Рецензия на роман «Абракадабра»
Есть книги обычные, а есть — метафорические. Есть понятные ширнармассам, а есть — для той узкой прослойки людей, что с автором на одной волне. Собственно, “Абракадабра” это тот самый метафорический сюр для подготовленного читателя. Как обычно: спойлеры и синие, как алкоголик после праздников, занавески.
Обычно я разбираю книгу на составляющие: сюжет, персонажи, язык и так далее. Это удобно, да и книги в массе своей строятся именно на этом фундаменте. В случае “Абракадабры” я отошла от этой схемы. “Абракадабра” чистый, концентрированный неформат в самом прямом смысле этого слова. Ныне неформатом на АТ называют то, что пролетает мимо вкусов широкой аудитории (ну, там, попаданцы/нагибаторы/юмор от ЛежалиВсейМаршруткой лимитед), что несколько однобоко. А тут неформат настоящий.
Вступление книги ужасно. Действительно ужасно: рваные предложения, запятые в неожиданных местах, да и стиль изложения, прямо скажем, навел на неприятные ассоциации с косноязычными авторами из глубинки, изо всех сил пыжащимися говорить на эдаком “народном” языке. Однако чем дальше я читала, тем сильнее крепла уверенность: автор успешно мимикрирует. Уж больно хороша стилизация под эдакую быличку, которую рассказывают зимним вечером в деревне у печки: в современности так давно уже не говорят, тут нужно или языковое чутье, или филфак за плечами. Местами глаз цеплялся за спотыкания стиля, он то тут, то там выправляется в более современный литературный, а со второй половины книги автор и вовсе отступил от былички. Тут-то и оказалось, что языком он и впрямь владеет очень даже хорошо, ученый-интеллигент и вежливая мутная личность ему удались великолепно — на одной только манере их речи!
Сама книга тоже раскрывается неторопливо. Это не то чтиво и не тот сюжет, когда читателю достаточно просто внимательно следить за яркой картинкой приключалова. Автор буквально подчиняет себе читателя, заставляя принять и тон, и динамику, и абстрактную экспозицию. Если читатель начинает сопротивляться, то чтение очень быстро заканчивается. Но если принимает авторскую игру, отказывается от ожиданий, то получает ровно то, что заслужил.
И здесь я должна сказать, что меня все прочтение не покидало ощущение собственной недостаточности. Где-то, возможно, жизненного опыта, по крайней мере, опыта, сродни авторскому, — книга ощущается личной, и чтобы понять ее, надо понимать автора, те реалии и те переживания, которые он вложил в свой текст. Где-то мне определенно не хватило бытийного созвучия. В другой рецензии отзывант отметил интеллектуальный юмор, который для меня показался не столько интеллектуальным, сколько грубоватым. Возможно, имя “Порево” кого-то и рассмешит, но я это восприняла как штрих к общей картине, которая абстрактна, сюрреалистична и приземленна. Не самая изящная натуралистичность, зато узнаваемая.
Но языковая игра для автора характерна; в умении делать жизненные меткие замечания и интересные метафоры ему не откажешь. “Обветренный бетон городов” — это было красиво. Автор не описывает звуки, а передает их междометиями, автор вообще мало что описывает. Впрочем, описания тут бы просто помешали: и без того возникает звенящий диссонанс от фольклорно-деревенской магии с вкраплениями западно-европейских артефактов, рыцарей и космодесанта с космической же базой. Поначалу я пыталась это как-то уложить в единую цельную картину, пока не решила, что эта мозаика — сознательный ход автора.
Мозаичность и алогичность вполне сходит за литературный пуантилизм. И отвлекает от изучения сеттинга на наблюдение за главным героем. С другой стороны, главный герой здесь по факту попаданец, для которого окружающий мир именно такая мозаика, принимаемая поверхностно на веру. Если что-то тут есть, значит, оно есть. А почему, как, зачем, это, в общем-то, не важно. И со стороны третьей, это как бессмысленное и беспощадное кидание палок в болото, — именно что бессмыслица, декорации, те самые условность и сюрреализм, намеренно ломающий форму. Эротика, ирония, магия, подсознание, четыре характеристики сюрреализма, которые в книге есть во всех видах. И любопытно, что хотя автор и заставляет читателя принять его книгу как есть, на читателя возложена необходимость самостоятельно создавать себе визуальную картинку происходящего, особенно если читатель, как я, падок именно на визуальные воплощения.
Лично у меня получилось некое подобие сеттинга “Стартрека”, только скрещенного со “Звездным десантом”, если бы это снимали киношники-”народники” отечественного разлива. Но об этом я и говорила в самом начале: читатель, который не на одной волне с автором, получит то, чего заслуживает в меру своего жизненного опыта и эрудиции. Даже если авторские умолчания это нечто, что и не должно быть раскрыто (ибо самому автору и его аудитории все прекрасно понятно), эти лакуны я вынужденно заполнила сама. А потому не исключаю, что откровенно не поняла книгу и нашла синие занавески там, где их и не было.
Со второй половины книги подача сюжета становится более традиционной. Новые персонажи отличны от тех, что приключались в местном почти мифологическом Лесу, тот же Профессор из Роя дюже хорош и убедителен. Да и в целом вторая половина книги дюже крепко пахнет “Звездным десантом”, что заметно снижает быличковость первой и лирические отступления в житейскую мудрость. Коллеги-отзыванты заметили, что финал слит. С моей точки зрения финал если и слит, то незаметно. Финал всегда яркий акцент и точка всея задумки, она раздает всем сестрам по серьгам и выносит приговор персонажам. Каждый получает по заслугам по Закону самого мира и его настоящих правил, далеко не всегда совпадающих с общечеловеческими понятиями справедливости, добра и зла. Прямо скажем, бывают книги, где привычная мораль только ширма, тонкая вуаль, которая то и дело рвется. Не сказала бы, что отыскала в “Абракадабре” какую-то мораль, автор делится собственным житейским опытом. Но финал с гибелью главного героя очень даже логичен. Его, героя, буквально поимели все местные фракции, получив от него то, что хотели. И избавились от отработанного материала руками женщины, которую до того долго держали в плену, и которая попыталась умереть, но ГГ уболтал вернуться в живые и потерпеть. Только изнасилования и ломки через колено не каждый может выдержать, неудивительно, что не устояла и Мышь. И в таком разрезе ГГ воспринимается как эдакий трикстер, который попал из ниоткуда, навел шороху и ушел в никуда, когда сыграл свою роль. Но соглашусь с тем, что такое выравнивание сюжета в бОльшую традиционность резко диссонирует с началом, и было бы правильнее оставить открытый финал в Лесу. Тогда бы сохранился и абсурд, и сюрреализм, и ощущение наполовину осознанного сна.
Подытоживая. Текст тяжелый, первый десяток страниц я буквально продиралась через него, призвав на помощь весь опыт прочтения мозговых изысков как талантов прошлых эпох, так и современных авторов. Гораздо легче пошло, когда я подчинилась воле автора и перестала злиться на сумятицу. “Абракадабра” книга очень личная, она не рассчитана на широкую аудиторию: или тебе знакомы и понятны переживания и воззрения автора, или нет. Граница пролегает очень четко и очень жестко, чужакам вроде меня по ту сторону не рады. И мне, честно говоря, потребовалась вся моя эрудиция, чтобы хоть как-то начать в этом ориентироваться (или думать, что начала ориентироваться). Автор великолепно владеет языком, он наблюдателен и наблюдениями щедро делится, и это тот случай, когда действительно можно говорить если не об исповеди, то о вскрытии человеческой души. Автор ловко делает культурные отсылки, не останавливаясь только на современности: имя “Ослябя”, хоть и приписано тут Хозяйке Болот, очевидно взято из легенды о Пересвете. Про стойкие ассоциации со “Звездным десантом” я уже говорила. Ощущение от текста в целом — это эдакое безвременье, где возможно абсолютно все, и в то же время “абсолютно все” смутно тоскливо, как несбывшаяся мечта о чем-то. Возможно, это одно большое переживание чего-то, лично мне незнакомого.
А потому да, книга не для всех. Она не развлекает, не увлекает и не очаровывает. С ней надо быть на одной волне или не соваться без подготовки. При том это очень сильное произведение, многогранное, многослойное, в хорошем смысле жизненное. Сложное, да. Но со всеми шансами войти в литературную историю, если когда-нибудь мутная вода перенасыщенного бояркой и прочим рынка спадет и оголит камни будущей классики наших лет.