Рецензия на роман «Пасифик»
Вальсируем — на баерише, гремим на хохдойче:
Добрая воля, я слышал, весьма настойчива.
По радио врут как дышат: тире и точка.
Завтра будем в Пасифике.
Но это не точно.
(Рейнмастер. «Колыбельные Райха»)
Что такое "большая литература"? Для меня как для читателя высота литературной планки определяется не тысячными тиражами и рекламой, а яркостью воздействия на сознание и мировоззрение. Есть книги, которые врезаются в память. В этом я вижу секрет «Пасифика». У книги отличный слог и большая глубина погружения. Опасная глубина. Жанр трудно определить, это и современная архаика и рациональная шизофреничность, с которой автор вскрывает культурный пласт сознания.
Назвать этот роман антиутопией означает упростить данс макабр, а точнее сказать Totentanz, который разворачивается на руинах Черного Вигвама со знаком свастики. Если это сон, то о чём? Тупость прошловековых бюргеров смешивается с глупостью бюргеров современных, руины исторических войн подозрительно напоминают фарс, происходящий на территории совсем других государств. Соседняя земля, которую никто не видел. О ней спорят солдаты, там выращивают пшеницу, растят детей, кофе там по пять рейхсмарок. А здесь уже по двадцать!
Верите ли вы в существование такой земли?
Вы вообще верите?
Идея. При чтении в памяти всплывает «Апокалипсис сегодня», «Бойня номер пять», «Дом в тысячу этажей», «Франкенштейн» и рассказ Амброза Бирса о случае на мосту. Весь текст – закольцованный кошмарный сон. Правда чтобы придумать такой кошмар нужна отвязная голова-ластик, которым автор и пользуется, стирая грани между рейхом-45 и современным Райхом. Начало напоминает шпионский роман. Разведчик Юрген Хаген с фальшивыми документами легко устраивается в закрытое учреждение чтобы вызнать детали секретного проекта. И сразу сталкивается с первой трудностью. Трудность это люди! Враги могут быть ближе чем друзья и они всегда готовы дать совет.
Я не случайно упомянул фильм «Апокалипсис сегодня». Задание по обезвреживанию сумасшедшего доктора оборачивается для Юргена открытием. Доктор не так уж безумен. Кто прячется под ледяной маской? Бездушный экспериментатор или ученый-селекционер, озабоченный возрождением человечества?
Образ доктора Айзека стал настоящей находкой. Автор как будто посмеивается, снимая с персонажа налепленные кинематографом бумажки «сумасшедший ученый», «маньяк», «джокер». Доктор Кальт рассуждает рассудочно, здраво, этим он и страшен.
Страшна и сама идея. В соответствии с которой человек то теряет, то возвращает себе лицо. Конец тоже можно воспринимать двойственно, в какой точке остановится маятник, зависит от того, с какой стороны находится сам читатель. Почему «Пасифик»? Потому ли, что человек стремится к миру или потому что тихие воды глубоки? Юрген Хаген делает шаг вперед и два шага назад, и до последнего не знаешь, кто победит в этом противостоянии.
От концовки остается ощущение вывихнутого мозга. Глаза перечитывают последнюю строку, а мозг возвращается назад и как будто замыкается, потому что последняя сцена заставляет переосмыслить все, так что образы героя, сюжет складываются иначе, даже электронная книга подставляет другие слова и до последнего рассчитываешь увидеть альтернативный финал. У бывшей марионетки есть второй шанс. Дочитываешь и видишь что не ошибся. А спустя полчаса хочется опять проверить…
Подводя итоги:
«Пасифик» — поразительная, большая книга. Отдельные сюжетные ходы разумеется встречались в литературе, но по количеству вложенных слоев, по многоэтажности замысла я не могу найти аналогов.
Для кого-то это будет минусом. Читая «Пасифик», невозможно расслабиться. Стороны света переворачиваются там как Алиса в Вундерданде, не случайно сцена чаепития с Францем так напоминает посиделки с безумным Шляпником.
А я снимаю шляпу. В знак уважения.
Если что, я делаю это крайне редко.