Рецензия на роман «Заброшенная дорога»
Бессмысленно, наверное, хвалить автора, уже все и всем доказавшего великолепными своими «Розой и Червем». Вместо того, чтобы просто присоединиться ко многим, кому чтение «Заброшенной дороги» понравилось, хочу немного пристыдить тех же многих, что сетуют автору – де… для полного счастья им не хватило только разделения между сценами. Комментаторы даже допускают сентенции вроде «склейки разновременных и разноместных сцен сильно гадят чтению» или «переход — это хорошо. Проблема — он не обозначен форматированием и текст слипается в одну кишку».
Ребята, девчонки – вы это серьезно? На ресурсе с самиздатным размещением текстов это, конечно, распространено – считать, что автор компьютерный нуб, не способный освоить форматирование текста, или разгильдяй, который не удосужился проверить текст после выкладки. Прошу прощения за, может быть, излишнюю резкость, но неужели автор, соорудивший в тексте такую впечатляющую историческую реконструкцию, проглядел бы этакий «баг»?
Мне вот абсолютно понятно, что сцены склеены подобным образом намеренно. Доказательством этому служат примеры «перетекания смыслов» в некоторых эпизодах. Например, вот тут:
«– А ты мне нравишься, – сказала она снова с полным самообладанием. – Ты забавный. Может, поженимся?
И ВОТ ТУТ НЕТ РАЗДЕЛИТЕЛЯ И ПОЛУЧАЕТСЯ ЧТО ОБЕ ПАРЫ В ОДНОМ ПОМЕЩЕНИИ И С ПОПУГАЕМ,
– Грех и погибель! – закричал Левкон, растопыривая крылья. – Грех и погибель! Блуд и чревоугодие!» - говорит один из комментаторов.
Смысл этих фраз, сказанных Плацидией и попугаем, вроде бы противопоставляется друг другу, но в то же время раскрывает подоплеку реплики римской аристократки: цивилизация, в которой все средства хороши, теряет со временем некий нравственный импульс, вырождается до низменного, что (в отдаленной перспективе) и ведет ее к неминуемой погибели.
Вы считаете — это написано автором случайно? Ну, конечно же – нет!
К тому же, случайно ли подобное гладкое перетекание сцены из одной в другую имеет место быть лишь в последних главах повести? А в первых главах оно, напротив, лексически разделено. Нет, не случайно – лишь первые пару раз мы, вдумчивые читатели, споткнулись об этот резкий переход, а потом приняли это правило, и уже каждую следующую главу осознанно начинали с параллельной истории. Почему же автор не отделил ее звездочками, или не выделил курсивом – как ему дружно предлагали? Во-первых, среди читателей любой книги, даже самой захватывающей, полно ленивых – тех, что пропускают исторические экскурсы, или описания природы… или иные приключения духа, стремясь поскорее узнать, как там дальше развивались приключения тела – отымели ли друзья-легионеры такую клевую гетеру En to prokto всего за deka drachmai (уважаемые комментаторы, тут вам тоже нужен перевод или сноска?). Так что и эти вставки, открывающие главы, читатели скорее всего будут пропускать, если их отделить от основного текста. Будут-будут, пусть не все без исключения, но многие – с этим даже не спорьте. А вставки эти, между тем, имеют важнейшее значение для понимания того месседжа, который транслирует текст. Чуть погодя скажу какого такого «месседжа», а пока быстренько закончим с «во-вторых».
Во-вторых, данные начала глав – это те корни, из которых растет понимание текста, и чем дальше – тем больше фабула повести старается отмежеваться от упрощенного толкования текста, как приключенческого квеста, этакой мушкетерской истории в декорациях Египта времен распада Великой Римской империи. Чем дальше, тем сильнее повесть из историко-приключенческой уходит в альтернативную историю, приближая нас к некоей выдуманной развилке, которую молодое человечество либо обойдет, продолжая проторенный путь… либо свернет Не-туда, двинется нехоженой доселе тропой (хотя и в привычном направлении), срезая углы и выбираясь из витков истории напрямик…
Оп… вот я и проговорился – это и есть тот самый обещанный месседж. Что будет… нет – что могло бы быть… если некие сподвижники науки посреди раннехристианской смуты замутили бы нечто вроде Азимовского «Основания», как бы эти великие знания изменили бы путь, по которому идет человечество, насколько спрямили бы его дорогу. Ведь даже сама повесть и называется так – «Заброшенная дорога»… т.е. та дорога, по которой мы уже никогда не пройдем, хотя моги бы – если б объятый огнем авва Пафнутий не бросился бы в нефтехранилище…