Рецензия на повесть «Все хотят»
Я знаю, что такое оммаж, но в случае с повестью «Все хотят» почему-то смотрела на слово «оммаж» и упорно читала его как «пародия», и желание прочитать пародию и стало причиной знакомства с произведением Анастасии Благодаровой. Желание прочитать пародию на тот жанр, в котором, пожалуй, я знакома только с совсем классикой типа сестер Бронте (если их творчество можно в полной мере отнести к этому направлению), но не смогла осилить ни одного романа с тэгом «СЛР» или «короткие любовные романы». Сейчас я думаю, что без пародийности во «Все хотят» все же не обошлось, но… Но.
Не знаю, как любой автор может отнестись к тезису, что его работу можно описать двумя словами, но для повести «Все хотят» думала сократить в «Хотят», а потом и в «Котят», но первое некрасиво, а второе неуважительно я сразу подобрала эти два слова: своеобразно и забористо. Суть этих понятий применительно к этому короткому мистическому любовному роману ужасов :) (уже неплохо, правда?) я раскрою чуть позже, а то в черновом варианте рецензии начала это делать сразу же и поняла, что можно далеко мыслью уйти, а по правилам жанра полагается сначала сказать хотя бы пару слов о сюжете произведения.
Итак, о чем же у нас «Все хотят»? Аннотация, написанная к тому же от первого лица, что характерно для СЛР, обещает историю о дурнушке Тасе, на которую обратил внимание Остап, первый парень на деревне, то есть главный красавец факультета – и загадочный красавец к тому же. То ли это сказка о Золушке, то ли перевернутый (перевернутый ли?) троп «красавица и чудовище» (подглядела ловкое использование понятия в статье про творчество Анны Джейн, раз уж мы о любовных романах, да и сам автор повести тоже описывает ситуацию, в которую попала героиня, словом «троп»). Есть тут и данный скорее наброском любовный треугольник: обаяние Остапа на оставляет равнодушной лучшую и вроде бы даже единственную студенческую подругу Таси Марину. Есть и ход «спасение и самопожертвование», как бы странно это ни звучало, потому что Тася считает, что спасает Марину от странного Остапа (в глазах Марины, конечно же, ситуация выглядит по-другому). Есть и это очень популярное в ромфанте клише «кто-то, представляющий большую опасность для всего мира, берет под свою защиту героиню, и только для нее он заботливый лапушка». Кажется, из каждого утюга говорится о шаткости такой конструкции, ибо абьюзеры там и все такое, но ведь пленителен образ, попадает куда-то глубоко в бессознательное, и, читая то ли оммаж, то ли пародию на это клише, все равно в этот момент героине сопереживаешь. В тех же аннотациях к ромфанту встречала выражение «истинная пара», и, полагаю, и про нее тут тоже есть, имеется тут и обыгрывание «сказочного» числа («сказочное» – в смысле волшебное число из сказок, типа постоянно всплывающих троекратных повторов, трех лет, трех сыновей и так далее), и я уверена, что еще не все перечислила.
Если перейти от «тропического», ха-ха, уровня к сюжетному, то «Все хотят» читается как история о студенческой жизни в провинции: филиал столичного универа, именуемый студентами шарагой и в общем-то соответствующий такому определению, бедная жизнь в общаге, не то чтобы официальный, мягко говоря, способ заработать (эпизоды про изнанку этого заработка – не производственный роман, конечно, но вполне себе производственная повесть)… Еще любопытно, что автор почти не дает никаких связанных с городом названий, и место действия вполне можно воспринять как «провинциальный город вообще», но с другой стороны в тексте часто встречаются иносказательно-описательные конструкции при упоминании улиц, и, ИМХО, они помогают определить географическое положение вплоть до точного адреса; эту квестово-криптографическую часть я сочла увлекательной, и гугл-карты у меня были открыты на соседних вкладках одновременно с главами повести.
Несмотря на оммажно-пародийный стиль прицепилась я к этой характеристике, который, вероятно, выражается и в соотношении между образом главной героини и значением ее имени просто не знала, куда еще ремарку про зацепившее меня имя вставить, «Все хотят» затрагивает темы одиночества, душевного (или психологического) неблагополучия, вопросов к собственной совести для героини – или отсутствия этих вопросов для героя, и это тоже интересный ход, такое противопоставление главных геров, которые во всем являются антиподами друг друга. На мой взгляд, душевное состояние Таси передано достоверно, человек с заниженной самооценкой и прочими комплексами чаще всего реагирует и на внимание в свой адрес, и на комплименты именно так – как на нечто опасное, ища в них подвох и второе дно – и тем удивительнее, что и со всяких -ведческих позиций, и чисто с читательской в каком-то смысле Тася оказывается и права! А что касается морально-философской позиции Остапа, то считаю, что и она вписывается в принятую в мировой литературе концепцию (не хочу спойлерить, поэтому выражаюсь так обтекаемо), и это в моих глазах тоже является плюсом. А еще одним плюсом я считаю то, что, оставаясь в рамках общепринятой концепции, автор преуспевает в создании своего собственного мифа об Остапе, построенного – мифа, а не Остапа – в том числе и на развенчивании общепринятых мифов на эту тему. Постмодернизм такой постмодернизм (понятия не имею, постмодернизм ли это, но красиво же!). Красиво (в плане смысла, а не эстетических описаний) обыгрывается в повести и тема еды, и это тоже кирпичик в продуманный фундамент произведения, в котором какие-то мелочи при первом прочтении вызывают вопрос, но ты отмахиваешься от них, следя за поворотами сюжета, а потом вдруг как понимаешь, к чему это было, а какие-то детали и вовсе проходят незамеченными при первом заходе, но в полной мере играют при перечитывании. Короче, сюжет крепок и сбит, узелки завязаны, веревочки пропущены через петельки именно так, как нужно, и, пожалуй, единственное, что мне показалось выбивающимся из стиля роялем в кустах, так это подарок, полученный Тасей от одноклассницы (хотя, конечно, понятно, зачем он был). Еще мне показалось, что аннотация фокусируется скорее на проходных моментах (даже не эпизодах), сначала мне даже хотелось сказать, что аннотация не соответствует содержанию повести, но если считать ее элементом игры – таким же элементом, как многочисленные отсылки к современной культуре, цитаты из фильмов и песен и так далее, – то в общем-то почему бы и нет.
И теперь, пожалуй, можно вернуться к своеобразию повести. Она своеобразна по форме: открывающие каждую главу фотографии из личного авторского архива сами по себе являются произведениями искусства и задают настроение… короче, находятся в плотных и продуктивных отношениях с текстом. Кстати, эти фотографии – основание для того, чтобы читать «Все хотят» с компьютера, а не с телефона, потому что на мелком экранчике смартфона кадры воспринимаются хуже, и заложенное в них (?) настроение пропадает. Важной частью истории являются и как бы клочки бумаги с чьими-то рукописными строчками, эдакие записки, которые, к слову, никак не могли быть написаны: они завершают каждую главу, являются подсказками насчет некоторых событий, если ты читаешь роман в первый раз, а при перечитывании становятся детальками мозаики, прочно занимающими предназначенное для них свободное место и тоже влияющими на плотность и сюжета, и, ммм, описываемого мира. Своеобразен и авторский стиль: короткие предложения, краткие предложения (имею в виду частое опускание одной из частей основы, чаще всего подлежащего, конечно), использование причастий и прилагательных (без сопутствующего существительного) в качестве подлежащего… Я не до конца поняла, меняется ли этот стиль примерно во второй части романа или же это я к нему привыкла и перестала так спотыкаться на нетипичных для меня конструкциях, в которых логические ударения мне кажутся расставленными странно (это не критика, а просто информация о моем восприятии)… Но, кажется, это вариант «вероятнее, просто привыкла». Зато в полной мере оценила живую разговорную речь героев и краткие авторские описания, соседствующие с этими диалогами и отлично передающие состояния персонажей. Своеобразной я сочла и авторскую интерпретацию основной темы про нечеловеческую природу главного героя, хотя тут скорее я не владею материалом (заметим, суть этой не-человечности раскрывается на каком-то этапе, но все же и минимально спойлерить не хочу) – впрочем, об этом я уже упоминала в абзаце про мировые концепции и создание индивидуального мифа, и те формулировки мне нравятся больше.
И все же главной своеобразной штукой я считаю настроение повести – странное сочетание подчеркнутой неэстетичности примерно всего (о чем автор честно предупреждает в аннотации), цинизма в высокой концентрации, от которого читать произведение реально неприятно, – и теплоты, уж не знаю, обманчивой или настоящей… Когда-то давным-давно на просторах интернета мне сказали, что произведение должно содержать в себе загадку, создавать напряжение – и повесть «Все хотят» это делает, потому что как минимум хочется разобраться в природе этого теплоцинизма. Вот так сходу не получается понять, как именно он получается, этот теплоцинизм, какими средствами создан. Понятно, что отчасти – игрой на контрастах… резкими переключениями регистров (взять, например, записочку, завершающую девятую главу…), едким юмором, иногда злым, иногда – нет, однако все равно не слишком добрым, но, но… но есть что-то еще, что заставляет пусть на краткий миг, но искренне сочувствовать героям, которым сочувствовать вообще не хочется – и которым, как мне кажется, почти (?) не сочувствует и не симпатизирует и сам автор. И раз уж еще раз зашла речь о героях, то скажу, что повесть для меня является произведением, в котором есть всего два героя, он и она, очень СЛРшно :) , а остальные персонажи выполняют служебную функцию и в общем-то не имеют лиц и характеров – и именно поэтому мне показались страшно негармоничными пара-тройка мини-эпизодов в самом начале, когда события даются глазами Марины… или даже не ее глазами, а с ее комментарием. Ее «голос» показался мне неотличимым от авторского или Тасиного, и мне даже пришлось перечитать отрывок, чтобы понять, что это сейчас было «от Марины»; со всей остальной повестью, представляющей собой то Тасин взгляд, то взгляд Остапа, то авторский комментарий, таких проблем не возникало. И рукописные записки, к слову, тоже имеют каждая свой голос, которым рассказывают мини-истории: какие-то из них расположены на периферии событий повести, какие-то и вовсе я в сюжете не опознала, но это, ИМХО, только подчеркивает уместность и, ммм, увесистость этого приема «записки в конце главы».
Заключительные строки рецензии представляют для меня некоторую сложность, потому что обычно тут уместно поблагодарить автора за увлекательное чтение или за приятные минуты в обществе книжки, но проблема в том, что повесть «Все хотят» – это неприятное чтение… Поэтому я скажу честное «спасибо» за использованные в оформлении фотографии (их тоже не назвать приятными, но мне отозвалось, как говорится), за интересную структуру повести (крепкий сюжет и то самое оформление с фотками и записочками) – и за загадку.