Рецензия на роман «Фуга номер семь»
Надо признать, что уже само по себе достаточно претенциозное название - «Фуга номер семь» - настраивает на что-то стильное.... Ну, все верно: в романе как минимум много упоминаний об оперных ариях detected — так сказать, «Музыка нас связала, тайною нашей стала» (С). Или еще, из более раннего: «Но у нас одна Святая к музыке любовь» (С). А оперные арии неизменно вызывают ассоциации с выступлениями
на сцене в сияющем огнями зале, где в бархатных креслах сидит изящная публика.
Стилистика повествования берет курс на нечто из ХIХ века с обильным использованием конструкций и фразеологических штампов того времени, но при этом предложения строятся как бы чуть более резво, а также с достаточно неожиданным вкраплением слов из лексикона современной женщины. В целом текст частично напоминает дневник молодого человека эпохи Пушкина или, точнее, Лермонтова, который тот ведет в некоем путешествии.
Но вот часто используемое простонародное слово «парень» - которое стало так распространено лишь в последние десятилетия — смотрится в тексте отнюдь не по-пушкински:) Так обращаются к переодетой в мужское платье героине люди из народа, что смотрится более или менее естественно, но, кроме того, это слово использует и сама героиня. В этом плане гораздо более нейтрально - но при этом, конечно, и менее выразительно - смотрелось бы «молодой человек».
Первая глаза романа, в которой дается довольно ощутимая доля информации обо всей предыдущей жизни не столь молодой уже героини, настраивает читателей на сопереживание извечным женским проблемам — отмечу, что в данном случае женщины очень культурной и эмансипированной.
Позже выясняется, что героиня романтична в любви к мужчинам, к уже упомянутой выше музыке и к природе и при этом весьма расчетлива и хладнокровна во всех прочих вопросах. И вот это первое обстоятельство, слава богу, гарантирует читателю какое-то количество переживательных эмоций и красочных описаний.
Вскоре мы вышли к виду на небольшую долину с замерзшим водопадом, который сиял в лунном свете. У меня перехватило дыхание. Лунный свет заливал выступы скал, ветер шевелил полы плаща, а я боялась дышать, чтоб не спугнуть остановившееся время.
...Когда-нибудь я овладею акварелью настолько, что смогу написать поразивший меня пейзаж с замерзшим водопадом под луной.
Одновременно с первой же главы начинается ненавязчивое знакомство с устройством фантастического мира - с существованием магических артефактов и т. д. К слову сказать, фантдоп в романе очень лайтовый и в чем-то условный, в основном влияющий не на общую картину, а только на некие прикладные технические аспекты, но в то же время придающий происходящему некую изюминку и обуславливающий разного рода предопределенности. Я бы охарактеризовала магический мир романа как довольно изящно сконструированный.
Когда обозначился основной мотив романа — переодевание — то возникла аллюзия на сюжет знаменитого «Труффальдино из Бергамо», где имеется подобная героиня... Впрочем, тема переодевания в мужское платье наверняка вообще очень распространена с достаточно давних времен.
Вообще в голове всплывают какие-то приятные ассоциации с некогда читанными книгами, но здесь у автора это все довольно качественно скомпилировано.
Поскольку в романе муссируется тема "мужское-женское", то мотив переодевания вызывает также ассоциацию с героем Вирджинии Вульф по имени Орландо, который меняет пол. Днем он ("Леонора-Леон") рассудителен и выполняет мужскую работу, а по ночам периодически становится женщиной в полном смысле этого слова и с трепещущим сердцем отправляется на свидания, "пылая и дрожа".
Этот небольшой роман хорошо читать где-то на рождественском отдыхе. Маленький заснеженный городок в пору, когда световой день столь короток, катание со снежных гор, карнавал на Длинночь, горячительные напитки в кабачках да еще и музыка с оперными ариями... М-м-м!
Во время карнавала при использовании героиней маски одно переодевание оказывается как бы «встроено» внутрь другого.
Интрига все более закручивается, и ближе к концу романа простое перечисление того, с кем героиня перемолвилась словечком в течение дня, с аппетитом или без оного осушила очередной бокал чего-то горячительного, сколько гольденов накопила и что думает по поводу примерной даты возвращения в родные пенаты (как я уже отмечала, все это напоминает дневник молодого человека, в котором он делает заметки практически о каждом прожитом дне), сменяется повествованием, довольно насыщенным переживаниями...
Когда я дочитала эту книгу, на языке вертелось нечто вроде слова «водевиль», которое поначалу показалось мне слишком упрощенным для этого романа, но чуть позже я увидела его в самом верхнем комменте к книге и утвердилась в своей мысли... В общем, это нечто такое, где много поют под очень хорошую музыку — причем не только о любви, но также об интригах и чуть -чуть - о политике на местечковом уровне, - шикают на слуг и, топоча ногами, быстро бегают по сцене, спеша переодеться, чтобы предстать перед следующим гостем в нужном обличье — мужчины или женщины.