Рецензия на роман «Прототип. Начало войны»
Книга Робин Марани – несомненно, больше, чем то, что мы привыкли видеть в современной фантастической литературе, большая часть которой словно «заточена», чтобы стать кино, причем кино явно не интеллектуальным и не психологическим. Впрочем, если брать как ориентир жанр психологического триллера в кинематографе, то и здесь не будет соответствия. В триллерах измененные состояния сознания героев даются в основном как импульс для неожиданного поворота сюжета. Непосредственно визуально, материально, телесно воплощенный «хоррор» не имеет рефлексивного измерения – мы не знаем, что на самом деле чувствуют и думают герои, становящиеся зомби, мутантами. Мы лишь понимаем, что это, наверное, что-то ужасное и невыносимое; режиссеры нас оберегают от подобных подробностей, скрывая от зрителя или предельно ускоряя процесс «обращения», тем самым в каком-то смысле редуцируя и уплощая картину происходящего. Я думаю, в этом есть простая экономия средств и популистская тенденция к упрощению, а возможно, и к «отлучению от эмоционально-телесного», характерного для современной цивилизации. Смешно, но герои-роботы с искусственным интеллектом в современном кино и литературе чувства обретают, в том числе через проговаривание, описание, а герои-люди как будто ничего не чувствуют, становясь киборгами или мутантами. В дебютном романе Марани дается подробный разбор ощущений, чувств и мыслей, возникающих в процессе осознания героем своих возможностей и своей зависимости от агрессивной чужеродной материи - протоДНК. Описывается процесс выработки алгоритма взаимодействия с чужеродным объектом – партнером по симбиозу, тернистый путь анализа, эксперимента, неприятных ощущений, сомнений и ошибок, а также выработки иммунитета против потери собственной личности внутри этого симбиоза. И этот психологизм, на мой взгляд, и делает книгу особенно интересной. И это, чего не хватает большей части современной литературы, даже не только фантастической – ощущения «прожитости», прочувствованности описываемого, что невозможно без воссоздания внутренней жизни персонажа. Причем, Марани дает эту внутреннюю жизнь во взаимодействии с другими объектами или персонажами, даже с теми, которые лишены права на психологичность, так как уже не являются людьми – таковы описания взаимоотношений с Тео, о личности которого помещенная в резервуар протоплазма хранит лишь легкую память. И с самой протоДНК. Привычная устремленность подобных объектов к экспансии и омофагии дана в романе в более сложном дискурсе, чем обычно. И это интересно: узнать, как именно саморефлексирует эта агрессивная для нас субстанция. Захватывающий сюжет – не просто безжизненный каркас, как это часто бывает» он служит для раскрытия внутренней жизни персонажей.
И тематически, и психологически книга Марани перекликается с произведениями британского писателя японского происхождения Кадзуо Исигуро, который подробно разработал тему непреодолимой тяги мутантов к чужеродному «материнскому» объекту в романе «Погребенный великан». Его роман «Не отпускай меня» на тему детей, клонированных (вернее, рожденных естественным путем у клонированных взрослых) для трансплантации органов, перекликается с сюжетом о детях, украденных и помещенных в секретную лабораторию ради ужасающих опытов. Их роднят также фактурные описания необычного опыта, проживаемого персонажами. Разве что у Исигуро больше таинственной «дымки», витающей «над холмами» диалогов и авторефлексий – но это качество, несомненно, больше стилистическое, нежели сюжетное.
Уже в самом конце первойчасти «Прототип» обнаруживает в себе зачатки философского романа. А именно: при попадании выбравшего человеческое существование («без суперспособностей») героя уже в наше время дается критический лейтмотив пассивности обывателя – все знают из новостей и просто на уровне интуиции, что где-то происходит нечто, грозящее разрушить хрупкий человеческий мир, но избегают тревожных разговоров об этом, выбирая самую простую и доступную психотерапию – рутину повседневности и иллюзорного порядка, дающую иллюзию контроля над своей жизнью.
Мила Арбузова (Цвинкау)