Рецензия на роман «Крылья Ориенты. Том 4. Сокол и лисица»

Вот прочитана четвертая книга. Изолированно её анализировать не получится, т.к. единый сюжет продолжается.

Конечно, опыт осмысливания всего цикла весьма ценен, появляется понимание задумки и можно смело говорить "а, вот оно как на самом деле!" Персонажи доходят до (для некоторых - очередной) переломной точки, но кульминация их историй откладывается на пятый том. И интригует, что важно.

Скажу сразу, "Сокол и Лисица" сбалансирован гораздо лучше, чем предшественник. Основным персонажам уделено примерно одинаковое время, при том их удельный вес в сюжете тоже почти равен: история каждого развивается не только внутри себя, но и привносит новое в общую копилку. Плюсом является и то, что линия Эрцога и Луи общая, нет резкого перескока от одного к другому, и таким образом читатель получает в два раза больше этих персонажей и их приключений (спойлер: эти персонажи - лучшие в цикле, и ниже я обосную, почему). В трктьем томе все действовали порознь, что давало широкий взгляд на мир, но я глубину люблю больше, чем широту. 

И, наконец, самый большой плюс в сравнении с остальными книгами (кроме отчасти первой). "Сокол и лисица" развивает именно уникальную тему противостояния человека и живого, РАЗУМНОГО мира. Автор хорошо описывал территориальные столкновения человечества, но эта тема в литературе освещена достаточно. Противостоянии зверя и человека, где краеугольным камнем выступает разум, есть особенность этого цикла. Звери обретают разум не в результате эксперимента или мутации, а через разумность человека, метафизически воплощенную в лаохорте.

Тут встаёт главный вопрос книги, а, может, и всего цикла: является ли разумность безусловным благом? 

Стоит ли разум знания того, что ты ниже в пищевой цепи, и существующий порядок не позволит подняться? Стоит ли он фактического подчинения людям? Через метафору метки тирниска автор говорит с читателем об этом.

Звери приходят к самосознанию, близкому по уровню к человеческому и хотят себе прав, близких к человеческими. Ведь какими бы нормами не регламентировалась охота, отстрел и прочее, он продолжит существовать, пока одно существо выше другого. А почему выше, если все разумны и, более того, развиваются с каждым поколением?

Именно разум от людей для многих является проблемным. Призывай звери своих лаохортов, это решило бы часть проблемы. Три тома прямо говорят, что это невозможно, а вот четвертый... спойлерить не буду, там не всё так явно и однозначно.

Меня давно волновал вопрос, почему лаохорты выглядят именно как звери, хотя являются творениями человеческого мышления. И думаю, что ответ я нашла в этом романе.

Сразу стоит отделить понятия "разум" и "рациональность", потому что последнее не про человечество этого мира. Отказ от развития авиации, более быстрого и удобного (и в авторском мире - сильно более безопасного) способа сообщения, чем морской. Во время действия романа она только-только возрождается. Отказ от атомной энергетики и возможности прийти к экологичному, а далее безотходному способу произведения энергии, при том, что некоторые действия легонийского правительства, как мягко сказать... уже с первой книги известно про атомный взрыв и депортацию целого народа, который к тому же является местной научной элитой. В "Соколе и лисице" открываются новые грани вредительства и тупости (назовём это так). "Если вас так заботит окружающий мир, что ж вы делаете-то?" - хочется крикнуть, но никто не ответит. Несколько раз в романе упоминается, что Легония уже не тот, что же в нём изменилось? Раны от территориального отделения - это одно, другое - то, что он допускает на своей территории. Слов сожаления, увы, слишком мало.

Хотя, вероятно, в первою очередь лаохорт - жертва людей. Изменились люди, изменился и он. 

Далее следуют странные традиции, за сохранение которых ратуют некоторые народы. Где уж тут рациональность и даже разумность? В мире, где общность и воля имеют реальное, видимое воплощение, люди будут склонны к мистицизму, он будет наследоваться и часто культивироваться. 

Малорациональны и общие традиции наследования фамилий, не универсальны.  У Дайгела легонийские документы, но с тем он человек Кранара, т.е. гражданство тоже отчасти субъективно, потому как факты (место рождения, гражданством родителей) не определяют принадлежность к стране, а определяет некое комплексное мироощущение, которое позволяет себя относить к определенной общности, и, соответственно лаохорту. И аналогия с реальным миром неуместна, т.к. в мире авторском принадлежность к стране наблюдаема. 

Люди ограничены в познании. Им мало что известно про природу лаохортов и вьёртов (иначе бы Дайгел не расспрашивал Астелнал). Более того, склонны отвергать новую информацию, даже её не проверив. В книге многократно повторяются ситуации, когда некий персонаж слышит что-то, известное читателю, а затем говорит/думает "да не, не может быть". Ладно звери, но и люди, из-за чего кажется, что не так уж они превосходят остальных живых существ. Более того, жестоки. Уничтожающе жестоки. Зверь ещё не отказался от инстинкта и то уже начитает перебарывать его, а человек? Где ему оправдания? 

Хотя и звери с разума переняли у людей не только хорошее, о чём вся история с гвардией.

В этой книге стала видна вся глубина и сложность персонажа Луи. Неожиданно я поняла, что он, как и брат, противоестественен для этого мира. Но если Эрцог - носитель природной неконтролируемой агрессии, коей не должно быть у существа разумного, то Луи носит разум настолько мощный и развитый, что способен им делиться с другими. Не в прямом, конечно, смысле. Речь идёт об обучении других существ. Первый его успех - сам Эрцог, и то никто не верит, что его Луи обучил, потому что зверь так не может. Главы Луи в "Пойманных севером" одни из самых коротких, но именно в этом романе становится ясно, насколько много в них было смысла. Они и про разум Луи, и отношения с Эрцогом, и про его (Луи) отвагу.

Луи - флегматик просто эталонный. Он спокоен по жизни, ничто его не способно вывести из равновесия. Равнодушно дерется с братом, пытает и выносит пытки, увечья. Он по-настоящему отважен, готов выйти вперед в опасности, рискнуть, зная, что последует жестокое наказание, хотя прикрывается маской "научного интереса". Оттого никогда не скажет Эрцогу, что любит его и пришел за ним, что тот не зря живет. 

Луи очень далек от этичности и прочих человеческих понятий, хотя львы Ласферы его в этом обошли. Все там склонны к неоправданным методам.

С Эрцогом у Луи потрясающим тандем. Юность и зрелость, живой интерес и расчет, дикость и разум. У Эрцога самая очевидная прогрессия персонажа, ясно, из какой точки он стартует, какие лишения терпит и к чему в итоге приходит.

В этом томе он одерживает самую большую победу. 

Эрцог очень удачный персонаж в том плане, что изначально стоит в антагонизме с окружающим миром, и конфликт этот динамичен. Эрцог тоже смел, отважен, и очень нуждается в любви своего единственного живого близкого - Луи, хотя тоже об этом не скажет. Оба ощущаются некими потерянными душами, которые не видят то, что у них под носом (для Луи с этого тома выходит иронично). У Эрцога не может быть семьи, у Луи же такие "шахматные комбинации", что диву даешься. Было бы у них простое человеческое понятие - брат, все стало бы легче.

У Есы настоящий посттравматический синдром после событий третьей части, и вот уже дома она встречает своего врага, перед которым вновь бессильна. Даже не может сказать, что её удерживали в плену. Есе приходится принять новый вызов и бороться за желанную учебу. 

Хотя пережитые испытания оставляют в юной душе след, Еса по-прежнему ощущается непосредственным ребёнком (во многом такое впечатление истекает из сцены с сорокой). Её ранняя осень в душе - больше про ожидание перемен, чем про зимний сумрак. Во всяком случае, мне хочется в это верить.

Дайгел получает развитие сразу по нескольким фронтам. Роль сыграла и его изобретательность, благодаря которой была завершена одна из крупных сюжетных линий; его близость с Кранаром позволяет предвосхитить мощный конфликт, который разгорится вокруг крупнейшего секрета, который раскрыл Дайгел. Он многое узнает об Астелнал и вообще о лаохортах, что показывает ограниченность человеческого знания о собственном мире. 

С линией Дайгела в цикле были определённые проблемы. Слишком уж медленно она развивалась, чтобы читатель сумел оценить значимость героя. Он заявлен как один из главных, но до последнего тома фактически значимого ничего не делает. Есть такое, что не так уж и мало моментов в цикле ожидают от читателя кредит доверия, чтобы затем быть оправданными. С Дайгелом это наиболее явственно видно.

Со Скаддой у меня в последнее время проблемы. Вроде она по долгу службы сильнее всех интегрирована в звериные проблемы, и много информации проходит через её фокал, но гвардейство слишком значимо в её жизни и вытесняет саму Скадду. В третьем томе мне не нравилось её поведение, но за ним была видна личность. Ту окружение как вытеснило Скадду, хотя у неё оно всегда было самым плотным. Но финал подводит к тому, что Скадда станет крупным игроком. По сути, она единственная из всех героев не сыграла масштабно, и события её истории будто бы больше про Рагнара, чем про неё. Скадда на перепутье. Идеалы разрушились. Если прежде жил верой, чем заполнить пустоту? Когда мир настолько испачкан, прежнюю умозрительную белизну ему уже не вернуть. 

Из второстепенных выделю Марту - очень уж яркая она вышла, и её противостояние с Есой, в котором ни одна про другую ничего в открытую сказать не может, впечатляет; Шорис - тут прямо раскрылась и обрела новый статус; Фетта - с ней была одна короткая сцена, но очень глубокая и трогательная.

Сюжет продолжает вращаться вокруг распада Легонии, но к нему ещё присоединяются беды Кранара. Разворачиваются три крыла Ориенты, и одно опадает. Очень радует, что история с Долиной не повторяет Талисскую и Кейнорскую, а вносит много уникального и удивительного. Не остаётся до конца ясно, чего больше: ответов или новых вопросов. То, как и зачем Легония предала свой же народ, скажем так, момент спорный. Вероятно, всё ещё прояснится. тем не менее, он ключевой, и на результат даже есть отсылка в названии. 

Касательно стилистики. Как обычно, поэтично, некоторыми описаниями зачитывалась. Мир плотный, живой, подвижный, хотя порой сцены перенасыщены (обычно всё-таки персонажами) или обрываются слишком резко. Это было и в предыдущих томах, но в этом прочувствовалось особенно в некоторых значимых моментах. Элемент мистики и тайны, выраженный в этом томе, подогревает интерес и добавляет лиричности, хотя мир вокруг наполнен ужасом, болью и смертью. 

В общем, анализировать можно долго, и я никогда не буду до конца уверена, что сказала всё, что хотела. Всегда появляются новые мысли относительно героев, сюжета, стилистики. а это ли не признак хорошей книги?

Рецензия написана в рамках марафона "Читатель-автор".