Рецензия на повесть «Фрегат "Равенство"»

Мои первоначальные мотивы в выборе произведения на почитать были просты: не фэнтези. Более частое сито называлось «не фантастика и не мистика». Я походила по страничкам немногочисленных книг, которые просеялись через эти два моих сита, и тут принцип выбора «не что-то» изменился на «о, а вот это, потому что!».

Я остановилась на «Фрегате „Равенство“», зацепившись за жанр «подростковая проза» (люблю взаимодействовать со своим внутренним подростком), но главным аргументом «за» стала, конечно, аннотация, обещающая что-то… что-то об истории на стыке миров, но вовсе не в фантастическом смысле, а... в экзистенциальном, что ли: о том, как внутренний мир становится больше внешнего и преображает и созидает его – и это если говорить о смысле, а ведь в аннотации тут еще и интрига, вызывающая желание узнать, что это за такое путешествие на гаитянском корабле начала девятнадцатого века, которое как-то сочетается с обещанием совершенно современной, т.е. по умолчанию реалистической прозы без всяких перемещений во времени, если уж брать ассоциации так в лоб. А еще, открыв первую страницу просто на посмотреть, простите мне эту повторяющуюся конструкцию «предлог плюс инфинитив», я почуяла, что тут пахнет социальным (условно) и внутренним (это уж точно) сиротством, которое по законам жанра должно развернуться в обретение дома, а это та мелодия, к которой живущий во мне подросток более чем неравнодушен. Ну и минутка тщеславия – мне нравится быть автором первой рецензии. Быть первым пассажиром фрегата, так сказать.

В общем, на «Фрегате» я попутешествовала с большим удовольствием, хотя начало истории в эмоциональном плане не предвещало ничего хорошего, потому что с первых абзацев читатель знакомится с девочкой Женей, которая сходит с поезда в чужом городе, будучи тяжело нагруженной кучей вещей, бок о бок с мамой, у которой вещей почти нет, она ведь в этом городе всего на пять дней. На вокзале маму и дочку встречает незнакомый человек – ну ладно, не буду нагнетать, мальчик, но незнакомый – отчего сразу возникают вопросики: что это за ситуация со всеми этими незнакомыми лицами и явным скорым отъездом мамы? Вскоре выясняется, что мама уезжает за границу, а дочка остается в семье своей тети, и, собственно, с сюжетной точки зрения «Фрегат» – это будни почти двенадцатилетней Жени Жигаловой, которая обживается на новом месте, знакомится с городом (очень мне понравились эти эпизоды), ходит в новую школу вместе с Костей Сурминым, двоюродным братом-ровесником, участвует (или не участвует) в школьных мероприятиях, радуется свободе на каникулах и так далее. И обо всем этом читать очень приятно, потому что автор создает узнаваемую картину детской жизни со всеми этими типичными даже не мемами, а точно переданными ощущениями, которые можно вписать в мемы «еще чего придумала, реветь при мальчишке» или «мама не разрешает есть мороженое на улице». Кроме того, мне как человеку, имеющему детский опыт «двоюродные и их родители какое-то время живут вместе» очень отозвались ситуации, когда все мамы называются мамами, но по контексту в большинстве случаев понятно, о чьей маме идет речь (а вот если вдруг непонятно, то эпизоды могут получиться пикантными). В случае Жени и Кости это ловкое скольжение фокала в плане, где чья мама, имеет еще и важное значение для пласта смыслов, и это мне тоже пришлось по душе, равно как и то, что из описания ребят как двоюродных брата и сестры по мере развития сюжета потихоньку исчезает слово «двоюродный»: конечно, в том числе и из-за громоздкости самого слова, и из-за того, что своего двоюродного обычно представляют кому-то как двоюродного только при первом знакомстве, а дальше этот момент опускается… но, но. Продолжаю считать, что это и авторский прием, который можно было бы назвать тонким, но мне больше нравятся определения «теплый и дающий опору (героине и тем, кто ей сопереживает)».

Если от сюжета перейти к смыслу, то мне страшно понравился образ семьи как экипажа корабля – вот сейчас пишу и чувствую, как банально это звучит, и даже немедленно пришло в голову, что это прямо классический образ, идущий из глубины веков (уж не будем останавливаться на затасканной семейной лодке, разбившейся о быт). А ведь Юлии Лиморенко удалось это волшебство, когда с одной стороны понятно, что адмирал, капитан и матрос – это роли Сурминых, и все участники это понимают, а еще понимают, когда происходит переключение из игровой роли в «жизненную», а с другой стороны, что всё это очень серьёзно и определяет вектор, по которому они движутся… ветер, который они ловят в свои паруса. Отдельно же я остановилась на мысли, что семья тут сравнивается не только с кораблем, но и с путешествием и что любое путешествие когда-нибудь заканчивается. Вот уж огорчился на этом моменте мой подросток, желающий, чтобы у героев всегда всё было так максимально хорошо, как в последних полутора главах книги – не только по сути, но и по форме «пусть они все и дальше живут таким же составом и в тех же обстоятельствах, как живут сейчас». Однако взрослый литературовед-любитель порадовался и житейской мудрости, сформулированной в этом «наше плавание – не навсегда», и в каком-то смысле открытому финалу «Фрегата», предполагающему дальнейшее развитие – героев ли, жизни ли вообще. А еще литературовед погуглил значение имен всех Сурминых: вдруг перевод имен мужа и сына соответствуют переводу имени мамы, которая в одном из эпизодов выступает и в роли урагана «Марина», вот уж отличный ход! Оказалось, что мужские имена в этом семействе не настолько морские, но в целом все втроем красивую концепцию они создают, пусть даже эта концепция про море, восток и постоянство немножко мной и притянута за уши. Но красиво же?

С интересом я понаблюдала и за представленной в книге семейной системой, включающей как минимум три поколения от бабушки до внуков – под этим туманным высказыванием я подразумеваю, что описанная история семейных взаимоотношений совпадает с моей картиной мира, я ее считаю не только достоверной самой по себе, но и хорошей иллюстрацией к теории на тему «дисфункциональные семьи: проблемы созависимости и отделения от родителей». Думаю, неспроста Ирина и Марина – близняшки (о, только поставив рядом их имена, заметила, что они вполне себе «близняшковые», т.е. похожи и фонетически): различие их жизненных путей при максимально… нет, все же не сросшемся, но близком общем корне выглядит почти как притча или даже как метафора вариабельности судьбы одного и того же человека. Очень я оценила здравую позицию Марины, которая при всех сложностях отношений с сестрой и с матерью не мажет их черной краской (в отличие от авторов энциклопедических статей о колонизаторах, которые читает Костя), не называет плохими людьми (хотя мой подросток-то плохими их считает и страшно злится) и не забывает о том, что никому не известно, кем бы стала она, если бы не уехала из дома в шестнадцать лет. А уж как заставил меня поволноваться еще один герой!  

Если сказать пару слов о повести в целом, то я бы охарактеризовала ее как отличное подростковое произведение, в котором есть и вплетенная в ткань повествования образовательная часть про Гаити (я вот, например, не в курсе была) или про применение математики в профессиях (ну ладно, это с натяжкой к этой категории относится), и разноплановые второстепенные герои, способные к изменениям и динамике, пусть и в меру своих сил (вот, скажем, семейство Телятниковых или вроде бы стереотипный обитатель последней парты Егор). Что касается главных героев, то тут, конечно, максимально разносторонне описана Женя, которая претерпевает и наибольшие изменения, и, к слову, для полноты ее образа имеет значение и то, что в части эпизодов события даются глазами Кости и с его комментариями, которые оказались для меня неожиданными (например, в главе «Хитрый план»). Менее прямые способы взаимно охарактеризовать героев, почему-то напоминающие мне перекрестное опыление, – через высказывания по отношению к ним в диалогах, особенно из уст мамы и тети – тоже хороши, уместны и создают стереометрическую картину. Частично я соглашусь с комментаторами под книгой, которые считают, что герои прямо очень положительны и безупречны, но с другой стороны для детско-подростковой повести мне такое кажется органичным, да и взрослому иногда хочется почитать об адекватных, надежных и внимательных родителях, послушных и охотно помогающих детях и о том, как у всех всё хорошо. А уж оглавление «Фрегата», по-моему, можно приравнять к отдельной и важной части книги, потому что названия глав – это как раз дуновение того самого волшебного ветерка, соединяющего обыденную реальность и реальность человеческого внутреннего мира, создающего соприкосновение фантазии, игры (игры?) в путешествие и житейских будней; ну прямо прекрасное оглавление, любовалась на него периодически. 

К слову, я как будто прошла мимо названия повести – той части, где про равенство, и об этом равенстве достаточно подробно говорится в тексте, но парадоксальным образом мне кажется, что смысл фрегата семьи Сурминых как раз-таки в хорошем неравенстве: и в естественной иерархии, касающихся всех от адмирала до корабельного :) кота, и в том, что дети знают, кто тут главный и кого надо слушаться, а каких взрослых слушаться не надо, а взрослые несут за детей ответственность и впрягаются за них там, где это необходимо.

Ну и расскажу о мелких субъективных штуках, связанных скорее с моим восприятием, а не с повестью самой по себе. В какой-то момент у меня возникли сложности с определением времени действия (да, тэги говорят об этом четко, но кто же все тэги изучает?..): интернет в жизни детей и взрослых отсутствует полностью, Костя собирает информацию о Гаити по бумажным энциклопедиям… Какие это годы, задумалась я на этом моменте. Главы про карнавал с упоминанием киноперсонажей, в которых наряжаются школьники, и про копир по рублю в торговом центре обозначают отрезок на временной оси, но, признаться, без тэга я бы так точно декаду не определила – скорее всего от лени, потому что так-то, если подумать, с моей картиной нулевых все эти признаки эпохи совпадают, однако до карнавала мне казалось, что события развиваются раньше. Еще я поймала себя на том, что меня несколько утомили принятые в детской литературе противопоставления «хороших» детей, которые читают настоящие книжки и не в курсе, какое кино смотрят их одноклассники, этим самым одноклассникам, которые часто предстают как если не «плохие», то как ну такие себе, но справедливости ради, в «Фрегате» прямо оппозиция-оппозиция если и есть, то мимоходом, хотя, как мне кажется, концепция «настоящести» одних увлечений по сравнению с другими все же присутствует – но, повторюсь, я делаю поправку на то, что это моя оптика и мой личный и читательский опыт, а не придирка к повести. Еще тот самый «образовательный» кусок про Гаити не то чтобы показался специально вставленным в текст, но как-то по ощущениям – слишком растянутым, что ли… Хотя по сути-то из него ничего не выкинуть, всё, что в нем говорится, имеет значение для истории, и к тому же горячий интерес героя (или/и автора к теме) способствует появлению интереса к ней и у читателей. Ну и в заключение ниже я спрячу под спойлер опечатки, которые бросились мне в глаза и которые наверняка связаны с редактором АТ, потому что они в основном про отсутствие пробелов между словами. 

Ах да! Мне нравится, когда в книжке попадаются неизвестные мне слова, и во «Фрегате» – после «невегласа», разумеется, – это глагол «пристрожиться». Встретив его в первый раз, я было сочла, что это тоже опечатка, но нет, последняя фраза повести показала, что это новое для меня слово. Викисловарь утверждает, что просторечное, но у меня гипотеза, что, может, еще и региональное?.. первая страница инета рассыпанными по ней ссылками ничего толкового на эту тему не говорит.

А еще мне нравится то, какими предстают разные города в книгах авторов АТ, поэтому спасибо Юлии Лиморенко и за знакомство с её городом. И за знакомство с «Фрегатом», конечно! 

NB. Поскольку я оставила заявку на марафоне только 13 октября, а 14 октября реца уже опубликована, хочу на всякий случай сообщить, что заявку я оставляла, когда рецензия была уже почти написана, мне просто захотелось выставить ее в рамках марафона.