Рецензия на повесть «Тупэмо»
Повесть Елены Зайцевой «Тупэмо» привлекла мое внимание таящейся в названии загадкой и аннотацией, обещающей альтернативу фэнтезийным и прочим популярным на литпорталах текстам.
«Тупэмо» – это примерно две недели обычной жизни обычной семиклассницы Оксаны и компании ее друзей – или «друзей»: Оксана называет эту дружбу дружбой в кавычках, поскольку общается она со своей компанией вынужденно, по необходимости (ее подруга, она же соседка по парте, уехала из их небольшого поселка в другой город, а без компании подростку сложно). С точки зрения внешних событий – и за исключением ключевого события повести, которое обозначается в первом же предложении – сюжет незатейлив: Оксана – или Ксана, как ее называют родители и друзья, – гуляет по поселку со своими приятелями, ухаживает за попавшим к ней на передержку песиком, читает или рисует, ездит в выходные на школьные олимпиады (ох уж эти реалии из жизни отличников и хорошистов) или участвует в семейных вылазках, т.е. в поездках в город, сочетающих приятные посиделки в кафе и полезные покупки для дома.
У «Тупэмо» много сильных сторон, но начать мне хочется с одной из ключевых штук – с того, что это повесть, рассказанная от лица ненадежного рассказчика, и это, конечно, отдельное литературное удовольствие, существующее вне зависимости от затрагиваемых в «Тупэмо» невеселых тем, которые априори удовольствия доставлять не могут. Ненадежность Ксаны как рассказчика объясняется небольшим житейским опытом и, скажем так, не совсем соответствующими реальности представлениями о себе и о людях (которые она отчасти – или во многом – восприняла от родителей, и тема родительского влияния и детско-родительских отношений именно в подростковом возрасте тоже занимает важное место в произведении). Я даже для верности погуглила виды ненадежных рассказчиков, в итоге отнеся Ксану к наивным повествователям, и должна сказать, что Елене Зайцевой очень здорово удается показать этот зазор между тем, что в событиях видит Ксана, и тем, что происходит на самом деле. Если навскидку, то достигается этот эффект благодаря тому, что прямые Ксанины высказывания (внешние и внутренние), оценочная лексика в отрывках, показывающих происходящее Ксаниными глазами, противопоставляются тому, что описано на самом деле, если посмотреть на это нейтральным взглядом, а еще лучше – учитывая обстоятельства, которые появляются в повествовании позже. Сложно обойтись без спойлеров, приводя конкретные примеры, поэтому оставлю будущим читателям удовольствие найти примеры самостоятельно, но все же упомяну, что мне запомнилась история с уезжающей в другой город продавщицей магазина, которую Ксана называет не иначе как «эта пискля», а ее друг Курыч проявляет теплый человеческий интерес к продавщице и старается перед ее отъездом побольше запомнить о ней как о личности.
Еще повесть хороша тем, что в ней постоянно поддерживается интрига, причем на разных уровнях произведения, но в то же время напряженные эпизоды перемежаются с обыкновенными – значимыми для понимания характеров героев, но все же более спокойными по тональности. На сюжетном уровне главная интрига – это трагическая судьба Курыча: с первых строк заявляется, что он погибает, но до самого конца книги непонятно, что же с ним случилось – в том числе благодаря и обманным – и психологически достоверным – маневрам; меня особенно в этом плане эпизод про тостер впечатлил, хорошо он передает растерянность главной героини. Кроме этого, есть в «Тупэмо» и смысловая интрига, касающаяся развития Ксаны: когда же она перестанет быть наивным ненадежным рассказчиком (эволюцию главного героя я считаю одним из самых важных компонентов хорошего произведения)? И да, разгадка названия тоже есть, но я не буду приводить ее в рецензии, но и она много говорит и о Ксане, и о ее семье и друзьях.
Сильна повесть и хорошо переданной атмосферой – типичной атмосферой довольно депрессивного поселка (свалка, карьер, бомжи, гаражи как общественный туалет, почти поголовный алкоголизм соседей, живущих в темных и пахнущих сыростью квартирах, из-за чего Ксана неласково именует свое место жительства быдлопоселком), атмосферой в подростковой компании с дурацкими на взгляд взрослых шуточками, бессмысленным весельем – и скрывающимися за этим беззлобностью ребят и, увы, их ненужностью родителям. Отдельное удовольствие я получила от разлитого в произведении февральско-мартовского духа, когда вроде и холодно, и по льду кататься можно, а все же можно и без шапки на улице пробыть какое-то время, и снег темен, липок и сыроват… Здорово!
Герои «Тупэмо», которых из-за небольшого формата повести не так уж и много, представляют собой удачный сплав типичного и индивидуального, они узнаваемы, как знакомые из соседнего подъезда (многие бабушки имеют сложные отношения со своими детьми и их избранниками, но это не мешает им искать контакта с внуками; многие подростки стараются всячески отделиться от родителей и могут по крайней мере мысленно или среди друзей отзываться о них в неуважительном тоне, но в критической ситуации, как у Ксаны в финале произведения, родители снова кажутся им всемогущими и способными решить любую проблему, как в детстве), но в то же время каждый из них имеет свой характер, свой взгляд на мир (Ксана, например, полагает, что имеет склонность к режиссерской работе, и по крайней мере в какой-то степени текст подтверждает, что задатки и особый взгляд на мир как на раскадровку у нее есть; ну а что организованности не хватает, так кто может этим похвастаться в 12-13 лет?), свою историю, и это имеет значение для всего того, что происходит в повести.
В «Тупэмо» много языковой игры, каламбуров, вольного словообразования – например, в эпизодах про поиск случайной попутчицей общего языка с приемной дочкой, про внутрисемейные словечки, и вообще стиль – одна из самых своеобразных (и удачных, на мой взгляд) сторон произведения. Уже первая фраза повести представляет собой квинтэссенцию смысла и формы и во многом является индикатором, показывающим, попадает ли книга в личную тональность читателя или нет:
«Штаб появился у нас в феврале, тогда ещё Курыч живой был. В общем-то, Курыч его и «появил», это его идея».
Для меня это было однозначное «да», хотя я представляю себе, как эта же фраза может вызвать реакцию «что за манерничание, ненатуральность, корявость, не верю». Вероятно, такой стиль в какой-то степени производит впечатление сумбурности, и я это отметила при первом прочтении, но мне кажется, что в произведении о подростке, решающем сложные экзистенциальные вопросы, это уместно.
И особняком хочется отметить полную гармонию между аннотацией «Тупэмо» и собственно повестью: да, так и есть, это драматическая психологическая повесть о школьниках, альтернатива фэнтезийному жанру, произведение, которое поднимает сложные вопросы и почти не дает ответов, но при этом явно стоит на фундаменте сермяжной правды (в английском и лично моем значении, без иронического подтекста, свойственного русскому выражению) – на том, ради чего пишутся и читаются художественные произведения. Благодарю Елену Зайцеву за качественную повесть, которая переезжает в моем компьютере из папки «почитать для рецензии» в папку «читать».