Рецензия на роман «Книга первая. Выход воспрещен»

 Это первая книга, которую я прочёл у Мамбурина Харитона Байконуровича.

 И что-то мне подсказывает, что она — не только первая, но и последняя. Не потому, что книга не понравилась, а потому что — наоборот. Слишком уж она оказалась яркой, слишком круто замешана в ней в единое целое психология, социология и фантастика, и слишком уж я не хочу разочаровываться в авторе. А ведь если начну читать его дальше, то очень даже могу разочароваться: сами знаете, писать семитомные циклы, всё время оставаясь на том же уровне, ну очень-очень сложно, практически невозможно.

 Потому-то данная книга рискует оказаться единственной, мною прочитанной у Харитона Байконуровича.

 О чём жалею. 

 Ведь, судя по всему, автор — мастер и весьма неординарный писатель. И даже, не побоюсь этого слова, фантаст. В настоящем смысле, то есть человек, способный круто увязать в своём творчестве «человековедение» с «человечествоведением».

 Казалось бы, фант.доп. книги «Выход воспрещен» вполне банален по нынешним временам. Не счесть книг, в которых, как и в этой, на бедную нашу Землю обрушивается некая фантэзийно-мистическая хрень, порождающая всяческие мутации непредсказуемо-сказочного вида. Но в данной книге вся эта хрень очень аккуратно помещена в реальные социальные условия середины-конца прошлого века. А именно — в социализм и капитализм.

  Ну, капитализму уделено внимания совсем немного — так, чуть-чуть, только в прологе. Но уже из этого пролога видно, что капитализм не очень-то способен справиться с последствиями данного фант.допа. Так, лишь на уровне марвеловско-комиксных супергероев. Которые больше разрушают, чем создают.

 Иное дело — социалистический Советский Союз. В котором, как известно, частная инициатива (в том числе и «инициатива» супергероев — буде они найдутся) удушалась. Планомерно и повсеместно. В реальной истории подобное удушение частной инициативы привело к закономерному экономическому застою и последующему политическому краху социализма. 

 Но, в реальной же истории, суровая действительность социализма позволила ему выжить — на определённом историческом этапе. А именно — в экстремальный момент войны, когда речь шла о жизни и смерти. Это было в Великую Отечественную. И потом, в 40ые — 50ые годы, в «холодной войне», в ядерно-ракетной гонке. Да, жёсткая социальная структура СССР в экстремальных условиях — это как раз «то, что доктор прописал». Когда требуется собрать в кулак все невеликие наличные силы, жестоко обуздать экономический разброд и интеллектуальные шатания — и идти «на прорыв». Невзирая на конкретные людские судьбы. По принципу: «лес рубят — щепки летят». 

 Да, бесчеловечно. Однако не слишком-то человечные лагерные «шарашки» в сороковых годах двадцатого века позволили нищему Советскому Союзу оперативно создать как ядерную бомбу, так и ракетную отрасль.

 А что происходит в книге «Выход воспрещен»?

 Да то же самое. Все плюсы и минусы социализма во всей красе. 

 С одной стороны — полное подавление самозваных «инициатив» новоявленных  супергероев. С другой — создание специальных сиротских домов для «одарённых», а на просторах Сибири возведение грандиозного гетто — своеобразной «шарашки», где «неогены-неосапы-«чудики», включённые в государственную систему, в разрешённом порядке куют экономический подъём социалистической экономики. Куют, конечно, в более чем щадящем режиме, даже, можно сказать, льготном по сравнению с 40-ми годами. 

 Но всё-таки в режиме. Весьма ограничивающем их опасную инициативность. Режиме, который цветёт и пахнет под традиционным советским лозунгом: «Раньше думай о Родине, а потом о себе».

 Именно под этим лозунгом Главного Героя романа, Виктора Изотова на протяжении всего повествования мучают и ломают. Сперва в детстве, потом и в юности. Типа: «Надо, Федя, надо»! Только не Федя, а Витя. Но всё равно — надо!

 И будь Витя просто Витей — его бы наверняка сломали. Но тут включается второй фант.доп. книги «Выход воспрещен». Витя-то в ней — попаданец! То есть в теле мальчика — взрослый, тёртый, поживший мужик. Твёрдо знающий, чего он хочет. 

 А хочет он совсем немногого: просто жить, просто спокойно работать — пусть и на благо Отечества… 

 Что оказывается невозможно.

 Ибо он — «под колпаком». И спецслужб, и спецслужбистских «научников». Которые как бы «ради Отечества» готовы погрузить Витю в любые моральные и физические мучения.

 И погружают.

 Правда, время от времени выясняется, что эти спецслужбисты, проповедуя «раньше думай о Родине...», на самом-то деле думают как раз-таки, в основном, о себе. О своей карьере, о своей собственной семье.

 О, это нам, пожившим в СССР, так знакомо! Так и вела себя партийно-комсомольская номенклатура, с трибуны общавшаяся с народом исключительно высокими советскими лозунгами, а в быту — совсем наоборот. А уж потом, когда они резво «переобулись» во вполне капиталистические акулы-бизнесмены, во «владельцы заводов, газет, пароходов», то… 

 Ладно, вернёмся к Вите.

 Удивительно ли, что Витя, пытавшийся всю свою новую, попаданческую жизнь быть образцово-показательным отличником и просто спокойно-уравновешенным человеком, удивительно ли, что и он в конце концов взбунтовался? 

 Коренной вопрос социалистической психологии: человек для государства — или государство для человека? В нашей реальности данный вопрос решался строго в ключе «человек для государства», что и привело-таки в результате к обрушению того самого государства. А в этой книге? Ведь здесь советского «застоя» 80-х годов нет! Наоборот — благодаря фентезийным усилиям «неогенов-неосапов», вкалывающих в новой «шарашке», социалистическая экономика на подъёме, и как бы даже не первейшая в мире! Так что бунт-бунтом, а от тяжелого катка советской идеологии, подкреплённой многообразными вариантами КГБ, ГлавГерою, вряд ли можно ускользнуть, несмотря на его бунт…

 Впрочем, что это я всё о политике да об экономике! Ведь в литературном тексте главное не это. Главное — как он написан.

 А написан ужасно — по словам одного моего хорошего знакомого, ценителя подлинной литературы, Пруста, Набокова, Стругацких.

 Наобум открыв текст, этот читатель не смог сдержать негодования: «Да тут сплошной канцелярит!»

 И, в доказательство процитировал: «Апартаменты с номером «28» были оснащены закрытой дверью, что тетю бы не остановило, даже не будь у нее ключа. Но тот был в наличии.»

 И возмутился — это же надо так писать: «оснащены закрытой дверью»! «был в наличии»! Будто бюрократическую резолюцию читаешь! А далее: «является носителем волос соломенного «выгоревшего» цвета». И это литература? Уж не говоря про «боящееся лицо» в следующих строках.

 Ну, про «боящееся лицо» мне, действительно, нечего было возразить. А про остальное я робко предположил, что ведь это — ирония. Ирония, которая остаётся единственным щитом, отгораживающим ГлавГероя от несправедливости мира. А ведь окружающий мир к нему катастрофически, тотально несправедлив. И это — несмотря на все усилия ГлавГероя. Мир, в котором ему жить,  категорически отвергает его — начиная с неприятия его внешности и заканчивая обрушения его попыток просто жить, никому не причиняя вреда. Тут ведь перед нами трагедия — похлеще Шекспировских драм! 

 Увы, моё предположение о вынужденной ироничности самоощущения ГлавГероя было отвергнуто напрочь. Мол, выражение, употреблённое тут же — «семейные трусы не первой молодости» ещё бы могло сойти за иронию, но не в данном контексте! В данном контексте смешение стилистики канцелярской отписки с бытовым натурализмом совершенно зачёркивает хоть какое-нибудь правдоподобие характера персонажа.

 И это правда. Была бы. Если не принимать во внимание «составной» вид ГлавГероя — когда он одновременно и юный Витя, и сорокалетний Валерий Дмитриевич. Да, если б не это, то, действительно, трудно было бы найти логику в перепадах его отношения к окружающему миру. 

 Конечно, если не принимать во внимание то, что написано о ГлавГерое в книге — его отталкивающий внешний вид, его бесконечное противостояние внешнему миру, то тогда, разумеется, просто невозможно найти объяснений его постоянной самозащите, выражающейся в презрительно-ироничной интонации, пронизывающей его внутренние монологи.

 А если ещё не принимать во внимание и всю социально-идеологическую проблематику романа (о которой я упоминал ранее), то вообще весь текст становится набором абсурдных ситуаций.

 Это если не принимать во внимание.

 А если вдруг принять — то неожиданно увидишь перед собой незаурядное, психологически, социально, литературно выверенное произведение. В котором есть яркий, нестандартный герой, вполне адекватно описанный, а также есть необычный сюжет, наводящий на интересные размышления.

 Произведение, которое вполне самодостаточно, где вполне развёрнуто даны все психологические и социальные аспекты.

 И дальнейшее продолжение текста вполне может его только ухудшить, превратив в заурядный, хоть и неплохо выполненный, боровичок. Коим нет числа в нынешнем лит.потоке.

 Вот этого превращения мне и не хотелось бы…