Рецензия на роман «Волшебный Маяк»

***

Это общая канва повести. Теперь стоит остановиться на некоторых особенностях .Во-первых, это мама Саши – любительница аниме, в прошлом, как упоминается вскользь, увлекавшаяся ролевушками, и, как мне показалось, возможно и косплейщица, то есть человек тоже с очень развитым воображением и несколько детским отношением к миру несмотря на то, что теперь она серьёзный учёный, физик в каком-то институте. Я пересекалась с ролевиками и отчасти с анимешниками, и портрет мамы меня позабавил своей точностью и добрым юмором.

Привлекает внимание и Саша – начитанная, любящая искусство и архитектуру девочка. Мне она близка по многим причинам. Я точно так же выросла на книгах, рисовала и увлекалась архитектурой, правда, в отличие от Саши, не ходила в художественную школу. И ситуация, когда в подростковом возрасте ты остаёшься одна на весь этаж пансионата, в полутёмных коридорах прячутся неясные тени, а ты со своим новым знакомым должна пройти по жутковатому холлу со странным пейзажем во всю стену, помню до сих пор. Так что моменты с пустыми гостиничными коридорами описаны очень хорошо.

Интересны и многие другие моменты в первой половине книги. Нельзя сказать, что они совершенно самобытны, скорее это отголоски книг и аниме (Сысоев даёт много отсылок к этому жанру мультипликации). Первые главы заворожили меня словно бы отражениями книг Крапивина о Безлюдных Пространствах (букинистический магазин отчасти похож на такой в «Лоцмане», но это вряд ли заимствование, скорее, тут общий культурный фон, общее пространство, потому что многие ищут такой магазин, подчас ищут всю жизнь). Городские пейзажи напоминают кадры из фильмов Миядзаки, да и атмосфера первой части перекликается с работами японского режиссёра. Это отчасти подтверждает и сам автор, потому что в одном месте Саша говорит отцу, что мама смотрит аниме о романтической любви, а сама Саша предпочитает серьёзное, которое маме будет неинтересно. Первая прогулка по городу перекликается с «Шёпотом сердца» студии Гибли. Так что человек, знакомый с этим слоем культуры, заметит много знакомых ноток. Преследующие Сашу и её друзей серые гремлины показались мне списанными с иллюстраций к «Рони, дочь разбойника»: так выглядели серые гномы. И песня этих существ, называемых в книге трелобитами, напомнила песню серых гномов в осеннем тумане.

Второй пласт книги – более распространённое и примитивное по содержанию девочковое аниме вроде «Сейлормун» , любительницей которого в детстве была мама Саши. Тут я полагаюсь на знания автора, потому что подобные аниме прошли мимо меня, а то, что я в своё время посматривала, было более спокойным, в духе викторианского времени. Да и не особо я интересовалась этим жанром. Возможно, поэтому поведение мамы меня с некоторого момента начало раздражать: оно слишком нереальное, человек за тридцать, даже большой любитель аниме, не станет вести себя как десятилетняя героиня аниме, если это, разумеется, не косплей на каком-нибудь конвенте. Мама Саши слишком… слишком беззаботна и поверхностна, слишком гротескна.

Пещерные города и особенно поездка в вагонетках напомнили мне любимого «Хоббита», (имею в виду компьютерную игру)но тут я сомневаюсь, несть ли перекличка. В любом случае, эти моменты будут интересны детям и подросткам.

***

Достоинства первой части книги значительны, несмотря на то, что отчасти образы и атмосфера заимствованы из других произведений. Но повесть долгое время была достаточно самобытна, а заимствования – так все мы так учимся, это не минус, если уметь их обыграть. Но кроме достоинств в повести много недостатков, которые к концу чтения перевесили её достоинства.

Сразу скажу, что совершенно не согласна с мнением одного из отзывантов, который, едва прочитав первую главу, обвинил автора в неумении передавать речь подростков. Алексей это умеет, отлично умеет! Но речь у людей разная. Я работала в экспедиции, когда у нас было по два десятка школьников как раз 14–16 лет, проходила практику в школе, сейчас у меня рядом несколько учебных заведений, так что я отлично знаю, что далеко не все подростки говорят на сленге – это скорее исключение. Грубость и модные словечки характерны для меньшинства, и Алексей как раз и передал такую речь, описывая Димона. Моя знакомая девочка училась в художественной школе, любила читать, и говорила именно так, как Саша. А Артём, к речи которого было больше всего претензий у предыдущего отзыванта, – он вообще особый случай, и нужно было прочитать две трети книги, чтобы понять и его характер, и особенности его воспитания. Так что снова, как всегда, можно сделать вывод: о книге стоит судить только тогда, когда она прочитана полностью и обдумана как минимум в течение нескольких дней. Иначе вы непрофессионал, даже если заявляете о своём редакторском опыте.

Прошу простить за отклонение от основной темы. Вернёмся к недостаткам повести.

Самый заметный из них – пунктуация. Мне уже хочется капслоком написать: не верьте пунктуационной проверке Ворда! Не верьте!!! Если с русской орфографией у этой программы всё относительно нормально (относительно, а не идеально), то с русскими правилами пунктуации Ворд дружит, как Байден с Путиным, ну или Северная Корея с Южной. Уважаемый Алексей, я понимаю, что вы старались вычитать книгу насколько это возможно, у вас я нашла всего две заметных опечатки. Но с пунктуацией просто катастрофа! Не верьте Ворду, не ставьте запятые там, где он указывает. У вас раза в три больше запятых, чем нужно. Это при чтении бьёт по глазам, а при прослушивании любая программа озвучки заикается на каждом слове. Есть один, пусть и не идеальный, но более рабочий способ проверить пунктуацию: читайте вслух. Там, где вы останавливаетесь, чтобы сменить интонацию, или там, где вы неосознанно делаете небольшую паузу, и ставьте запятую. Да, тоже много ошибок, но не настолько много, как сейчас. И учите правила. Не все, но некоторые нужно знать.

Проблемы с пунктуацией в этом случае я не считаю особо критичным недостатком. Алексей честно старается вычитать книгу, но не всё пока получается. Большинство из нас, даже совершенно правильно пишущие сложные слова, путаются в родной пунктуации, настолько она сложна. У меня самой первая книга была с теми же проблемами, правда, не из-за надежды на Ворд, но с запятыми я боролась несколько лет, даже сейчас не полностью победила. Так что тут скорее не претензии к автору, а сожаление, что он слишком доверяет технике. Советую иногда заглядывать на сайт Грамота.Ру, там можно найти ответы на многие вопросы. Самый уважаемый сайт по русскому языку. И вычитать повесть, это ей критически необходимо.

Кроме пунктуации в повести есть и другие технические недостатки. Несколько опечаток, например, «вчера» вместо «вечера». Но их мало и они не портят впечатление от книги.

Более серьёзные ошибки касаются стилистики. Алексей неплохо владеет словом, но далеко не всегда справляется с подбором нужного словосочетания, а то и ошибается в значении. Вот несколько ошибок.

– Папа, надо что-то придумать, нельзя ведь без интернета, – проговорила она…

Алексей боится слова «сказал/а», заменяя его довольно тяжеловесным и редко подходящим к ситуации «проговорил/а». Да, в инете до сих пор можно встретить советы избегать слова «сказал», но это была скоротечная мода, вызванная неправильным пониманием советов из дешёвых переводных мануалов для писателей. Этот совет – меньше пользоваться словом «сказал» (но не исключать совсем) – давался для англоязычных авторов, в русском же языке такой проблемы нет и никогда не было. Если хочется его заменить – можно посмотреть синонимы, но не стоит отказываться от него совсем, оно часто единственное подходящее. 

… были приделаны какие-то интересные прожекторы, создающие освещение

Не лучшая конструкция «создающие освещение». Как создающие? Какое освещение? Предложение получается скомканным, непонятным.

Папа (…) стал стоять рядом с водителем

Сразу обращает на себя внимание лишняя запятая, но беда не только в ней. Цепляет взгляд корявое «стал стоять». Такие огрехи и небрежности стиля встречаются у Алексея довольно часто. Кроме того, что это тавтология, это и искажение смысла, и необоснованное удлинение предложение, затрудняющее чтение и понимание. Почему не «Папа стоял и разговаривал с водителем»? Или «папа подошёл поговорить с водителем»? Текст нужно хорошо вычитать и выловить все небрежности, усложнённые без причин конструкции, сдвоение глаголов. Тем более это важно потому, что книга написана для подростков, а для них предложения должны быть очень чёткими, лёгкими и стилистически идеальными, чтобы приучить к хорошей речи. Это одно из главных требований к детской и подростковой литературе. К хорошей литературе.

…спросил он жуясь…

Странное слово, которого нет в русском языке. Речь идёт о том, что Димон жуёт бутерброд. Значит, тут нужно слово «жуя», но никак не «жуясь». Особенно забавно то, что получается, будто он сам себя жуёт.

Также в повести есть серьёзные логические и фактические провалы. Вот два, наиболее заметных.

Городок находится в высоких широтах, наверняка выше шестидесятой параллели, а значит, там в июне будут светлые ночи. Алексей же пишет, что в этих широтах солнце садится рано. Да, рано. Начиная с сентября=октября. Я жила на шестьдесят второй параллели, и отлично знаю, что июльской ночью можно даже читать (чем я в детстве и пользовалась). Есть один вариант, почему город рано оказывается в темноте: солнце в этих широтах не поднимается высоко на д горизонтом, а значит, невысокая гора на западе создаст глубокую тень, тем более сильную, учитывая постоянные облака над городом. К этому уже прибавятся особенности острова, его магия.

Второе, что вызывает недоумение, это Кузьмич: его отца звали Алексей, так почему его самого зовут так? Нужно это как-то объяснить.

Вопрос о существовании такого городка и острова я оставляю в стороне – это всё-таки сказка, да и сама я сталкивалась с фокусами пространства, так что тут, хотя нестыковки и царапают, особо претензий нет.

***

 Теперь же перехожу к самой сложной части этой рецензии. И вынуждена нарушить одно из своих правил – сегодня я буду называть очень много имён писателей, сравнивать повесть с их произведениями. Не для того, чтобы показать, что Алексей плохо пишет, наоборот. Я хочу показать, насколько у него большие возможности для роста.

Небольшое отступление. В детстве я как-то прочитала подряд две книги. Первая была написана известным фантастом, некоторые другие книги которого я и сейчас считаю одними из лучших в русскоязычной фантастике. Вторая книга была, мягко говоря, с большим количеством недочётов. Писал её обычный человек, не хватавший звёзд с неба, да и тематика была сугубо развлекательная. Первая книга, от известного фантаста, до сих пор вызывает у меня недоумение: почему человек с таким талантом писал, причём писал осознанно, так плохо, примитивно? Ведь его уровень был на порядок выше той белиберды, которую он гнал. Вторую книгу, простенькую, с ошибками и опечатками, с очень незатейливым сюжетом, я люблю до сих пор, несмотря на все её минусы. Потому что автор умудрился написать намного лучше того, что он мог он перепрыгнул свои возможности, выложился в этой книге полностью. И неровности и огрехи книги не перевесили одного достоинства – автор писал лучше, чем мог.

И второе отступление. Я люблю детскую литературу, я подчас ставлю её выше серьёзных романов. Я до сих пор с удовольствием перечитываю Волкова, Носова, Джанни Родари, не говоря уже об Осеевой, Крапивине или Линдгрен. Я знаю и некоторые приключенческие книги в жанре янг эдалта. Я люблю фильмы Миядзаки. То есть у меня есть образцы для сравнения, разные образцы.

Перед тем, как писать рецензию, я ещё раз перепроверила, что такое янг эдалт. И основными чертами его являются: рассказ о подростках, повествование не свысока, а воспринимая подростка как равного, темы, которые волнуют подростков. В этот жанр включают и книги Жюль Верна, и знаменитого «Гекльберри Финна», и «Оливера Твиста», то есть образцы мировой классики. По этим критериям упомянутые мной Осеева, Линдгрен, Крапивин, почти забытая сейчас Зоя Воскресенская с её «Девочкой в бурном море» полностью подходят под понятие янг эдалта, но почему-то о них никто не упоминает. Как и о нелюбимых мной, но тоже подходящих под это определение книгах Алексина или «Чучеле». Я в своей рецензии буду опираться не только и не столько на модные американские приключения, но и на сложившуюся в нашей стране и в Европе литературную традицию, сравнивать повесть с этими образцами.

Вернусь к повести Сысоева. Я уже несколько раз отметила, что книга мне нравилась примерно до середины. Да, она не совсем самостоятельная, если говорить об образах, в об атмосфере произведения, но достаточно оригинальна, она была самостоятельным произведением с живыми героями, с тайной, с зовом иных Пространств. Когда я читала её, то постоянно перед глазами стояли последние кадры «Унесённых призраками»: протянутая рука Хаку. Как приглашение к новой Дороге, как рука верного друга. Но… Потом что-то стало сбиваться. Вместо жизни стало проступать стандартное аниме. Сначала оно появилось с взбалмошной, треплющей белых медведей мамой, словно выскочившей из того самого девчачьего аниме. Плохо не аниме, плохо, когда оно заменяет книгу. Постепенно эта замена стала всё заметнее, а примерно с двух третей книги, с главы «Артём пропал», волшебство исчезло. Были куколки на экране, были забавные приключения, совершенно предсказуемые абзацы. Нет, не о приключениях, а о поведении героев. Место оригинальности занял грубый шаблон. И книгу я уже еле дочитала.

Причины такого понятны. Многие считают, что «говорить с подростком на-равных» означает «опускаться до их уровня восприятия№, при этом уровень определяется не реальный, а «как мне кажется». В результате живые люди становятся шаблонами, гибкий, образный язык – ходульным, словно в плохом сценарии, многослойность исчезает, заменяясь раскрашенной ширмой-декорацией. Я не просто так упомянула столько писателей. Они все разные, но ни один из них не опускался до уровня подростка, а поднимал его до своего уровня. Книги Осеевой, Крапивина, Линдгрен, не говоря уже о Марке Твене, можно перечитывать в любом возрасте, на них нереально поставить метку 12+ или тому подобное. Тех же «Братьев Львиное Сердце» или вроде бы совсем детскую «Мадикен» у Линдгрен и в семьдесят лет перечитываешь, словно в первый раз (моя мать читала «Мадикен» с блокнотом в руках и потом просила меня перепроверить некоторые совершенно взрослые моменты). Это и есть достойный уровень подростковой литературы. А есть другой – коммерческий, ложная, паралитература, предназначенная на один раз и для выгоды, а не для читателя. Посередине находится качественная, добротная беллетристика, которую захочется перечитать не один раз, но которая не совсем дотянула до верха. В норме именно эта средняя литература и должна служить образцом, а не коммерческое чтиво.

Повесть Сысоева с середины стала скатываться с хорошей, добротной беллетристики в коммерческий одноразовый текст. Последние главы скомканы, события обозначены схематично, исчезла атмосфера сказки, чуда, тревоги. Более того, исчезли люди. Остались функции – взбалмошная мама, проводник-Сверчок, обязательно жертвующий собой комичный герой второго плана, неожиданно понимающие свои чувства картонные герои, и, что самое обидное, Артём становится пустым местом. Его идут спасать, но… Получается, что до него никому в реальности нет дела. Он только символ, его можно было заменить не кем, а чем угодно, суть от этого не изменилась бы. И это поразило меня. Настолько хорошее начало, что я даже стала искать информацию о премиях для книг для подростков, чтобы посоветовать Алексею подать заявку, и… Такое резкое падение в шаблон. Мне почему-то кажется, что на Алексея что-то повлияло. Или «доброхоты» советчики, или вебинары на тему «как писать янг эдалт», или, возможно, нехватка времени. Но что-то повлияло так, что он вместо роста опустился на порядок ниже того уровня, с которого начинал.

Я пишу это не для того, чтобы обвинить Алексея в неумении. Наоборот, я очень хотела бы, чтобы он смог преодолеть эти проблемы, чужое влияние, смог стать настоящим писателем. У него для этого есть потенциал, и неплохой. Но решать ему самому. Пока же меня не покидает чувство, что я читала наскоро набросанный предварительный вариант сценария для нового фильма Миядзаки. Вот сейчас придёт режиссёр, посмотрит, сядет с бумагой и ручкой, и станет творить из неясных схематичных образов новую сказку. Так, как он создал из довольно посредственной по сути книги Джонс свой «Ходячий замок». Книгу Джонс читали не так много людей, она скоро будет забыта, а фильм Миядзаки уже стал классикой мировой анимации.

 Мне очень хочется, чтобы Алексей сам тал таким волшебником для своей книги, превратил её из чернового наброска в живую, кружащую голову читателю книгу. Такую, которую захочется перечитать и в двадцать, и в сорок, и в семьдесят лет, и она не разочарует и тогда, а откроет новые тайны. Но выбирать автору.