Рецензия на повесть «Диалоги о ксенофилии. 1. Рождественская история»

Мне кажется, что говорить об этой книге нужно очень простыми фразами. Скудными, высушенными до предела. Она держит Вселенную на кончиках пальцев, и соответствовать этой просторной, мощной звёздной музыке - не в моих силах. Остаётся только идти от обратного.

Скажем, так: это роман о любви. Но трудно удержаться, чтобы не развернуть смысл: это роман о том, что невозможно осуществиться, быть собой, встать в полный рост без диалога с равным. Пока ты не встречаешь того, с кем можешь говорить по-настоящему, тебя ещё нет.

Или, скажем, это роман о поиске предназначения – потому что и без равновеликой цели человека не существует. 

На самом деле, это книга о важных и серьёзных вещах. Почему же она настолько иронична?

Бесконечное многообразие космоса в этой книге остаётся за кадром. Оно ещё проявится в следующих частях цикла, а тут только краешек приоткрывается: иные цивилизации, иные растения и звери, необычный принцип космических полётов… Но пока всё прячется за кулисами, а на сцене играют удивительно знакомую пьесу: в бесконечно-многообразном космосе земляне отыскивают планету, в точности похожую на собственную, и расшибают об неё лбы.

Совпадения временами доходят до абсурда: не только общественный уклад жителей Теллура дублирует европейский феодализм, но даже и язык, на котором местный гений пишет свои стихи, напоминает испанский или итальянский (на слух человека, не владеющего ни тем, ни другим). Причём «переводы» этих стихов прекрасны – не будем забывать, что книга написана поэтом.

Здесь вроде бы нужно сказать, что идея «Диалогов» принципиально отличается от идеи «Трудно быть богом», только подчёркивая это отличие внешним формальным сходством. Но после последнего вдумчивого прочтения классиков я уже совершенно не уверена, что понимаю смысл их книги – в ней многовато противоречий. Поэтому сформулируем так: в «Диалогах» сила оказывается на другой стороне. Румате позволяется рассуждать о том, что сердце его полно жалости, и туземных жителей это весьма впечатляет. Гений-туземец с Теллура раскатывает землянина-историка, попытавшегося повести те же речи, в тонкий блинчик. Это зеркальное отражение одной из самых любимых читателями сцен ТББ и одновременно – отражение в зеркале чужого разума, совершенно не льстящее землянину.

– А зачем мне Ваша правда, мессир? Вы пришли сюда не ради нас, а по велению своего народа, и уходите, исполнив долг перед пославшими Вас, а не перед людьми Теллура. Вы прошли через наш мир, как натуралист, изучающий жизнь муравейника. Зачем рассказывать муравью о бездне, отделяющей его от человека? Он меньше, но не мельче. Ваш мир для него не хуже и не лучше. Он просто чужой.

– Вы неправы. Мы не чужие; мы изучаем людей Теллура для того, чтобы помочь им. Я пришёл сюда с сочувствием и любовью. Я сделал всё, что мог, и был бы счастлив, если бы Вы продолжили моё дело, сын мой.

– Я не знаю его, мессир. Ваш взгляд извне, мой – изнутри. Мы в разных мирах. И в моей душе нет ни сочувствия, ни любви.

Тема разницы взглядов извне и изнутри проходит через всю книгу и раскрывается всё с той же ироничностью, временами совершенно безжалостной. Здесь постоянно сталкивается то, как герои видят себя сами и как их видят окружающие. Текст то и дело демонстрирует эти смешные и нелепые противоречия на бытовом, повседневном уровне – и вдруг одним махом перебрасывает их на уровень глобальный, где нелепость вырастает в драму.

– Это-то и страшно, – прошептал Ванор. – Не видят ли марны нас такими же чудовищами, какими мы видим их? Между нами – кривое стекло. Как изуродованы, свиты в немыслимый узел души людей, если любовь – к Богу ли, к родине – приводит их к войне. Возможно ли вообще развязать этот узел? Или только – разрубить по живому?

«Диалоги о ксенофилии» собраны из мелочей, бытовых сценок, необязательных отношений – вороха деталей, которые очевидно несоразмерны обоим героям. Анна чувствует это яснее: она движется среди своего окружения осторожно и продуманно, как великан среди лилипутов:

Моя вина, что я доросла разумом до умения видеть людей такими, как есть, но не доросла духом до умения любить их, таких, как есть.

Ванор менее милосерден, позволяя разглядеть, кто он есть – хорошо ещё, что люди смотрят не слишком пристально и не понимают половины им сказанного. 

Текст начинает звучать в полный голос только тогда, когда они встречаются. Неудивительно, что эта музыка оказывается трагической – если и бывает иначе, то не в мире Теллура (повторяющем наш собственный мир). 

А пока эта книга балансирует между иронией и отчаянием, она заставляет читателя угадывать чувства героев, простраивать связи – и в конечном итоге прожить её. «Диалоги» – это книга о познании другого и через него, опосредованно – себя. Снова, и на этом смысловом плане тоже, она через мелочи и частности прорывается к немыслимой, предельной высоте познания.

Зачем мне знать, как устроен мир? Я хочу понять, почему он так устроен.

В конечно итоге, для меня это – книга о расстоянии. Между тем человеком, который есть, и тем, которым он может быть. А каким это расстояние воспринимать, огромным или преодолимым – уже личное дело каждого читателя.