Рецензия на роман «Фуга номер семь»
«Я девочка не гордая, не глупая.
Пью я виски и качаю пресс.
И могу отдаться морозильной камере.
У меня спортивный интерес».
Скандально неизвестная группа
Произведение: Фуга номер семь
Цикл: Отсутствует
Автор: Элина Литера
Жанры: Фэнтези, Романтическое фэнтези
– утром стонешь под платформой с весом, надо держать свою попку в форме;
– днем стонешь под руками массажиста, тело должно быть в тонусе;
– вечером стонешь под Папиком, тебе-то все равно, а ему – приятно.
И так день за днем, день за днем, только и делаешь что стонешь – от боли, от ласки, от сочувствия. Поэтому во время ночное возникает потребность вкусить ярких чувств, эмоций, переживаний, отойти, так сказать, от телесного и приобщиться к духовному. И для этого лучше всего подойдет хороший сериал, желательно турецкий. На худой конец сойдет и корейский. Там таки-и-ие симпатичные мужчинки, пальчики оближешь. Эх, красотища! Ну а если порочные мужчинки и сладенькие мальчики в телевизоре немного надоели, можно и почитать. Что-нибудь правильное, немного возбуждающее и не очень большое.
И вот вчера, посетив вместо Папика салон, высветлив волосы до платинового блонда и сделав ноготочки с цветочками, я решила перед сном укусить что-нибудь эдакое, чего-нибудь чувственное и милое. И небольшое. На пару часиков. Если мало спишь, кожа у глазиков скажет тебе «ой-ёй-ёй» и станет морщинистой. А морщинки не идут уважающим себя девушкам – это привилегия старушек, как и раздавшаяся попенция, как и дряблая кожа, как и противные волосики, топорщащиеся из носа «любимого» слегка просроченного супруга.
И возжелав нечто небольшое, я наткнулась на очень занятную штуку, на произведение «Фуга номер семь», относящее себя почему-то к романтическому фэнтези…
Но об этом чуть ниже.
В отрочестве была проклята ведьмой-странницей, из-за чего уже убила собаку, уже выбросила из окна ребенка, и должна выйти замуж за нищего. И последнее уже пятнадцать лет как удерживает ее от замужества. На самом деле эта «дева-мещанка» полна противоречий и ветра в голове, и просто прикрывается проклятием.
При этом то она борется с проклятием: не хачу и не буду! – то наоборот, следует ему, когда бабочки в животе, огонь на руке и ведьма в голове велят топать в гостиницу, чтобы хорошенько потрахаться.
То она называет себя старой девой, то не называет, ну да – ведь она уже, чисто технически, не дева и вкусила сладкий плод любви с двумя-тремя, а то и четырьмя-десятью партнерами, может быть, даже одновременно, как Пайпер Перри.
Неудивительно, что у нее теперь нет подруг. Городские девы повыходили замуж и смотрят на нечто болтающееся в проруби с подозрительным удивлением, а когда это нечто, проникшееся свободными нравами большого города, еще и романсит чужих мужиков в Симс 4, то у городских дев загорается внутренняя лампочка понимания: Леонору Грайк лучше на порог не пускать.
А она – такая наивная – ничего, типа, не понимает и винит бывших подруг, ведь она же была с мужчинами исключительно по любви! Ну а ухаживания и подарки конфетно-букетного периода – она принимала тоже по любви? Да и кто скажет, что она по любви не уведет чужого мужа?
Непонимание? Нет, типичное мещанское ханжество. Благородными словами прикрывается не очень-то светлое нутро. Я вот не путаю удовольствие с работой, да и с мужьями подруг спать не буду, ну если они очень много-дорого-богато сильно не попросят.
Леонора любит читать. Ходит в оперу.
Ведь она детстве занималась музыкой, окончила гимназию, и там набралась всякого… В гимназии, ага. Стоп, или не в гимназии? В гимназии учились лет восемь, девочек принимали с 9 до 12 и выпускали после 18. И не часов – лет. При этом условия в тех гимназиях были достаточно суровыми, дети жили на закрытой территории, выезжали повидаться с родственниками в лучшем случае на каникулы. А тут дева в пятнадцать лет спокойно шастает по вокзалу, через полгода убивает собаку, еще через год выбрасывает ребенка из окна. То ли она в привычной противоречивости врет и училась не в гимназии, а в местной приходской школе, то ли… надышалась пылью от свинцово-мышьяковых обоев и нагрезила про проклятие, а потом убила пса, выбросила ребенка из окна и пошла потрошить женщин легкого поведения на улицах Расфилда.
Всю свою рабочую жизнь Леонора занималась тем, что перебирала бумажки, и очень сильно, очень романтически завидовала мужчинам:
Как жаль, что я не мужчина! Сейчас я отправилась бы в одну из тех контор, которые набирают работников с разнообразными талантами для труда вдали от Расфилда, и выбрала бы что-нибудь поинтереснее. Например, работу в передвижной конторе инженерной компании, которая прокладывает рельсы в удаленных уголках королевства. Или поступила бы коком на судно, которое отправляется к дальним островам. А если была бы покрепче, но разнорабочим к партии землепроходцев, что ищут руду и полезные камни в горах.
По-глупому романтически.
Да и, если честно, на кухне ресторана от зари до зари не стояла. И про качку морскую, цингу и голодных аборигенов, предпочитающих кока – Куку, слыхать не слыхивала. А героине, стоит заметить, уже тридцатник. И почему мне кажется, что героиня не современница Виктории, а современная инфантилка?
Господин Сантр. Очень странный королевский чиновник. Честный самодур и напыщенный глупец. Он берет в качестве личного секретаря человека без документов, после чего привлекает его к служебной деятельности, предоставляя ему доступ к секретной информации.
Он очень хочет выдать свою племянницу хоть за кого. За офицера, за старателя, за человека без документов, за Василия Блаженного, даже за изваяние Дружище Христоса!
Оливия Крипсин. Некрасивая мужеподобная племянница господина Сантра. Умеет играть на пианино.
Таинственный незнакомец. Красивый любовный интерес главной героини по имени Филипп. Умеет играть на пианино. Поёт тенором и фальцетом. Даже когда ему ничего не прищемили.
Госпожа Фринж. Модистка. Единственный персонаж в произведении, который находится на своем месте. Умеет шить. Имеет выходы как в высший свет, так и в тьму нелегальных артефактов. Скорее всего сводня и кукушка.
Прочие персонажи. Есть пара-тройка поименованных персонажей, которые особого влияния на сюжет не оказывают.
У нее сгорела съемная хата, а вместе с ней сгорели все вещи и программки в оперу, которыми Леонора очень дорожила. Не сгорел только саквояж, с которым она года полтора-два назад ездила к матери и сестре и с тех пор не разобрала, поэтому шмотки уже не соответствуют последней модной коллекции и носить их нельзя.
Денег у нее осталось на пару недель, так как мать слегла, и все тридцать сребреников, накопленные тяжелым конторским трудом пришлось отправить хавалой; с работы уволили, так как шеф внезапно решил провести с ней на диване кастинг в содержанки, а она отказалась; подруг нет, так как главная героиня девушка средне-легкого поведения и готова захомутать чужого мужа.
Ну так про нее думали бывшие подруги. На самом-то деле это все проклятие, наложенное мерзкой ведьмой-странницей.
Удобные штуки – эти проклятия. Вот нажралась ты текилы на корпоративе, станцевала стриптиз на столе, расколотила порше генерального метко брошенным телевизором, попыталась затащить в шкаф логиста Василия Петровича… Не-е-ет, это не ты виновата – в том, что перебрала, и даже не алкоголь, виновато – Проклятие!
В общем, в пятнадцать лет прокляли Леонору Грейк: все ее мужья будут нищими. Клевое проклятие если головой подумать. Она могла бы продавать свою проклятость: выйду замуж за вашего конкурента и обанкрочу его. Бабла можно было бы нарубить…
Но она не такая, головой не думает. Поэтому любиться с мужчинами любилась, а вот замуж – ни-ни. Ни за любимых, ни за тех, кого и стоило бы онищебродить.
В общем, у нее ни денег, ни машины поезда, ни вещей, ни подруг, ни работы – надо как-то из жизненных передряг выпутываться. Поэтому она посмотрела на кирпичную фабрику в центре города и пошла в кафешку, съела сырную слойку, выпила чашку кофе и, осенившись идеей, решила поискать себе мужскую работу.
Ну а что? В комедиях Шекспира и Шварца это работало, почему б и в реальной жизни этому не сработать. Посмотрела она на объявления о работе и пошла к знакомой модистке, заценить последнюю коллекцию и рассказать о судьбе своей тяжкой.
Модистка, госпожа Фринж, прониклась ее бедой, а еще больше прониклась ее идеей, ибо принялась искать такое место работы, на какое можно пропихнуть девушку мужчиной переодетую.
И через пару дней нашла.
В далекий позабытый людьми и богом городок уезжал королевский чиновник, чтобы навести в городке порядок, перевешать казнокрадов и направить поток контрабанды в правильное русло. И вез этот чиновник с собой жену, сыновей, племянницу и двух таможенных чиновников. А еще этому чиновнику требовался секретарь. Конечно же – муж-ж-жчина.
Госпожа Фринж дала рекомендации, новый работодатель, господин Сантр, провел экзамен, посмотрел как новый секретарь биржевые сводки из газет на бумажку переносит, после чего и взял Леонору на работу, разрешив трахаться и с женой мэра, и с его дочерью, но обязательно об этом рассказывать.
Леонора назвалась Леоном, постриглась, купила новую одежду, приобрела артефакт, который помог изменить внешность и отрастить кадык (конечно странно, что внешность и голос у «Леона» изменились после экзамена, а не до, да и кадык вырос внезапно… Но кого эти мелочи интересуют, не правда ли?) и взяла с собой на всякий случай и женские шмотки: мало ли, вдруг пригодятся.
Ехали они к месту назначения с помощью зацикленной анимации самолетом, поездом, машиной кэбом, поездом и дилижансом. Приехав – расселились: семья господина Сантра в особняке, Леон во флигеле. Куда поселили таможенных чиновников – неизвестно.
Но дело пошло. Леонора стала ездить по городу, пить эль, познакомилась с солдатами гарнизонов и местными жителями, научилась находить в бумагах ошибки – в общем…
Но тут случился местный новый год и решила она в долгую зимнюю ночь подарить себе немножко свободы, то есть решила сменить мужицкое одеяние на женское. Нацепила маску, платье и пошла искать приключения на свои девяносто.
И ведь, что характерно, нашла. В каком-то посредственном кабаке она нашла оперного певца, умеющего играть на пианино. А поскольку его фривольный репертуар ей не понравился, она быстро это заведение… покинула. А певец кинулся за ней и устроил на улице дебаты о творчестве. Во время дебатов они как-то лишились одежды и обнаружили себя на кровати в пустом номере задрипанного хостела. Что поделать, разучивание арии горного короля требовало полной самоотдачи.
Так они прозанимались музыкой неделю. Леонора решила было прекратить, но ей приснилась ведьма-проклинательница, решительность как ветром сдуло, и музыкальные уроки продолжились, хоть и утратили прежнюю интенсивность.
Дальше там были и охота на контрабандистов, и посещение борделя, и шантаж криминальными элементами, узнавшими, что корнет…
Они попытались заставить ее слить секретные сведения, а она слила криминальные элементы господину Сантру. Шантажистов арестовали, а пол Леоноры достоянием общественности так и не стал.
Но тут случилась новая беда: Оливия нашла себе жениха старателя, а господин Сантр почему-то решил, что безродный секретарь куда лучшая партия, чем безродный старатель. Поэтому он напоил Леонору виски с сонными каплями, после чего подложил в кровать ничего не понимающей племянницы. А затем устроил скандал – женись, а не то секир-башка будет.
И Леонора решилась жениться. Типа, раз она женщина, и ее супруга – женщина, то ничего не будет. Но бог оказался прогрессивным и брак утвердил.
Правда, потом оказалось, что бог не прогрессивен, а просто редкостный шутник, ибо жених, Леонора – был женщиной, а невеста, Оливия – была мужчиной. И на самом деле истинным обликом Оливии был Филипп, которого Леонора так сильно любила, что спать без него не могла.
А еще оказалось, что Филипп – известный тенор, собирающий аншлаг за аншлагом. И он просто вызвался подменить свою сестру, которая сбежала с каким-то южанином в местную Турцию.
И все закончилось хорошо.
Конец.
Повествование разберу на одном простом примере:
Можно было бы, конечно, уехать к родителям. Но семью Грайков последний год преследовали несчастья: второй ребенок младшей сестры родился слабым, а сама сестра едва пережила роды, и лекари запретили ей впредь заводить детей. На лечение младенца ушли все сбережения, которые удалось сделать с жалования ее мужа, управляющего небольшой фабрикой.
По счастью, лечение удалось. Младший племянник радовал пухлыми щеками и прилежным набором веса. Но после всех треволнений слегла сама матушка, и теперь уже мне пришлось выгрести все накопления в банке Расфилда и отправить семье. Раз на младшую сестру выпал уход, я сочла себя обязанной поучаствовать хотя бы гольденами.
Рози вышла замуж как раз, когда я собиралась попытать счастья в большом городе. На семейном совете решили, что молодой семье незачем мыкаться по съемным квартирам, и в моей бывшей комнате вполне можно сделать детскую — животик невесты был едва заметен, но свадьбу старались устроить побыстрее. Отец за пять лет до того сгорел от легочной лихорадки, но матушке не пришлось оставаться одной. Все устроилось наилучшим образом.
Рози вполне сносно управлялась и с уходом за выздоравливающей матерью, и с детьми, и с хозяйством. Ее муж исправно обеспечивал семейство и находил время то водосток починить, то забор поправить. Сложившаяся жизнь Грайков могла меня только порадовать.
Случилась некая ситуация, и героиня размышляет, уехать ли ей к семье или нет. Но.
Семью Грайк преследуют несчастья. У сестры родился больной ребенок. На его лечение ушли все деньги семьи сестры. После чего ребенок выздоровел, но заболела мать. На ее лечение героиня отдала последние деньги.
И тут рассказывается про замужество Рози и смерть отца за пять лет до этого. Какой еще Рози? А! Это младшая сестра!
А потом еще добавляется, что матушке не пришлось оставаться одной. Из-за чего? Из-за того, что с ней осталась Рози с мужем, или из-за того, что умер отец, а вместо него нашелся видный вдовец, взявший ее в жены/любовницы/приживалки?
Дальше рассказывается про то, что у Рози все хорошо в семье и уходе за матерью. Каким еще уходом? А! Так это речь о том, когда мать заболела после болезни племянника. И чуть позже добавляется: «сложившаяся жизнь Грайков могла меня только порадовать».
Но эта фраза обнуляет начало текстового блока про преследование несчастий…
Да пофиг! Кому это важно… Прочитанное не должно задерживаться в памяти.
И такое метание из прошлого в настоящее идет постоянно. Одна фраза противоречит другой, а неуместное употребление союзов «а» и «но» разрывает текст на «до» и «после», причем «после» имеет слабую связь с «до».
Вот – пример:
В последний год в Смолтауне на пороге нашего дома появлялись трое: двое поспорили, что уломают меня под обещание жениться, третий охотился за хоть каким приданым, а на деле был нищ как храмовый таракан.
Вот причем здесь союз «а», а? Третий охотился за приданным и был нищ как таракан. Поэтому он, собственно, и охотился за приданным. Если бы он был богат как Крез ему Леонора Грайк и в качестве горничной не понадобилась бы.
Вот и получается, что повествование дерганное, плохо связанное и противоречивое.
Интуитивно понятно, героиня сделала то, героиня сделала се, подумала про то, про это, но… нет никакого удовольствия от разбора потока сознания в смешанном совершенном и настоящем времени, совмещенном с внезапными флешбэками и временными скачками.
Но это еще цветочки, ягодки стоит собирать в языке и логике.
Язык произведения заслуживает отдельного лексико-грамматического и возможно лингвокультурологического обсуждения. И на мой долгий блондинистый волос обсуждаться должна чуть ли не каждая строчка.
От пучин отчаяния меня удерживало только то, что я пока еще жива и даже здорова
Словосочетание «пучина отчаяния» обычно употребляется в единственном числе. Пучина – это водоворот, омут, место в которое может затянуть человека. Про «отчаяние», думаю, объяснять не надо. Но почему множественное число? В несколько пучин одновременно погрузиться невозможно.
который по лености я так и не разобрала из поездки к семье.
Актуальным значением предлога «из» является:
- обозначение движения от какого-то объекта или состояния, источник;
- обозначение выбора элементов в каком-то множестве или части из целого;
- обозначение материала для создания чего-либо;
- обозначение причины;
- обозначение происхождения откуда-либо;
- обозначение первого или единственного аргумента.
Ни одно из значений не подходит, поэтому необходимо использовать предлог «после», либо, вообще, перефразировать это дурно составленное предложение.
По счастью, лечение удалось.
Хил саксесс! И почему эта фраза отсылает к каким-нибудь подземельям и драконам?
Можно было бы, конечно, уехать к родителям. Но семью Грайков последний год преследовали несчастья
Семьи Грайков, по сути, уже не существует. Есть Мамаша Грайк, есть Леонора «ГГ» Грайк. Рози должна была принять фамилию мужа.
Рози вполне сносно управлялась и с уходом за выздоравливающей матерью, и с детьми, и с хозяйством. Ее муж исправно обеспечивал семейство и находил время то водосток починить, то забор поправить. Сложившаяся жизнь Грайков могла меня только порадовать.
Снова. Каких еще Грайков?
Я увлекаюсь рисованием цветов и птиц, и в это приносило немного гольденов "на шпильки"
В это? В куда это в это?
Маститые мэтры позже говорили
Что тут у нас? Мэтры, да еще и маститые? Так это ж семантический плеоназм! Перегруженность речи, еще не достигшая уровня логореи, но уже почти… почти.
Некий господин скинул сюртук, подозвал разносчика, вдвоем они растянули ткань в стороны, куда и поймали сначала мальчика, а потом меня.
Какую ткань? Куда поймали?
Моя соседка, известная как бабушка Бетт, не верила в осветительные кристаллы. Вчера, собираясь на чай к подруге, она опрокинула свечу. Пока учуяли дым, пока вызвали огнеборцев, заполыхало так, что даже артефакты не помогли.
И видимо, сразу же умерла от сердечного приступа. Опрокинуть свечу во время сборов и не заметить – быть слабоумной. У тебя есть источник света и открытого огня, этот источник света изменил свое местоположение, и ты этого не заметишь? Или у нее там канделябрами вся комната заставлена была: одним больше, одним меньше?
Можно заснуть при свече, можно уронить ее на штору или запалить обои, но про пожар узнали бы сразу. Не факт, что потушили бы. Про антипирены и гостовские нормы тогда слыхать не слыхивали и дешевое жилье частенько горело. Но описание ситуации было бы другим.
Компаньонкой я буду и через десять лет, и через двадцать, и через тридцать. Никаких поездок к горам или к Бирюзовым озерам, которыми я могла себя порадовать раз в год. Никаких театров и вернисажей, куда я иногда выбиралась.
Мда… путать современных компаньонок, занимающихся в основном уходом за пожилыми дамами, и викторианских, которые как раз и сопровождали своих хозяек в поездках, в театрах, в вернисажах, в выходах в свет… Если бы мещанка Грайк стала компаньонкой какой-нибудь Леди, то она бы повидала больше жизни, произведений искусств и королевских курортов, чем если бы осталась девочкой-с-бумажками.
На другом берегу громоздилась кирпичная фабрика, рядом с ней раскинулись живописные издалека, но потрепанные вблизи доходные дома.
Заброшенная, видимо, уже лет пятьдесят. Ибо через абзац оказывается, что местный люд открыл общество на паях, чтобы фабрику снести. Интересно, а хозяин фабрики как к этому отнесся? А городские власти?
Я бы, конечно, добавила кое-что про особенности размещения кирпичных фабрик в городской черте, запах жженого угля и отличие ремесленного кирпича от фабричного – но кому это надо.
С этой стороны реки тянулись кварталы жилья обеспеченных горожан
Кварталы жилья! Гспд…
С удовольствием я влилась в ритм полиса, и мне казалось, что даже пульс здесь бьется быстрее, чем в сонной провинции.
Страхового, да? Ведь Расфилд точно не является античной городской общиной.
У меня нет выдающихся форм, которые нельзя было бы спрятать рубахой, обвязав для верности полоской ткани, под сюртуком или под мешковатыми штанами небогатого горожанина.
Бедный небогатый гражданин, которого зачем-то собираются обвязать то ли под штанами, то ли под сюртуком, из-за того, что у героини нет выдающихся форм.
Обосновавшись в недорогой забегаловке я обложилась кипой газет, где высматривала объявления о найме.
Где-то тут пропущена запятая. Да и в целом фраза выглядит странно.
Разведка землепроходцев и строительство сворачиваются к холодам.
Какие части землепроходцев обычно разведывают? Эти части скукоживаются на холоде, да?
Достав из ридикюля карандашик я обвела два из них. В обоих требовались повара…
В первом из выбранных объявлений искали кухаря для поселения зверобоев в дальнем лесу. Во втором — секретаря для королевского наместника в Восточной степи, где бродят кочевники…
Секретарь и повар – это одно и то же?
Отправляться в океан на судне, откуда не сбежишь, случись что, я решила не рисковать.
Ну и фразочка.
Муж одной из ее клиенток получил назначение в Давенрок — небольшой приграничный город в ущелье. Эта часть горной гряды — единственная на сотни миль вокруг, где можно безопасно перебраться на другую сторону
Горная гряда – возвышенность с пологими склонами, вытянутая в одном направлении, с мягким сглаженным рельефом и нерезко выраженным гребнем, состоящая из соединенных перемычками низких гор.
Если же кто-то попытается тыкнуть меня в вики, то… могу сказать одно: тот кто правил статью про гряду не читал курс лекций от МГСУ, на который ссылается, а там написано следующее: «Гряда – узкая вытянутая возвышенность с крутизной склонов более 20 градусов и плоскими вершинами». А вот то, что описано в произведении – это горный хребет или даже нагорье.
Вокруг работают старатели и охотятся зверобои.
Ха. Ха-ха. Ха. Либо одни, либо – другие, либо – неуспешные вторые на успешных первых. Но тогда вторых называют бандитами или экспроприаторами.
Путь туда предстоит через горы. Дилижансы доставят семью Сантра — жену, сыновей и племянницу, и двух таможенных чиновников.
Интересная у Сантра семья: из жены, сыновей, племянницы и двух таможенных чиновников. Самое смешное, что про сыновей после второй главы вспомнят один раз, в пятой главе, за ужином. И то, судя по тексту, на том ужине их не было.
поэтому ее прислали под надзор дяди, который, скажем прямо, собирается подыскать ей в Давенроке мужа из офицеров или старателей.
Равнозначно.
В полдень я входила в высокие вишневого дерева двери.
Есть такой замечательный художественный прием аллитерация:
«Выходила к ним горилла, им горилла говорила, говорила им горилла, приговаривала».
Но им надо уметь пользоваться, а то получается какая-то неврашумительная вишневая каша.
…устроит жизнь наилучшим возможным образом.
Мда…
горожане, подражая аристократам, предпочитали бледность, считая загар показателем низкопробных манер.
Два раза: мда…
Музыка лилась чистым ручьем, вздымалась волнами девятого вала, шептала листвой густой чащи, ласкала лучами утреннего солнца...
Ага. А история леденила кровь. Больше штампов богу штампов.
Следующий день прошел в подготовке. Утром госпожа Фринж умело обрезала мои волосы, днем развлеклась, пройдя со мной в личине Леона по лавкам, а вечером мы вместе упаковывали багаж.
Стоп-стоп-стоп.
А на встрече с работодателем Леон был с длинными волосами?
А кто тут выхаживал в личине Леона? Фринж или Грайк?
Закупили тонкое, но простое белье, которое хорошо сидело на моей фигуре, но вполне сошло бы за мужское.
Она точно во времена условной Виктории живет? Или тут гендерные роли размылись еще в средневековье?
подшив второй слой там, где пришлось утягивать округлости.
Рука-лицо.
Мой зимний плащ и сапоги модистка сочла вполне подходящими юноше
Ну да, почему бы парню не походить в женских сапогах. И в женском белье.
Насчет плаща у меня тоже есть сомнения. Ну да ладно.
Платье и шляпку к нему модистка подарила мне, как она сказала, на счастье. Из своих запасов добрая женщина выделила мне букли.
А шляпку и платье она гоп-стопнула у прохожей.
Каждый шаг был пронизан ощущением долгой и снежной зимы, которую местные жители воспринимают как данность, не прячась за стенами домов.
Да. Зиму лучше встречать без дома.
Моя расторопность сыграла со мной злую шутку. Засидевшись за бутылочкой виски, Сантр поспорил с мэром, что его помощник в три дня может найти недоимки в городской казне. Наутро Сантр пришел с коробкой дорогущих конфет, пакетом моих любимых булочек, кувшином взвара и двенадцатью толстенными папками из мэрии.
А Сантр точно ничего не подозревает, а? Или он охмуряет молодого парня по своим… новомодно рыбацким причинам?
Унис и Дувос принесли мне вырванные со слезами у торговцев книги учета.
Бедный торговец, у него даже слезы вырвали. Интересно, вместе с глазами или нет?
После ужина я отправилась сменить сюртук на более парадный, но женский туалет занимает дольше
Дольше чего?
Но сейчас меня обуревали сомнения. Кто я для него? Тайная любовница, временное развлечение? Я никогда не опускалась до этой роли. Стоит ли начинать?
Ой ли? Ты еще в первой главе говорила, что встречалась с мужчинами… типа, по любви. Или это у нас типичные двойные стандарты?
Господин Сантр был не в духе уже с утра, поскольку сообщили, что пойдет большая партия контрабанды, но перехватить ее не удавалось.
Где логика в построении фразы? Сантр был не в духе, из-за того, что пойдет партия контрабанды. Ок, хорошо. Но откуда он знает, что перехватить ее не удавалось? Она же только пойдет!
После второй главы мне просто надоело ловить блох и агриться на всякие мелочи…
В целом же эта смесь разговорного языка, канцелярита, плеоназмов, устаревших слов, логических, орфографических и пунктуационных ошибок вызывает странное ощущение, будто бы эту окрошку готовил мужчина, но не тот который свою жизнь посвятил кухне и стал шеф-поваром в «Лапте», в «Белуге», в «ЦДЛ» или в «Савве», а простой слегка быдловатый работяга, который нарубил в салат всего и побольше, залил кефиром, квасом и пивом, да сдобрил маянезиком, сметаной и залежавшимся в холодильнике соевым соусом из якитории, после чего выставил на стол перед дорогими гостями: нате, мол, жрите.
С логикой в произведении всё отлично – даже такой легкомысленной блондинке как я видно – её нет. А на нет, как говорится, и суда нет.
Героиня получила пророчество. Оно уже сбылось два раза. Причем сбылось так, что все у героини закончилось хорошо.
Но нет, героиня бежит от него, за громкими словами прикрывая мелочные меркантильные интересы:
Именно поэтому я с ними рассталась, хоть расставания и стоили мне немало слез. Угрожать им разорением я не желала.
Ведь разоренный муж – разоренная жена. Но когда дело дошло до. Оказалось, что он-то не нищий:
— Конечно! Он дважды приезжал в Расфилд. Мне удавалось взять билеты на галерку. Пирк великолепен! Пианист, композитор, один из лучших теноров... ой. — Я всмотрелась в смущенное лицо Филиппа. — Это ты?!
Логика, ау, ты где? Да и зачем про нее вспоминать.
Вроде бы у нас сословное общество. Есть королевская власть, есть дворяне, есть мещане, есть крестьяне. Но это не чувствуется. Все у нас господа и госпожи, но нет леди и лордов. Посланник короля не имеет дворянского титула, хотя вертится в высшем обществе. Да еще он хочет выдать племянницу замуж за офицера или… старателя.
Племянница. Девушка на выданье, с деньгами. Пусть и некрасивая. Да вокруг нее все окрестное дворянство виться будет, из разорившихся, но корнями родословной уходящих в доисторический материализм; красота – фигня, бабки – все. А для потрахушек девок деревенских найдут или горожанок с моралью главной героини.
Да уж, лучше отдать ее за старателя, явно для того, чтобы они на прииске вместе золото мыли.
Давенрок — небольшой приграничный город в ущелье. Эта часть горной гряды — единственная на сотни миль вокруг, где можно безопасно перебраться на другую сторону, поэтому путь и легальных грузов, и тех, которые прячут от взора Короны, проходит в этой местности. Господину Сантру поручили представлять Его Величество, присматривать за обозами, собирать пошлину и служить связующим звеном между тремя гарнизонами в той части гор и королевской властью. Вокруг работают старатели и охотятся зверобои. И те, и другие спускаются в город отдохнуть и продать добытое.
Город лежит на торговом пути. Дальше, за горами, судя по всему, чужое государство. Городку бы развиваться, постоянно увеличиваться в размерах за счет приезжих, людей ищущих новое дело. А город показан депрессивным городком фронтира, и опять же, судя по тексту, медленно вымирающим; детей в нем почти нет.
Детей в городке жило мало, и относились к ним бережно.
Детскими забавами в городе, судя по всему, занимаются взрослые:
На дюжине склонов устроили горки и рядом валялись шкуры, которые скорняки отдали за негодностью — бери, катайся, кидай назад в кучу для следующих желающих. Катались все, от пятилетних детей до убеленных сединами господ, и это не считалось зазорным. Господина Сантра я тоже видела, съезжающим с горы, правда, на санях, которые семейство моего начальника приобрело у местных плотников. Те, кто при деньгах, закупали миниатюрные сани на одного или двух человек и нанимали мальчишек, чтоб затаскивали их наверх склона.
Явно тут в воде есть что-то такое, размягчающее мозг.
Дальше. Этот загнивающий городок окружен тремя гарнизонами. Здесь опять же автор подтупливает и путает гарнизон с крепостью. Гарнизон – это войска. А военный гарнизон…
В военном гарнизоне я была впервые.
…это масляное масло. Но это не так важно, речь о другом.
Есть куча красивых мужиков в форме, есть нагорье с единственным перевалом, по которому тайно тащат контрабанду. Что мешает на этом перевале соорудить заставу? Засеку подготовить. Шлагбаум поставить. Посадить пару отделений и одного чиновника: контрабанда просто не пройдет.
Не-е-ет, лучше мы будем устраивать героические рейды по огромной территории в поисках нычек и сходняков контрабандистов.
Свадьба Леона и Оливии – тот еще… эпизод.
Итак. Господин Сантр привез племянницу Оливию, чтобы выдать ее замуж за старателя. Оливия заявила, что нашла себе старателя. Что делает дядюшка? Он подсыпает сонный порошок своему секретарю в виски, после чего подкладывает его племяннице в постель, тут же обвиняя в том, что он ее по пьяни снасильничал и теперь должен на ней жениться.
То есть променял любовный интерес своей племяшки (который входил в его список допустимых кандидатов) на человека без роду, племени и документов. Логики нет.
Но это еще не все. Он проводит свадьбу в ускоренном режиме. А это скандал. Вокруг сословное общество, и господин Сантр теряет лицо, то ли невеста на сносях, то ли еще что, но… так в приличном обществе не делается. Это не современность, хотя даже в современном обществе моментально свадьбу не сыграть.
Иллюзии в этом мире не такое уж большое дело. Есть артефакты с иллюзиями. Есть магия позволяющая менять внешность. И в доме королевского чиновника не стоят амулеты определители? А если вместо горничной к нему придет убийца под артефактом?
А, ну да, здесь же на работу принимают без документов. О чем это я…
— Не в моих правилах нанимать людей без документов, но за вас поручилась хорошая приятельница моей жены, достопочтенная госпожа, чья семья известна в высшем свете Росфилда, и я решил сделать исключение. Документы мы вам выправим, если вы мне подойдете.
Я не буду говорить о том, что шансов навести свои порядки в окоррупченной провинции у одиночки практически нет. Для результата нужно не три-четыре человека, а внезапный разгром сложившегося управленческого устройства. Снос вертикали, подавление мелких ячеек, провоцирование паники и взаимодоносительства, после чего можно заниматься распутыванием клубков.
И для этого надо помимо бумаг иметь и людей, готовых управлять, и людей, готовых карать. А всего этого господину Сантру не дали. Два таможенных чиновника и личный секретарь – не в счет.
На самом деле я прекрасно понимаю, для чего это всё сделано именно так. Клише могут работать. По правде говоря, они – работают. Но они работают при хорошей подаче, при уместном использовании, при логичном вплетении их в повествование. Здесь же, все эти клише болтаются сами по себе, они не связаны с миром, логично не обоснованы и преследуют одну цель: показать, что они есть.
Для тех, кто обычно скользит по тексту от одной штампованной сцены к другой, не включая мозг и здравый смысл – может и сойти. Для тех, кто увлекается скорочтением или постоянно питается клише – тоже. А все остальные видят и белые нитки, и петляющую строчку, и куски ткани разного рисунка.
И зрелище, честно говоря – не логичное.
Детей в городке жило мало, и относились к ним бережно. Ни разу я не видела, чтобы матери пришлось оттаскивать ребенка с дороги перед летящей лошадью. Возницу или наездника, который не придержал бы коня при виде дитя, здесь не потерпели бы.
А вот в других городах всадники как видели детей на дороге, сразу же пришпоривали коней. День без задавленного ребенка – не день. Еще перед друг другом, небось, хвастались:
– Я сегодня пятерых детей задавил.
– А я – десятерых, беременную бабу и священника.
В любом произведении есть что-то удачное. И это произведение не исключение.
Момент с шантажом… точнее с тем, как Леонора выпуталась из ситуации, был хорош.
Тут и игра на предрассудках господина Сантра, и капелька удачи, и выстрел подвешенного ружья про потрахушки с женой и дочерью мэра. Если бы в книге такого было больше…
Устало-неприязненное.
Текст представляет собой окрошку из стилей, смыслов и штампов. Причем, не самого удачного пошиба. На это можно было бы не обращать внимания, если бы показывался яркий красивый мир. Но этого нет – декорации серы и однотонны, а описания скупы, скучны и ляповаты (без «а»). Можно было был простить все, будь в истории интересные запоминающиеся герои… Но и этого нет. Герои – сборище безработных штампов и клише. Их загнали в текст без понимания, что, как и почему работает, исключительно для того, чтобы они были. Фишечка с двойным гендер-бендером и вот это поворот со свадьбой наоборот – легко читаемы (с первой встречи ГГ и ТН), противоречат логике мира и впечатлить… Ну кого-то, незнакомого с правилом 63, эта фишечка и может впечатлить. Наверное.
Но и это все можно было бы проигнорировать. Если бы не главная героиня.
То, что зимой болтается в проруби имеет больше самоуважения и здравого смысла чем она. Эта инфантильная недева, считающая себя пупом жизни, на деле – ничего из себя не представляет. Если бы я была хоть капельку похожей на нее, мои дети учились бы не там, где они учатся, а… Они бы, вообще, не учились: они бы сдохли от голода, и всё. И я вместе с ними.
Ее вроде бы показывают умной и способной делать логические выводы, но… кто-то и правда из газет способен узнать место сбора контрабандистов? Я читала про ее поиски информации и даже не знала, плакать или смеяться. Из отчетности девятнадцатого века и газетных статеек по косвенным данным узнать, кто именно везет контрабанду, а кто – нет? А потом пребывать в сомнениях по поводу своего таинственного любовника, не шпион ли он, не контрабандист ли он, не марсианин ли он? От Шерлока Холмса до Теофелиуса Гуна за пару строк? Ну что ж, регресс – это тоже направление эволюции.
Она вроде бы сильная и независимая, но у нее ничего своего, чуть что – она бежит за помощью к другим. И ей, что характерно, помогают. А она потом ведет себя как неблагодарная сволочь, моментально забывая о тех, кто ей помог. Не удивительно, что у нее нет подруг.
Она вроде бы серьезная и деловитая, а даже чемодан разобрать не может, ибо ленива и аморфна.
Она вроде бы бежит от проклятия, но стоило засвербеть в промежности, как она тут же готова забыть про свое бегство.
Мда… Даже нельзя сказать, что она соткана из противоречий, что она перчатка, налезающая на любую руку, что каждая может примерить ее на себя… Нечего примерять. Это не хорошо сидящий костюмчик. Это даже не кемпелевская плоскость.
Это – квинтэссенция пустоты.
Что в героине, расфасованной в 3,53 алки, что в мире произведения, что в языке, стиле и понимании использованных слов.
Притча о нравственности, морали, этических и социальных проблемах? Душистый глинтвейн? Отличный представитель романтического фэнтези? Чистый водевиль? Нет, с моим личным впечатлением эти определения не имеет ничего общего. Ни-че-го.
Но это ж мое личное впечатление, не правда ли?
Не знаю. Наверное, для тех, кому детективы Дарьи Донцовой стали слишком сложны.
Формально произведение проходит тест Бехдель.
Есть диалог между госпожой Фринж и главной героиней. И этот диалог напрямую не касается мужчин. Но даже прохождение теста не говорит о феминистичности произведения. Я бы сказала, что давно не видела такого токсичного антифеминизма.
Главная героиня считает всех остальных женщин недалекими дурами, только и думающими, что о своих мужьях. Единственная женщина, с которой она худо-бедно сошлась, оказалась мужиком и любовным интересом.
Главная героиня пыталась бороться со своей судьбой, но стоило ее только хорошенько оттрахать, как она забыла обо всех этих глупых желаниях.
Главная героиня, имея возможность начать жизнь сначала, решила стать тенью своего мужа. Она променяла личную свободу на патриархально-сексуальное рабство, и делает вид, что все нормально.
«Отличный» посыл. Что еще сказать? В наше время можно продать свое тело и свой разум – иногда без этого никак, но продать свою личность и душу…
Я дописала основную часть рецензии, пробежалась по бульварному и вернулась домой. Постояла под горячим душем, смыла с себя солоноватый пот и столичную ночь, и, накинув халатик, пошла на кухню, к холодильнику.
Только сделала бутербродик с черной икрой – как меня осенило!
Это история совсем не о любви. «Фуга номер семь» проповедует тоталитарные ценности. Исподволь, почти незаметно, но вполне действенно – правильная пропаганда и должна быть такой, незаметной, несуразной в чем-то другом, но не в основном посыле.
Главная героиня под личиной Леона работала на королевского надзорника и на государство. Они жестоко и безжалостно разоряли пограничный край, лишали людей свободы, надежды на будущее. Место действия – депрессивный регион. Это сразу видно. Небольшой городок. Три гарнизона вокруг. В жителях – вышедшие на покой солдаты, зверобои и старатели, детей почти нет. Какой там полет души… ни тебе орешков, ни кино про Рембо. Неудачный городишко.
Зря, что ли, в нём возник бордель? Местным женщинам просто иначе не заработать.
Зря, что ли, местные мужчины промышляют контрабандой? А на что им жить в такой дыре? При этом контрабандисты старались не трогать солдат, и не потому что смерть солдата привела бы к карательным рейдам – оставьте эти сказки для облапошенных простаков вроде «Леона», а потому, что солдаты люди подневольные, такие же как контрабандисты: за тощую пайку – тянут лямку.
Зря, что ли, все местные помогали контрабандистам? Конечно же не зря! Они знали, на чем зиждется их благополучие.
И вот, в этот бедный край, с трудом сводящий концы с концами, приехал господин Сантр в качестве королевского инспектора, и хрупкий мир пошел под откос…
Тотальный контроль за всем и каждым. Жестокость и насилие. Наглость и высокомерие. И так должно быть! Не зря же автор воткнула ни к селу ни к городу фразу про опасную контрабанду. Да, основная мысль, прославляющая тоталитаризм, теряется за пустыми терзаниями героини, но на подкорке-то остается.
И это опасно.
Очень.
Но это всего лишь предположение, а как оно на самом деле знает только автор.
Вот и всё, пора заканчивать.
С вами была Чит.
Чмоки-чмоки.