Рецензия на повесть «Там, за Ахероном»

Рецензия на повесть "Там, за Ахероном"

Называть повесть Евгения Лукина "Там, за Ахероном" мистической я бы не рискнул, хотя среди ее героев в изобилии представлены потусторонние силы. Это, скорее, сатирическое произведение на тему Рая и Ада. Вышучивать чертей - в русской литературе традиция давняя, еще Пушкиным и Гоголем заложенная, но вот ставить на одну доску с бесами и обитателей Рая редко кто из литераторов себе позволял. Лукин оказался в числе этих смельчаков, и вышло у него весьма убедительно.

Можно сказать, что "Там, за Ахероном" - это повесть о всепроникающей коррупции. Милицейская мафия в перестроечной России и предперестроечном СССР, борьба группировок в Кремле - это уже почти банальность, но когда коррупция захватывает структуры, долженствующие олицетворять собой высшую справедливость, - вот это действительно настоящее дно, смачно обрисованное автором.

В качестве космогонической основы изображаемого мира автор выбрал Дантовский Ад, скрестив его с представлениями древних эллинов и характерными чертами советского Гулага. Так, на втором круге этого Ада осужденные к пребыванию там развратники возят добываемый уголь на тачках и одеты при этом в бушлаты, переправляемые через Ахерон в качестве платы за поминальные молитвы (чью душу помянут, тому бушлат и достанется). Именно в этом круге и пребывают главные герои произведения, замыслившие дерзкий побег из Ада.

Первый из этих героев - Дон Жуан в литературной пушкинской версии, недаром каждая глава повести предваряется эпиграфом из "Каменного гостя". Второй - Фрол Скобеев из куда менее известного произведения, русский дворянин четырехсотлетней давности, некогда соблазнивший стольничью дочь и ставший в Аду близким другом Дон Жуана. Фрол - редкий пройдоха, узнавший, как можно улизнуть из второго круга на первый, а оттуда - через Ахерон в мир живых, вселившись в одно из тех тел, что используют для своего воплощения бесы. Как раз накануне побега Фролу выпадает амнистия - перевод в Чистилище, и Дон Жуану приходится бежать одному, вселившись впопыхах в женское тело и угнав ладью Харона.

Тело на поверку оказывается с большой биографией, о чем сам беглец не имеет ни малейшего понятия, и его, как Хлестакова в "Ревизоре", вечно принимают за кого-то другого. Волей судьбы он оказывается вовлечен в деятельность милицейской мафии. Тут и полковник Непалимый со своим сынком-жлобом и молодящейся супругой, и непоименованный генерал, и связанный с ним архиерей, и одержимая бесами команда речников, возящая в Ад упомянутые выше бушлаты, а вместе с ними и контрабандные ценности, и некий "Петр Петрович из Москвы", на деле оказавшийся апостолом, за взятки пропускающим души в Рай, причем взятками становятся соблазны материального мира, в Раю по определению недоступные. Получив документы на имя Жанны Львовны Гермоген, Дон Жуан выслушивает их откровения, при этом все донимают его вопросами о какой-то коре, которую многократно вываривают. Истинную суть героя распознает только Петр, после чего Дон Жуана без суда бросают в темницу, откуда его извлекает некий следователь, на поверку оказавшийся его давним дружком Фролом Скобеевым!

Возвращение Фрола в мир живых случилось из-за сговора бесов с неким ангелом, которому позарез потребовалось вскрыть механизмы контрабанды через Ахерон. Фрол и лишает Дон Жуана последних иллюзий и по поводу Петра, и по поводу сговора потусторонних сил якобы разной направленности, и по поводу истинной подоплеки борьбы в советском руководстве, а заодно и разъясняет загадку таинственной коры, которая оказывается корой древа жизни, и из Рая ее возили для поддержания здоровья советских правителей, да только до них она доходила уже в вываренном виде, оттого они окочурились и началась перестройка, которую Фрол расписывает как интригу, затеянную сторонниками Павла против сторонников Петра.

Здесь автор, стоит сказать, становится на вполне историческую почву, поскольку основная борьба за влияние на умы последователей Иисуса велась как раз между Павлом и лидерами Иерусалимской общины, включая того же Петра, и отличалась она редкой непримиримостью, что особенно хорошо было описано в "Псевдоклиментинах".

Фрол, выступающий на стороне Павла, втягивает и своего друга в эту интригу, но наверху в это дело вмешивается еще какая-то сторона, и всем вовлеченным подстраивают авиакатастрофу, отправляя коррупционеров туда, где им самое место, а главных героев, соответственно, возвращая на круги своя.

Впечатления Дон Жуана от кратковременного пребывания в перестроечной России можно считать откровением. По сути, эта та же Преисподняя, хоть и населенная живыми людьми, о чем хорошо свидетельствует следующий отрывок:

"К вечеру он вышел на разведку. Чудовищный город вздымал к залапанному дымами небу прямоугольные каменные гробницы - каждая склепов на триста, не меньше. Заходящее солнце тлело и плавилось в стеклах. Трамвай визжал на повороте, как сто тысяч тачек с углем.

Похоже, пока дон Жуан горбатился во втором круге, мир приблизился к гибели почти вплотную. Все эти дьявольские прелести: тесные, как испанский сапог, автомобили, трамваи и особенно грохочущие зловонные мотоциклы - неопровержимо свидетельствовали о том, что Ад пустил глубокие корни далеко за Ахерон. Непонятно, куда эти четыреста лет смотрела инквизиция, как она допустила такое и чем вообще сейчас занимается. Скажем, те же генерал с полковником...

И все-таки уж лучше это, чем угольные карьеры второго круга.

- Прошу прощения, - с истинно кастильской любезностью обратился дон Жуан к хорошенькой прохожей. - Будьте столь добры, растолкуйте, если это вас не затруднит, какой дорогой мне лучше... - Он смолк, видя на лице женщины оторопь, граничащую с отупением.

- Набережная где? - спросил он тогда бесцеремонно и коротко - в лучших традициях второго круга.

Лицо прохожей прояснилось.

- А вон, через стройку!

С женщинами тоже было не все в порядке. Какие-то озабоченные, куда-то спешащие. Кругом - изжеванные буднями лица, обнаженные локти и колени так и мелькают, но вот почему-то не очаровывает эта нагота. Даже уже и не завораживает.

Дон Жуан сердито посмотрел вслед прохожей, потом повернулся, куда было сказано. Если окружающий мир лишь слегка напоминал преисподнюю, то стройка являла собой точное ее подобие. Вдобавок среди припудренных ядовитой пылью обломков стоял прямоугольный чан, в котором лениво побулькивала черно-зеркальная смола."

Жизнь Дон Жуана скрашивает лишь то, что он все же нашел здесь увлеченную стихами и его собственной историей юную Анну.

В Аду незабываемы образы чертей с повадками и лексикой советских вертухаев. И хотя здесь явно проступают реалии лагерных зон, до описания настоящих ужасов автор все же не доходит, сдобрив повествование своим фирменным юмором.

Хотя особых философских откровений в этой повести искать не стоит, это вполне добротный текст, который легко читается и может быть интересен не только поклонникам творчества данного автора.