Рецензия на роман «Двуликие»
Положа руку на сердце: читалось трудно и долго. Долго — это несколько недель. Сегодня утром я еще раз пробежался по тексту свежим взглядом, впечатлением мое не изменилось. Я надеюсь, что это всё было не зря, что нижеизложенный текст будет хоть кому-то полезен — автору ли, мимокрокодилам ли, которые узнают «свои» ошибки.
***
Что мы имеем? Два героя, каждый в центре своей сюжетной линии — пропавший в глуши перевозчик и журналист, расследующий дело. Оно, как водится, осложнено мистикой — в деревне неподалеку обитают Двуликие, монстры, хозяйничающие в этих лесах ночью. Ближе к второй трети романа герои пересекаются и пытаются противостоять злу.
Ближайшая ассоциация была с лавкрафтовским Инсмутом. Но это — лишь далёкая ассоциация, а не сравнение, призванное хотя бы примерить два произведения на чашах весов. «Двуликие» написаны очень слабо. Дальше я приведу просто свои записи, которые делал по ходу чтения, не пытаясь их как-то структурировать.
***
Несколько раз прочитывал первую главу, чтобы понять, почему она не дает чувство страха или хотя бы волнения при всех триггерах — напряженное ожидание, человек, безумно сжимающий осколки стекла в руке, кровь. Однозначный ответ дать не могу, но предположений несколько:
1. Я «не вижу» героя (для меня это «безликий он»), потому не могу ему сопереживать. Какое мне дело до некоторого «его»?
2. Частые слова автора о том, что я должен чувствовать («Здесь и без того было жутко», «Это было странно», «И именно это было страшно»...)
3. Ненужное многословие, например:
Снова завыла собака, но на сей раз уже ближе. Надрывный псиный вой вгонял в тоску, а на душе становилось тревожно непонятно от чего. Хотя, пожалуй, причина для тревоги всё-таки была: он был один в незнакомом забытом людьми месте, неизвестно каким образом сюда попавший.
На кой вот этот текст, который я выделил? Серьезно непонятно, почему герою тревожно, после нескольких страниц попыток нагнать саспенс?
Повторы:
От помещения веяло пустотой, в доме определённо был только он. Иначе он определённо почувствовал бы присутствие
***
Вообще, есть несколько «типичных начал», которые набивают оскомину много читабщим людям. В фэнтези, например, типичная завязка происходит в таверне. В «Двуликих» использованы сразу два «типичных начала» — действие с неизвестным парнем по имени «Он» (1я глава) и пробуждение (2я глава). Хорошо, что пробуждение не с бодуна — иначе было бы бинго.
Едем дальше:
«Может, ты встанешь и, наконец, угомонишь своего брата-акробата?» — эту фразу Лада говорит тихо, и только потом переходит на полный голос, чтобы брат ее слышал. Так на что брат ей отвечает: «То, что акробат — это да, в цирке работаю»? Он же не должен был этого слышать? Кстати, вот это «То, что акробат — это да» — ну чисто реплика для читателя, а не для собеседников.
Вообще, что этот семейный разговор, что дальнейшая беседа с главредом состоят на львиную долю из «реплик к читателю».
Если в предыдущей главе меня напрягали реплики о том, что я должен чувствовать (жутко, страшно, странно...), то здесь напрягает неоднократнейшее подчёркивание «всё как обычно»:
Каждое его утро начиналось одинаково
обычные выходки Степана...
Такие стычки случались каждый день и были своеобразным утренним ритуалом...
Обычно он сначала беседовал...
Максим, так же, как и каждое такое утро, ответил...
Этот ритуал тоже уже вошёл в обиход...
Неужто начальник туповат, несколько раз предлагать Максиму «никаких Сергеевичей, просто Костя, или, на крайняк, Константин», если тот уже сто раз отказывался?
Чтобы не было претензий насчёт «газеты, которую читает только один человек», надо вставлять гэги регулярно, абсурдировать, доводить до полного гротеска. Либо — убрать начисто.
И всюду это чертово многословие:
Но Максим знал, что как бы то ни было, материал ему нужно сделать и сдать...
Блин, понятно, что «надо», это же приказ начальника, и тут не важно идущее следом «потому что».
начал «обследовать» всемирную сеть Интернет.
Для кого эти слова «всемирная сеть»? Для бабуль, не видавших интернета? Ну так они и книгу эту не найдут и не прочтут.
***
В общем, вы поняли, почему мне так тяжело давалась эта книга. Я только на второй главе, а у меня уже штук пять причин раздражаться.
Третья глава: опять некий «он». Ну полноте, не постмодерн же читаем... Это «он» вскоре начинает играть с текстом злую шутку:
Шаркая подошвами по полу, кто-то прошёлся за его спиной:
— А сейчас не резко, плавненько, потихоньку, приподнимись на локтях, я тебе подушку подложу.
Он приподнялся, упёршись локтями...
Он — это тот, кто прошёлся за спиной, или ГГ? Я-то понимаю, что имелся в виду ГГ, но...
длинная пышная смоляная борода и такие же усы, фактически с ней соединившиеся
Если борода пышная, а усы длинные, то и так понятно, что соединившиеся.
А старик? Ведь он однозначно лукавит? Или нет?
Если «или нет», то к чему слово «однозначно»?
Открыл четвертую главу.
Он в принципе не любил много болтать по телефону, живое общение было для него незаменимо, мобильная же связь была не более, чем всего лишь простым инструментом, без которого, к его глубочайшему сожалению, обойтись было нельзя. Да и тема предстоящего разговора была не из приятных, и дурное расположение духа было вполне объяснимо.
А-а-а! Это можно как-то сократить, Ведь можно? К чему вы постоянно лепите эти обороты — «определенно», «как бы то ни было», «не более чем», «к сожалению»? Они не плохи сами по себе; плохо, когда их количество на кубометр текста зашкаливает. Может, вас утешит, но у меня самого похожая беда... хотя не в такой терминальной стадии.
При чтении цепляет почти каждый абзац, а выписывал я только «самое-самое». Есть подозрение, что я имею дело со стилистической глухотой. Садиться и переписывать текст прямо сейчас автору не имеет смысла. Нужно минимум год потратить на чтение (допустим, Кинга — раз уж выбрали жанр триллер-ужасы), и потом вернуться к переписыванию. А еще лучше — к новой книге. Закрыть ее, как пройденную главу своего творческого пути, и начать новую. Если начать переписывать тест сейчас, то мы избавимся от текущих бесяшек, но приобретем десять новых на их место.
***
К слову о духе произведения. Как Максим в начале «был попросту морально не готов перейти из своего уютного мирка в серую и унылую повседневность», так и Лада дальше начинает рассуждать: «Почему в этой серой опостылевшей повседневности...»
Ну, допустим, герои сильно «на одной волне», живут вместе, сроднились, думают одинаково. Но, вы уверены, что даете этот эффект, пользуясь одними и теми же словами? Или читатель увидит за этим авторскую позицию «разочарованного постылостью подростка», что еще мечтает всё взять и переделать в этом мире?
ему ничего не оставалось делать, кроме как каждый раз после такого вопроса
Опять ежедневные ритуалы.
«Газета «О***»
Да придумайте вы уже название этой газете. Я ее про себя читаю как «Омск».
***
Дальше текст читался по инерции. Я забросил делать заметки, и просто скользил по строкам, не веря ни единому персонажу (особенно отцу пропавшего, важному дядьке, что вдруг решил делиться с молодым журналюгой лично-семейными подробностями). Слова любого, абсолютно любого героя могли сбиться то на просторечие, то на книжную высокопарность.
Не трепетал я и при попытках нагнать ужас, а сам сюжет, тема с двойственными монстрами, несмотря на некую новизну, не удивлял. Записи-дневники, найденные героями по ходу действия, напоминают тексты из скверной компьютерной игры. Что-то даже казалось бестолковым, а не библейски-пафосным (вроде «свет — порождение плоти», что?!)
Было два момента, в которых я хотел сказать: «вот это хорошо вышло».
Во-первых, встреча Максима с Виктором, когда перевозчик указывает журналисту, чтоб не умничал, чай, не на симпозиуме. Сразу видны характеры.
Во-вторых, превращение Маши в монстра: зримо белеющие волосы, лопающиеся глаза. Я чуть не вскочил и не вскричал: «Ну можешь ведь! Можешь!», но меня остановил сам автор, опять нагрузив ненужными словами:
Возможно, это напоминало сцену из фильма ужасов
***
1. Логика — 4
2. Сюжет — развитие, гладкость, понятность, реалистичность, интересность — 5
3. Тема, конфликт произведения — 5
4. Диалоги — 3
5. Герои — 3
6. Стиль и язык — 2
7. Впечатление от текста в целом — 1