Рецензия на повесть «Кокетка»
Среди писателей можно выделить два основных типа: те, кому интереснее заглядывать за грань будущего, и те, кто предпочитает обращаться воспоминаниями к прошлому. Первое требует большей фантазии, но позволяет игнорировать тонкости языка и быта, второе нуждается в филигранной работе с историей и культурой. И нечего удивляться, что сегодня «фантасты» превалируют над «историками»: фантазировать всегда легче, чем ювелирно стилизовать.
Но тем интереснее любая новая работа в духе классики. Автор в своей только что опубликованной повести "Кокетка" делает попытку воспроизвести быт и нравы российской глубинки, дворянской усадьбы XIX века, используя для этого такую органичную для времени форму, как девичий дневник. Самому автору при этом мир русских сказок и чертовщины явно ближе реализма: в повести слышны отголоски пушкинских сказок и прозы Алексея Толстого, и он точно так же, как и классики, выстраивает четкие соотношения линий сказочных и этических. Однако скажем сразу: мистические мотивы не перетягивают повествование в сторону сказки, скорее, они выступают как некие сакральные, даже божественные силы, воздающие «коемуждо по делом его».
Повествование ведется от лица девушки-художницы Софьи Громовой, человека, безошибочно, наитием различающей добро и зло. Демонизм в характере сестры Софьи Аси и настораживает, и пугает её, а временами и гневит. Автору блестяще удается раскрыть нам и Софью в её чистоте, и её сестру Асю, отражённую в дневнике, как в зеркале. Тот духовный излом, когда человек лишен умения любить и считаться с чувствами ближних, подан мягко, без излишнего морализирования и ненужных прописей. Обе сестры, по сути лишенные материнской любви, являют ту разницу душ и характеров, которая не позволяет «свалить» недостатки характера и нравственную искаженность Анастасии только на «среду и быт», а лишь говорят об опасности лживости и равнодушия к людям, которые человек впускает в свою душу: ведь ничего не помешало Софье Громовой в той же семье и том же поместье остаться чистым, деликатным и душевным человеком.
Также автор смог уловить, почувствовать и передать читателю то, что я называю «ароматом времени»: повествование ничуть не перегружено ненужными деталями быта, отсутствуют излишние объяснения, дневник героини от начала и до конца выполняет только свою функцию: повествует о событиях и раскрывает героев.
Коротко о недостатках: они, на мой взгляд, проявляются только в стилистике. Вот аннотация: «Пасторальную обыденность дворянской усадьбы нарушает яркая социопатическая личность юной княжны. Она искусно манипулирует чувствами поклонников, не подозревая, что не все из них — люди». Слово «социопатический» слишком инородно в этом контексте, какого тогда не знали, слово «манипулировать», хоть и не новое, тоже выглядит излишне современным. В то время было много французских заимствований, но значение этих слов сегодня переосмыслено и забыто, их лучше не употреблять или точно объяснять. Аннотация должна звучать так: «Пасторальную обыденность дворянской усадьбы нарушает юная княжна Анастасия, чей нрав столь возмущает её добродетельную сестру Софью. Княжна искусно играет чувствами поклонников, не подозревая, что не все из них — люди». Тут стиль выдержан до конца.
В самом тексте есть ещё несколько несвойственных веку слов, местами неясные обороты: «Над разлитым чаем поднимался пар», но речь идет о полных чашках, а не о луже на столе, также непонятно, почему героиня пишет «maman» по-французски, а «папа» по-русски, на мой взгляд, надо унифицировать. Хорошо бы добавить пару французских слов в тексте, где Софья говорит с младшим Вольфом о живописи, чтобы показать хорошее образование девушки, но убрать оттуда слово «перспектива», оно в эти годы уже употреблялось, но в устах героини кажется немного казённым.
Однако все это мелочи. Обычная редактура легко доведёт этот талантливый текст до совершенства, а совершенством тут будет немного нарочитая архаика и патриархальная простота языка.
Автору — новых успехов!