководец больше присутствует в пространстве целей, а не результатов - это и правильно».
В этой (2-й) книге цикла «Полари» меня «особенно радуют некие истории-зарисовки, дающие точечные погружения в тот или иной аспект средневекового быта». И они концентрируются главным образом по линии Стрелы. В новой главе – «лучник с арбалетчиком (как чуть ранее - тот же полководец Эрвин) определённо блеснули». Ну а новая грань в образе Эрвина связана с барышней из Фаунтерры: «Однако, заметна новация в роли, исполняемой Ориджином. То ему и одной альтессы хватало, а тут одумался, вспомнил девушку, которую прежде в присутствии читателей и не вспоминал-то ни разу... (ну, почти) Небезразличие к женскому полу вдруг возросло. Объяснено ситуативно (победами), но момент нарочитости всё же остаётся. Два романа Эрвин думал о делах... (Первым делом - самолёты. Стрела ведь. Не установка "Град".)».
«Эрвин же - по-прежнему в седле. Как и Адриан - ибо в предстоящем кульминационном состязании им надлежит выступить в пике формы и сил.
И компетентен, чувствителен.
Его спуск с поверхности в нижний мир - куда как осознанней операционально-креативного спуска Миры и карьерного облома Джо.
Стрела освещает цели перед собой, в какое бы болото ни зарулила».
Финал романа для Эрвина – победа, доставшаяся слишком тяжело и изматывающе, добавляет его фигуре драматических тонов. Он держится, как то положено северянину, но уже не на интуиции и вдохновении. Держится на невозможности иного.
2. Меч
Прежде такой фигуры не заявлялось. Но персонаж-то был – Джоакин. Вот он и стал фокальным.
В этом романе Меч пытается изобразить героя-любовника, полюбившего прекрасную принцессу – герцогиню Аланис Альмера. Но и он не слишком годится для избранной в мечтах роди, и герцогиня проявляет свою непрекрасную сторону – и как капризную натуру, и как травму, обезобразившую её телесный портрет. «Итак, Шамаханская царица наконец открыла личико.
Ясно, что в этом - кульминация первого эпизода отношений Джоакина и Аланис. И попутно - окончательное понимание, что ехать-то барышне некуда. Дальше в линии меча неизбежен кардинальный слом. Иллюзии закопаны. Реализм даст Джоакину подлинную свободу манёвра.
Что до Джоакина с его леди - что ж, кульминация истории состоялась вовремя, дальше эта часть истории уже бы напрягала, а будь короче - не достигла бы полноты драматизма.
По ходу дела проявлялась картина планомерного предательства дочери герцога вассалами - ей тоже надо было достигнуть эпического масштаба».
«Моё отношение к линии Джоакина - благожелательное. Это, конечно, не мой герой, но... Он нужен для системы эмоционального равновесия, что ли. Все другие герои, не исключая даже шута - живут умом. Умом разным - рациональным, либо интуитивным, это уже детали, но - они познавательно ориентированы. Они много рефлексируют, действовать стараются по уму, решают головоломки, а то и просто внимательно наблюдают. Джоакин живёт чувствами - и среди фокальных героев таков он один. Оттеняет. Вносит важное разнообразие.
Что до леди... – писал я на середине её пути. - Пожалуй, интересно посмотреть её в лонгитюде. Возможно, ещё будут срезы разных стадий её бытия наедине с нарциссической раной. Покуда её проняло, но не трансформировало. Было по сути раскрытие того, что было изначально».
Линия Меча – поспокойнее эрвиновой, да. «Джоакиновы переделки - следствия многих несистемных ошибок, которые, впрочем, все в его духе (так что где-то и системных, но с акцентом на хаосе). Вот эти случайности в сравнении с напряжением линии Эрвина, решающего глобальные задачи и задают вяловато-спокойный ритм с мелкими ударными эпизодиками и общим расслаблением».
А вот финал у Меча яркий. Под занавес влюблённости в герцогиню Меч выполняет поручение. Выполняя, рискует жизнью в форме смертельного поединка. Что ж, своего добился. Где-то эмоционально приблизился к той функции поединщика, которую у Дж.Мартина для Тириона выполнил Брон. Но Джоакин, конечно, много сложнее.
3. Искра
Она, как мы помним – Минерва Стагфорт (Мира, Мими). Между первым и втолрым романами она провела время в монастыре Ульяны Печальной, где и впрямь довольно причин опечалиться…
Возвращение Миры происходит далеко не в начале романа. Возвращение, т.о. довольно неожиданное. « Единственное что, - показалось мне, - может пройти и не слишком заметным штрихом. Герои-то уже давно толпились на съёмочных площадках, по многим линиям наметилось обострение проблем. И Мирына не выглядит самой напряжённой. Главная интрига ныне у Эрвина».
Дальше я в коментах писал так: «По Минерве. Рад, конечно, её возвращению. Но интрига, как по мне, покуда не натянулась. Пока где-то уже вовсю действуют, здесь только слышат отзвуки да примеряются. Новые люди, что её опекают - именно новые лица, к которым ещё привыкнуть надо. И ей, и нам.
Кстати... А функционально-то вокруг Миры - опять собираются аналоги Марка да Итана. (ну, эти простолюдин с лордёнышем)... Спецслужбы, одним словом. Собственно, спецоперации и образуют поле для Искры. В том, наверное, её своеобразие в сравнении с Эрвином, действующим более фронтально».
А в следующем проявлении: «Мира мало-помалу расправляет плечи. Янмейский талант спонтанной шифровальщицы тому способствует. Догнать Эрвина уже почти нереально - но она попробует». Что характерно, несмотря на верно угаданную специфику роли Миры в романе, те события, которые вокруг неё разворачиваются, в замке Уэймар у Шейланда, сперва ставят в тупик, даже выглядят линией излишней, чуток искусственной: « Показалось, что многовато внимания уделено служанке. Если она потом не сыграет ещё свою отдельную роль - то в этом преувеличенном присутствии будет усмотрено некоторое неизящество.
Служанка - пусть и не искровое копьё на сцене - но выстрелить должна!)» Что ж, она и стреляет, но больше в том плане, в котором проявляет важную тему для всего цикла.
В момент завязки детективной истории со служанкой «стремительность Стрельі весьма скруглена (за счёт ретроспектив пути Аланис)». Но… «Мира как детектив идёт по индуктивному пути - от сбора мелочей - так что за одну главу до важнейших обобщений покуда не поднядась
(работает продуктивно, но цели пока вьіглядят ситуативно: многого важного я не могу, но вот сие могу, буду делать хоть сие...) Синхронность с заботой Мирьі о судьбе служанки - куда тоже вплетена любовная нить - делает пространство сегодняшней выкладки зоной системного поворота к любовному аспекту жизни героев, - показалось мне. - Но такая системность в своей внезапности выглядит как авторский волюнтаризм. "А теперь, герои, быстро объединяемся в пары!"... Положим, Мира в одну виртуальную пару входит уже давно - с Адрианом.
Причём виртуальную в плане физ. соприсутствия, но в плане эмоциональном, с Мирьіной стороньі - пара вполне живая и активная. Мирьіньі стратагемьі на стороне императора, и так тому и далее бьіть, если / пока Адриан её по-крупному не разочарует. В данной же главе Мира занимается другими парами - устройством судьбьі челяди. Ясное дело, по ходу своего расследования, но всё же: пока конечная цель её следственньіх действий туманна и для самой Мирьі, любовньій уровень (романтика отношений подмастерья и девушки из замка) вьіходит на передний план. И, кстати, отношения Мирьі с Адрианом, на эту мечтательную связь слуг, в которой барьішня пропала (острижена в монастьірь?) - определённо, героиней проецируется».
Задним числом отмечу, что в данном моменте романа «неуместной любовной линии» припомнить трудно, поскольку её роль в сюжете была сугубо функциональна, и вообще «об ином». Да, детективная ситуация здесь намного важнее. Но в момент прочтения она тоже выглядит несколько иначе, чем есть с учётом «подводных камней», прояснённых далее: «Исследование Мирой подземелья, правда, выглядит для меня мало мотивированной игрой в поддавки со стороны хозяев Уэймара. (но, может, я недостаточно учитываю некие особые способности Янмей, Мира и в прошлой-то книге вела себя похоже) Так или иначе, о возможности её выигрыша противники заботятся. Девочке надо дать разгадать шараду, желательно во мгновение ока. Ой, разгадала - получай пятёрочку! Иначе говоря.
Миру северяне по сути инициируют - сперва Нортвуды, потом Шейланды.
Подбрасывают загадки, в принципе решаемые. Усложняют в меру сил - но ради её же развития.
Возможность её устранения при этом как бы намечают (ритуал устрашения), но даже близко не реализуют. Напр., нортвудовский кофе - решает задачу так отравить, чтобы ни в коем случае не отравилась с концами. Вот и Шейланды - насыпают ей в карманы козыри против себя же».
Надо сказать, что именно через линию Миры в цикле впервые выпукло предстаёт Иона. Яркий сюжетный момент - гадание. Оно обращается к Эрвину и Адриану, героини чётко указывают свои предпочтения. « И многоплановая неожнозначность толкования очень в тему, добавляет азарта: чья возьмёт. Да, гадание к Эрвину обращается как бы дважды. Вроде, и разные вопросы задаются, но впечатление повторности остаётся».
- Перо
Под этой маркировкой выведен в фокальные персонажи Марк Ворон. В начале его фигура выглядит многообещающе: «О, набирает сил альтернатива Стреле. Сильная глава, соперничающая с линией Эрвина. Путешествия, новые впечатления - спорят с военной монозадачностью кампании Ориджина. Перо полно чернил и уже оставляет уверенный след» - но всё же Марк далёк от того, чтобы не то чтобы переплюнуть Эрвина, но даже доплюнуть до его харизмы. Его дело – выполнять глупый приказ Адриана. Умно выполнять, то есть неэффективно.
Попасться в плен и пережить пытки. Отправиться с экспедицией северян в Запределье, где быть внимательным и аналитичным.
Да, там где плен и пытки. Здесь для меня возникает аналогия с мартиновским Тирионом в Соколином гнезде, но Марк более осознан в другие моменты, под его контролем начало эпизода, но не корнец.
- Колпак.
Это шут Мэнсон, глазами которого виден и Адриан.
Прогнозы, которые я делал насчёт него, оправдались частично.
«Поди, Искра скоро выйдет на проектную мощность. Не знаю, как, но она свой ход сделает. И выбор ещё за ней. А вот Колпак (и с ним Адриан) - думаю, таки не вытянут на полноценную линию. Останутся эпизодическим отрезком. Кульминируют в раскрытии тайны Колпака, либо в финальных действиях продувшего фюрера в бункере под Фаунтерой». Да, Колпак остался малой линией. Обрубком, который никак не оправдал ожиданий императора Адриана.
Сам Адриан, попадая в рукотворный «несчастный случай», был, вроде, в бункере, но в выездном, передвижном. И потому-то не под Фаунтерой, а в других землях.
Кто надеялся на Адриана, тот не дождался сбычи надежд. А надеялись, определённо, верующие в прогресс и просвещённых правителей-модернизаторов мира.
Так случилось, герои мною рассмотрены не сами по себе, а в погружении в сюжет.
Что добавить о них:
« кой-какие аллюзии», значимые для смыслового поля романа:
- С Гамлетом (разыгрывание пьесы). Ясно, что контекст иной, функция и адресат пьесы обращены: цель - пиар (не провокация), адресат - народная масса (не антагонист). Но: значение пьесы подчёркнуто, между прочим, и названием всего романа.
Теперь мы знаем, что "Лишь одна звезда" - это Адриан глазами Эрвина.
- С Миледи в "Трёх мушкетёрах" - это её в темнице у Фельтона мне напомнила четырежды переменчивая миледи Аланис (да только Эрвин ей зубы пообломал, ясное дело).
- С Жегловым. И пишет герцогиня: "Я, Манька Облигация..."
А Эрвин - к порядку призывает, мол, иначе писать надо: "Я, Колыванова Мария Айденовна..."
- С Тирионом (Марк) и Броном (Джоакин)…
(Во избежание недоразумений: вышеприведенные ассоциации даны в плюс, а не в минус - как моменты скрытого диалога с яркими состоявшимися произведениями).
Далше большой кусок соображений о последней четверти романа. Как она развивалась?
«Динамично и драматично. В ускорении динамики событий изящно использованы специфические возможности технофэнтезийного мира Полари.
Финал яркий; разрешены интриги полководческо-династического круга, оставлены и поставлены задачи на будущее. (Ну, и для читателей поставлены: фиг теперь остановятся)
Динамичность при всех ускорениях не переходит в легковесность (кому как, а для меня это важно в особенности). Финальное состязание - далеко не спорт. Всё серьёзно.
Очень энергозатратно для героев, и в этом - особенно реалистично.
Выжаты почти досуха и Агата и Янмэй. Победа свершилась, но Пиррова.
Уменьшенный периферический образ победы - схлопнутый форт в Запределье.
Полный центральный - дворец в Фаунтере. (Легко взять, трудно удержать, победителей выкосило, Предметы пропали).
Победили наименее предсказуемые деятели, не вставленные в рамки.
И те, кто отваживался открывать глаза на все (включая неудобные) аспекты ситуации.
Продул, кто старался соответствовать ожиданиям.
Хорошо поддерживается азарт, причём больше детективного, чем батального свойства.
Минервина линия, которая начиналась, как по мне, несколько принуждённо, на финальном участке хорошо влилась в общую реку повествования. В том числе идеологически.
Тема серийных убийств известного рода - тоже более не смотрится такой уж инородной. Всё, так или иначе, завязано на сверхценную идею прогресса (в данном случае медицинского), но только Уэймар - лягушатник, где мелко плавают. Но ведь и в империи Адриана творится подобное - с большим размахом скрытого палачества, с Бабьими Ярами и Перстами Вилдьгельма. И - поскольку Персты работают - технологии разрушения достигли известной эффективности.
Центральная детективная история - янмэйская стихия - оставлена и на будущее, как задел для третьего романа. Определённо, этот третий необходим, чтобы ответить на вопрос "кто виноват" (как на втором проводился в практику ответ на вопрос , "что делать"».