Рецензия на роман «Принцессы возвращаются домой»
В зависимости от сюжета книги, ее жанра и идейного посыла критическая оценка прочитанного разнится, но только та книга вызывает восхищение оценивающего, которая обнаруживает в своей идее… любимую идею самого критика. Он может посчитать книгу достойной внимания и назвать великолепной исключительно исходя из сходства с собой. Да и что такое восхищение, как не признание чьего-то сходства с нами? Ведь сколь часто, начиная читать некий опус, ты невольно морщишься: мешают длинные, унылые конструкции фраз, смущает подбор шалой лексики, раздражает чужая мелодика фразы или ее полное отсутствие, бесят паузы, поставленные не в нужном месте. Иногда это выглядит так, словно кто-то поет давно знакомую тебе песню в новой бездарной интерпретации или пытается представить на твой суд мелодию на старом треснутом граммофоне с затупленной иглой. Идеальным же критик сочтет то звучание, которое по членению фраз и лексическому звучанию будет похоже на его собственное.
Именно поэтому эту книгу я назову идеальной. Ничего не царапает ухо, всё слаженно и гармонично, хоть выбранный автором жанр, заметим, негармоничен по определению. Мистическая литература имеет определённый идейный посыл: изменить представление о сущности человека и мира. Известный нам мир на страницах мистических книг превращается в крохотный кусочек огромного пазла по эту, скучную сторону зеркала, а всё интересное совершается именно в зазеркалье, все банальные представления выворачиваются наизнанку, и именно этот крах всех привычных ориентиров привлекает нас в мистике.
При этом у каждой мистики свои законы, и, в зависимости от того, какие выберет писатель, его мистика либо приобретет, если так можно выразиться, черты "жестокого мистического порно" либо оденется легким флёром магической эротики. Здесь автор выбирает самые нежные пастельные краски, самые незлобивые мотивы и герои, даже свино- и козлообразные, выглядят не столько инфернально, сколько юмористически.
Мы постоянно переносимся из реального мира Москвы стыка тысячелетий в волшебную Мидонию, Клавдия становится Эвлалией, маг - компьютерщиком, реальное действие вкупе с мистической подложкой оказываются всего лишь главами недописанной книги, мелькают коты, пудели, психиатр с фамилией Кляйнтойфель, сиречь, Малочёртов, то и дело оказывается на месте пациента собственной клиники, люди то обретают свою подлинную сущность, то возвращаются обратно в личину, при этом далеко не все при этих метаморфозах хорошо себя чувствуют. Магические действия часто приводят тут в противоположному результату: нравится вам это или нет, но магия тоже имеет право на чувство юмора.
Но социальной критики в романе нет. Действие разворачивается там, где подросток ищет себя, пытается познать мир и найти в нём своё место. И тут у каждого возникают свои проблемы, которые становятся общими для поколения и социума. Каждый из нас хотел бы быть хозяином своей жизни, но не всегда дела идут так, как мы хотели бы: нам встречаются не те люди, происходят события, выбивающие нас из колеи, и мы тщетно ищем ту волшебную палочку, которая вернёт события в желанное нам русло. Так и возникает мистический взгляд на мир.
В этом зазеркалье свои законы. Здесь знание - власть. Два или более события, случающихся одновременно, это более, чем совпадение, а одно и то же действие, произведенное при точно тех же условиях, не всегда приведёт к тому же результату. Хорошая театральная постановка или старый кулинарный рецепт всегда повторяемы и предсказуемы, но хорошо проведенный ритуал чреват любыми неожиданностями. Если любые две палитры имеют общие элементы, то управление одной палитрой способствует управлению другой. На этом построены тысячи ритуалов - от любовных наговоров и друидских чёрных клинков - до карточных гаданий и инвольтования. Выглядящее подобным – здесь подобно. Объекты, бывшие друг с другом в физическом контакте, продолжают взаимодействовать после разъединения. Имя же - это нечто, глубоко связанное с его носителем, а перестановка пары слогов разъединяет объекты.
Достаточно четко выражены гётевские, гофмановские и булгаковские мотивы, правда, сильно смягчённые, точно акварельные. Здесь нет безапелляционных приговоров, резких красок, навязанных оценок и однозначных фигур. Любой человек свободен и способен создать свою собственную вселенную, которая никогда не будет идентична вселенной другого существа, как бы ни были похожи их имена. А так называемая «реальность» - это, по сути дела, консенсус мнений людей об их собственных вселенных и только, но большинство героев всё же умудряются в этой чертовщине разобраться и найти своё законное место в бытии.
При этом не скажу, что книга - для массового читателя. Несмотря на внешнюю простоту, она сложна и сюжетно, и стилистически. Так что - это чтение für wenige, для немногих избранных.