Рецензия на роман «Хозяин Древа сего»

Воспроизвожу свою судейскую рецензию из финала конкурса 

Фэнтези-2018 (СИ)

Итак...

Виноградов Павел: Хозяин Древа сего

   Название. 'Посвящено некоему герою-властителю, коему принадлежит древо. Мировое или философское древо - сие символика развития. Та же мандала, только повёрнутая в профиль' - сказал я о нём на преноминации.

  Здесь - уже после полного прочтения - остаётся вдобавок признать, что название соответствует содержанию романа. И важный момент философского древа, который стоит в связи с романом дополнительно акцентировать, что это древо - ещё и крест. В плане как крестных мук Христовых, так и самораспятии Одина-Вотана на мировом ясене Иггдрасиле. Кто Хозяин древа? Распятый. Вот между названными двумя моделями распятия в романе и происходит основной конфликт.

  Язык - богатый, живой, разнообразный, вызывающий впечатлениекалейдоскопа. Характерна продуманная смена стилистики в зависимости, из какой ветви (или из какого участка Ствола) герои родом, да и просто от текущего. От высокопарного слога викторианской Англии и до олбанского новояза, от языка уличных потасовок до воспарения в сложные философско-религиозные категориально-символические сферы. При всей пестроте читается легко.

  Образы. Даны в широкой чувственной развёртке - это при том, что сама чувственная составляющая событий весьма текуча - как оно и надлежит покрывалу майи. То на героях одно надето, то - после перемещения в соседнюю ветвь - совсем другое нахлобучено. Сам телесный облик более подвластен воле Продлённых героев, но меняется и он. Вплоть до озвученной в романе опасности себя потерять.

  Мир.

  Весьма тщательно продуманная концепция, выросшая отнюдь не на пустом месте.

  Основа мира - 'Древо сие'. В нём есть Ствол и ветви. Корни древа уходят в непостижимые глуби, верхушка - также в непостижимых высях. Но можно постигнуть историю Ствола и ветвей. Ствол образует единую историю человечества, ветви - вероятностные его версии. Ветви - таким образом, области чьего-то произвола - но, впрочем, их существование неустойчиво. Между стволом и ветвями - Тьма. Вторжение монстров из Тьмы любую ветвь обвалит.

  Населён мир людьми двух версий. Краткие - живут, как правило, в какой-то одной ветви, но и в других ветвях имеют свои несобранные воедино аналоги. Продлённые - собраны воедино (в результате посвятительного ритуала их Ордена) и могут свободно путешествовать между ветвями, а также создавать собственные ветви. Ветвь - область человеческой свободы, так сказать.

  Кроме Продлённых есть ещё изначальные - это, строго говоря, не люди, а дивы, демонические существа, недобоги.

  Во Тьме гнездятся разрушительные чудовища природы вовсе нечеловеческой. Таковы Скорпион, Коркодел (крокодил).

  О том, откуда пошли отдельные ветви - по преданию здешнего мира, от Великого Потопа, когда слишком много Продлённых толкалось во Стволе. Демиург залил землю водой, тогда-то Продлённые и основали собственные ветви, чтобы от вод его спастись.

  Мне, правда, кажется более подходящим применение другой мифологемы - Вавилонского Столпотворения. Продлённые, как и творцы этой башни, желали достать до неба и стать как боги. Вот их и выбросила божественная сила во множество ветвей разноязыких, затруднив взаимопонимание)

  Короче, логика мира оригинальна и при том не высосана из пальца.

  Герои.

  ГГерой - отец Варнава. Герой-священник - новый для современного фэнтези, оригинальный тип героя. Священник-воитель, но не в плане типичных для западного христианства эксцентрических прозелитически-миссионерских идей, кульминировавщих с крестовых походах. Православный священник - воитель, отстаивающий своё, аки Пересвет и Ослябя, посланные из Троице-Сергиевлой Лавры на Куликовскую битву.

  Священник Варнава как образ - многомерен, в том числе и в буквальном смысле: он не из Кратких, а из Продлённых, собравший все свои тени и способный целостно переходить по различным Ветвям Древа. До обращения в Православие отец Варнава много где бывал и много чего видел, чему свидетельство главы, обозначенные как 'Эпизод 1-10'. Причём Эпизод 1, к которому роман возвращается несколько раз - сам по себе ключевой эпизод; в нём Отец Варнава ('Сын Утешения'), а тогда ещё секарий Варавва ('Сын Разрушения') впервые, ещё глубинно не осознанно встречается с Христом - в период между Въездом в Иерусалим и Голгофой. Обращённый герой стремится спасти от магической мощи и дерзновенных амбиций антигероя Мировое Древо - то есть, спасти мир.

  Антигерой - Дый (Вотан, Один, Перун, Перкунас, Зевс, Юпитер) - языческое божество-громовержец, понятое, впрочем, с опорой более не на античные пеорвоисточники, а на переосмысленные тексты современного неоязычества, опирающиеся главным образом на источники позднего времени - в частности, на 'Книгу Велеса'. Дый - имечко прежде всего оттуда. Дый - в соответствии с православной традицией - понят не столько как божество, сколько как демон, див, суть которого - дьявольская, разрушительная. Вот и в романе похоти Дыя, ориентированные на владычество над миром требует уничтожения Мирового Древа, каковое и позволит ему безраздельно владычествовать в существующей помимо Древа подвластной ему Шамбале. Сама Шамбала (Асгард) также в романе осмыслена в отчётливо негативном ключе - как бесовское, Дыево место.

  Персонажи-помощники героя. Ну, и дарители, коли классификацию Проппа вспомнить.

  Сунь, царь обезьян - восточный учитель Варнавы. Преподал восточные единоборства, вручил боевой шест, не раз выручающий героя из передряг.

  Целый ряд персонажей имеет отчётливые параллели среди исторических личностей.

  Лев Гумилёв легко узнаётся в Аслане. Правда, не по самому поведению персонажа, а по разбросанным указателям. Автор идей пассионарности и антисистем по имени Лев был всего один, не так ли.

  Николай Рерих также опознаётся легко. Этот помощник, правда, эпизодический, в особенности его адептов автор приводит к самоистреблению - ну, сердит он на них, понятно.

  Шестёрку воителей, мобилизованных Асланом для решающей битвы, я не опознал, но, надо полагать, они тоже исторически конкретны.

  На периферии произведения Павел Виноградов поместил и себя. Это из его журналистского кабинета герой открывает портал, когда стремится вырваться из особо стрёмных ветвей.

  Рать Дыя имеет в основном мифологические первоисточники.

  Богиня Луны (Артемида, Диана, Кусари) - главная персонификация женского начала в романе. Представляет, вроде бы, собственную линию желаний и стремлений, но в реальности насильственно подчинена Дыю, не может сопротивляться.

  Синекожий Кришна и многорукая Кара (эти ребята - провокаторы).

  Оживлённые крылатые мертвецы эйнхерии, воительницы валькирии, персонажи из Дикой Охоты.

  На подтанцовках - пиндостанские оккупационные силы, а также Владимир Ленин.

  Сюжет - весьма динамичный, правда, с пространными флешбеками, которые также внутри себя динамичны. Само действие занимает какие-то несколько дней, но, правда, время это релятивно, ибо действие происходит во множестве ветвей Древа.

  К тому же флешбеки на множество веков назад и вперёд имеют сюжетную нагрузку.

  Посему несколько дней вмещают всю историю человечества, а не какой-либо её кусочек.

  Основное содержание этих нескольких дней: битвы, погони, воспоминания, размышления, битвы, погони, переговоры, догадки, битвы, погони.

  Идеи.

  Очень идеологически нагруженный роман.

  Его круг идей я бы назвал православным фундаментализмом.

  Мир романа, ветвящийся от Ствола, исключительно многообразен, но всё равно остаётся вопрос: ты с кем? С нами, или с ними?

  Языческого плюрализма типа у вас хорошо, ну и у нас хорошо - роман не допускает.

  Божества политеизма монотеистически проинтерпретированы, как демоны.

  Подобно тому, как св. равноапостольный кн. Владимир рушил идол своего же любимого Перуна, аязыческие церемонии объявлялись бесовскими игрищами, так в романе 'Хозяин Древа сего' неоязычество во всех его обозримых версиях приравнено к бесовству.

  Не слишком ли жёстко? Пожалуй. Но, если почитать многие 'славяно-ведические' реконструкции и интерпретации 'истинной веры славян', то можно признать удар Павла Виноградова - ответным. Доколе, в самом-то деле, топтать Православие?

  К тому же, можно заметить и то, что именно на 'славяно-ведических' псевдодревних текстах, особенно на скособочено понятых, ныне произрастают те самые организации фашиков, которых используют в качестве тарана всякие забугорные силы.

  Стоит ли от них отличать другие оккультные и эзотерические учения, скажем, вполне безобидных (в моём опыте) рериховцев? Несомненно.

  Правда, когда в скорости грядёт мясорубка, на тонкость различения может банально не хватить времени. Роман же не случайно показывает события именно в таком бешенном темпе.

  Что осталось добавить? Этот роман - уверенный претендент на победу(*).

* - Ну, претендентом я называл роман до завершения конкурса. Теперь скажу поточней - он там победил)