Рецензия на повесть «Болото N 4 (бизнес по-русски)»

Рецензия на повесть "Болото N 4 (бизнес по-русски)"

Повесть Круковера "Болото N 4 (бизнес по-русски>" представляет собой беллетризованную автобиографию. Ее главный герой Верт, безусловно, списан с самого автора и, по-видимому, выражает его собственные мысли и чаяния, но явно не полностью повторяет все извивы его биографии, то есть его следует рассматривать все же в качестве литературного персонажа. И именно такой герой выглядит наиболее органично в обстановке 90-х годов с их огромными возможностями в деловой сфере, разнузданным бандитизмом и моральными перекосами, короче, в той неповторимой среде первоначального накопления капитала, которую так старательно воспроизводили бывшие комсомольские работники и партноменклатурщики, знакомые с капитализмом только по работам Маркса. В результате возникли просто райские условия для всякого рода мошенников, и состояния делались буквально из ничего.

Главный герой возвращается в Калининград из заключения без гроша в кармане и, имея в активе очень скромные семейные ресурсы и делового брата, которого ему приходится охмурять, старательно блефуя, буквально за полгода разворачивает собственное дело в области издательства и полиграфии: современный компьютерный центр, собственные газета и журнал, а затем и типография. На него, конечно, пытаются наезжать разные молодые и борзые, но он, старый зэк, куда лучше них знаком с уголовными понятиями и умеет таковые поползновения решительно пресекать.

Но, став миллионером, Верт быстро ощущает пресыщение и отныне взыскует уже не материальные блага, а духовные. И вот здесь его жизненный путь становится весьма извилистым. Герой мечется между Россией и Израилем. В Израиле его привлекает красивая, в целом стабильная, и на удивление честная жизнь, а в Россию тянет ностальгия и, возможно, тоска по сильным ощущениям.

Автор очень ярко описывает израильские нравы, ломая сложившиеся на сей счет в России стереотипы. Вот, например, сцена с торговцем:

"Был со мной недавно еще более страшный случай. Купил я что-то на рынке и пошел себе маленьким тихим переулком. Вдруг топот сзади, бежит кто-то за мной. Я, естественно, прижался спиной к стене, кулаки сжал и приготовился отстаивать жизнь и здоровье честного труженика свободной экономической зоны. Подбегает взмыленный человек в ермолке, по внешнему виду типичный еврей самой бандитской наружности, и что-то говорит. Я ему отвечаю, что, мол, ноу спик, не секу по-ихнему. Тогда он сообщает на чистейшем русском:

- Сдачу забыли взять.

И протягивает монетку в 10 агород - 1/10 шекеля.

- Вы всегда сдачу даете? - спрашиваю я растерянно.

А он говорит:

- А як же."

Но и некую театральность демонстрируемых местными аборигенами чувств автор тоже очень хорошо подмечает:

"Еврейские хулиганы Верта вообще шокировали. Размахивают два драчуна руками, орут, как бешеные слоны, в грудь друг друга тыкают, так и кажется - секунда, и море крови прольется. Ан нет, уже остыли, разошлись.

Верт столкнулся с одним и по своей, вертовской, привычке в первый же момент ссоры двинул того незаметным движением собранных в щепоть пальцев под дых. Так на него смотрели, как на араба. Очень он обидел людей своим нетактичным поступком."

Отдельным достоинством повести является смачное описание деловых нравов что в России, что в Израиле. Брат Верта выведен прямо-таки окарикатуренным дельцом, что приводило к недоразумениям в реальной жизни, поскольку многие еще так и не научились отличать реального человека от его литературного образа. Не меньшей карикатурой выглядит и директор компьютерного центра Всеволод Юрьевич, беззастенчиво использующий собственность фирмы для работы на свой карман.

Попытки героя заняться благими делами иногда оборачиваются конфузом. Девчонка лет десяти, спасенная им от приставаний педофила, оказывается, уже ложилась добровольно в постель с каким-то дядей Васей.

Но когда доходит до экстремальных дел, Верт успешно демонстрирует свои лучшие качества. Он не только осаживает бандитов, ему удается обвести вокруг пальца исламских террористов, взяв с них гонорар за будущий теракт, тут же сдав их израильским службам безопасности и благополучно смывшись в Россию вместе с гонораром.

Завершается повесть описанием религиозного кредо главного героя. Если дочь его уподобляется Рахметову из романа "Что делать" и при этом ищет убежища в Агни-Йоге, то сам Верт предпочитает Веданту - одно из популярных ответвлений ведической религии. Как и в христианском гностицизме, Веданта призывает своего адепта искать Бога в себе самом, но путь единения с Господом видит не в уходе от мира и избавления от телесных страстей, а в чувствовании любви. Чувства при этом ставятся выше знания и рассудка, а человеческое тело объявляется высшим храмом, то есть желанное единение со всем сущим здесь достигается в тварном мире, в Кеноме, а бессмертная душа, стало быть, вовсе не стремится прервать цепь своих перерождений и не воспринимает тварный мир как юдоль страданий. Это уже получается какая-то обожествленная природа, и эта вера успешно сочетается с принятым в буддизме и джайнизме моральным постулатом не причинения никому страданий.

В повести не просматривается последовательное развитие сюжета, это, скорее, цепь бытовых зарисовок. Но сочетание юмористически описанных бытовых сцен с философскими рассуждениями придает этому произведению неповторимый шарм и делает его интересным для широкого круга читателей.