Рецензия на роман «Дым под масками»

Сон разума порождает чудовищ, и этих чудовищ я встретила на страницах книги Софии Баюн «Дым под масками».

Дым – первая книга, которую я прочла у Софии, книга вроде бы включена в цикл, но читать ее можно совершенно смело, не будучи знакомым с другими книгами. 

Мир – похожий на наш, альтернативный нашему, со стимпанковским антуражем, революцией и войнами, с инновациями в искусстве и спящим богом, который когда-то (возможно) был человеком. Спасаясь от переворота и пытаясь удержать свою труппу на плаву, антрепренер Штефан Надоши отправляется в путь в далекую Гардарику. И чудовища просыпаются.

Книга негласно делится на две части: первая, более динамичная, живописует перед нами героев и рассказывает о путешествии цирка, о представлениях, радостях и горестях циркачей и о странном артефакте, попавшем в руки Штефану. Во второй части ритм повествования замедляется, зато наружу постепенно выползает настоящая хтонь, густо замешанная на славянской мифологии, присыпанная видениями, насыщенная кровью, звучащая колыбельными мертвым детям. Вот тут-то из канвы повествования явно проступают юнгианские мотивы с его теорией сновидений и противостоянием сознательного и бессознательного. Сны говорят на мифологическом языке символов, и символика – главенствующий элемент смыслового поля романа. Следить за ними крайне интересно, замедляющийся ритм убаюкивает, погружая в густую, удушающую атмосферу кошмара, и ты уже вместе с героем не понимаешь, где сон, где явь – все иллюзия, возникающая по мановению руки автора-фокусника.

Цирковые мотивы не менее интересны, пусть мы не так много видим самих представлений, зато между персонажами нередко выступает спор о силе искусства, иногда разрушительного, но всегда правдивого. Соседствующая с технологиями магия позволила воспоминаниям и снам проявиться на записывающей пленке, в одно целое сплавляя синематограф и виртуальное пространство. Волшебные гоглы – артефакт, доставшийся Штефану, – выворачивают наизнанку человеческую душу, поднимают со дна ил грехов и пороков. С ними связана небольшая детективная линия, главным образом касающаяся прошлого героя. Но главный вопрос – спасет ли красота мир? Или утопит его в крови, потому что человек, познавший настоящее искусство, будь то искусство кино или смерти, уже не станет прежним? Искусство как наркотик, как болезнь, и все же, в финале, как спасение. Оно примиряет все грани нашей личности, надо только не бояться заглянуть в свою Тень.

София не даром выбрала главным персонажем Штефана – его здоровй цинизм и отчасти пофигистичность, в совокупности с умением  отключаться от реальности с помощью алкоголя, позволяет читателю не сойти с ума от творящегося сюрреализма. Штефан – хороший человек, обычный человек, любит деньги, но ведь это всегда было (с), делец и настоящий папа для своих подопечных циркачей. Тем горче потери, тем светлее финал.

Его любовница и коллега по бизнесу Хезер, наполовину цыганка, дрессировщица крыс и птичек, составляет Штефану отличную пару, их диалоги заслуживают отдельного внимания, перебранки горячи, а шутки попадают в яблочко. Юмор – вообще та прекрасная вещь, умело вставленная в сюжет и разбавляющая серьезность происходящего.

Готфрид Рэнди – бывший боевой маг, у которого за пазухой немало грязных секретов. Как сектант, весьма показательно носит на шее шарф-петлю и портрет бога с зеркалом вместо лица. Появляясь в романе чудаковатым типом, к финалу открывает те еще кровавые бездны.

Ида – отвечает за творящееся в романе безумие, воплощение теории сновидений женщина с искусственными глазами. Ее подруга Берта смотрится не менее фактурно, уравновешивая рассудительностью взбалмошность Иды. 

Циркачи, эпизодические персонажи и даже почивший маг – появляясь в романе, каждый оставляет свой след в полотне сюжета, оттого история живет и дышит.

Верибельный и проработанный мир, который простирается дальше книжных границ, но органично существующий в конкретной истории, потрясающие персонажи, а главное – прекрасный стиль, так подходящий готической атмосфере романа, возвели Софию в ранг любимых авторов на АТ. 

В благодарность от меня – иллюстрация Иды и Готфрида. Спасибо за чудесную историю!