Рецензия на роман «Позывной "Курсант"»

Павел Барчук и Евгений Прядеев в новом романе: "Позывной «Курсант» заставили читателей восторгаться с первых глав. И все отзывы были восторженные.

Да я и сам, весьма уважая их "Колхоз", "ОБХСС", "Игры разума" и прочие циклы. Добротные развлекательные произведения. Хороший слог, неспешное повествование, лёгкий флёр эпохи...

Но в последней работе авторы явно перешли на новый рубеж, приблизившись к серьезным авторам. Вот взгляните хотя бы, как несколькими штрихами они создают настрой того, увы - прежнего, времени:

«– Алеша…Где же ты спрятался? Ох, и негодник. Заставляет маму искать его по всем углам… Где же mein Lieblingssohn?

Я сижу в комоде. Я ужасно доволен. Хорошее место выбрал.

Старый комод похож на какое-то волшебное существо из сказок. Он – огромный. Его нижняя часть – будто здоровенная пасть великана. Открыл дверцы, пока мама считала до двадцати, забрался внутрь и все. Нет меня. Я исчез.

– М-м-м-м… Wo hat er sich versteckt?

Я тихо смеюсь, прижав ко рту ладонь. Куда же он спрятался? – вот что говорит мама. Она все время разбавляет русский язык немецкими фразами. Забавная привычка. Уверяет, будто так тренирует мой ум и память. Хотя что их тренировать? Папа, между прочим, считает, что я очень смышлёный и буду умнее его, когда вырасту…»

А потом страшный переход к реальностям. НКВД. Безжалостное, грубое, ненавидящее тех, кто чисто одет и вежлив. А вдобавок, упаси боже, занимает высокое социальное положение!

«– Дык малость придержу вещички… – Второй голос мне тоже не нравится. Он…хриплый, неприятный и какой-то лающий. Словно злой пес гавкает.

– Не надо ничего держать! Уберите руки! – Мама уже не просто нервничает, она выкрикивает слова, будто вот-вот заплачет.

Мне становится по-настоящему страшно. Никогда не слышал, чтоб мама так разговаривала. Вообще никогда. Ни разу.

Меня охватывает оцепенение! Наверное, я и правда в сказке. Поэтому не могу пошевелить даже пальцами!

Я слышу звук какой-то возни, потом что-то падает на пол. Но негромко. Я бы мог подумать, будто уронили ворох вещей. Стука или грохота нет. Есть только шелест ткани.

– Это…часы Сережи. Откуда они у Вас? У Вас, вот – на руке!

– Дык…ну…Не надо, гражданочка! Не надо хватать власть при исполнении за руки. И часы… Что часы? Похожие просто… – Хриплый голос неуверенно оправдывается.

– Нет похожих…»

Невольно вспомнилось, как по хозяйски приходил к нам в дом лощеный грузин – капитан НКВД (или НКГБ- Народный комиссариат государственной безопасности… не помню уже). У мамы и папы лица становились очень официальные и чуток испуганные, а у домработницы Даши наоборот – циничным.

Я как-то подслушал шепоток родителей, что в «Контору» сбросили новую разнарядку по количеству «врагов народа» и врачи вовсе не гарантированы от расправ. И это при том, что отец был повоевавшим коммунистом, членом бюро горкома и парторгом Медицинского института.

Но это на меня так подействовало, на древнего человека, помнящего зримо те времена и все прелести СССР. А чем же заинтересовал роман более молодых читателей.

Интригой. Интригой, начавшейся с первой главы и плавно перетекающей в каждую новую. Вот я, опытный читатель и читатель быстро читающий, буквально проглотил первый том и с неослабевающим интересом перешел ко второму. Я мало какие книги читаю прямо с экрана, по мере появления новых текстом (да, честно говоря, кроме Щепетнева, Евдокимова, Кощиенко практически никого не читаю, жду, когда смогу законченную книгу скачать на свой ридер), а вот эту – буквально проглотил. 

Отличным стилем. А стиль – это не только грамотно построенные фразы и письмо без явных ошибок. Это еще и умело выдержанные временные нюансы, умелые вставки мнений героев, не слишком затянутые описания и отсутствие восторженного экшена. Стиль – это интеллигентность текста! Не удержусь привести момент явление высокородной учительницы, вот именно это я и называю стилем:

«…На пороге, стояла…черт…я даже затрудняюсь подобрать соответствующее определение.

Для начала, конечно, это была женщина. Невысокого роста, миниатюрная, похожая на статуэтку. Вот только возраст у этой статуэтки, похоже, более, чем приличный. Я бы сходу дал ей лет семьдесят. Однако, удивляло не это. Мало ли, кому сколько лет. Выглядела она…Чисто героиня романа Бунина, сошедшая с иллюстрации книги.

На старушке было надето платье темного цвета, в пол. То есть не просто длинное, а вот прямо едва ли не из начала века дамочка пожаловала. Юбку дополняли рюши, волной спускавшиеся от талии до самого низа. На шее у бабули висели бусы, подозрительно похожие на жемчуг. Мочки ушей украшали точно такие же серьги-капельки. Ее совершенно седые волосы были собраны в высокую, замысловатую прическу.

С одной стороны – по возрасту она была несомненно старухой, но с другой… В ней чувствовалось что-то особое, необъяснимое. Мне кажется, именно это называют породой. Спина прямая, плечи идеально ровные, шея… как в книжках пишут… лебединая. И взгляд… Взгляд пронзал насквозь, пробирался до самого нутра. Словно эта особа знает о каждом из нас какие-то отвратительные секретки».

И сразу о темной стороне истории, о КГБ, ломающей жизни народа по своему разумению:

«…– Я не волшебница! – Категорично заявила старуха. – Вот эти…

Она указала мундштуком в мою сторону и на Бернеса.

– С ними можно работать. Остальные – лучше пристрелите меня.

– Ну, что ж…Значит, пристрелим… – Так же спокойно ответил Панасыч и развернулся, собирать выйти из класса. Но в последнюю минуту остановился, а затем снова посмотрел на старуху, которая замерла каменным изваянием. – И кстати…не только Вас, если Вы вдруг запамятовали… Группа! Построиться, на выход!»

Тень и свет выстроены в начале романа еще не четко, но уже есть ощущение, что все не так и просто. Пускай по-крестьянски грубо, пускай по-рабочему прямолинейно, но советская власть ковала своих пособников из любого отрепья, да и школа для беспризорников была при НКВД образцовой. И птенцы Дзержинского боролись с детскими бедами наравне с педагогами. Так что не надо сразу делить мир на плохих и хороших, все не так просто.

А как мы несомненно узнаем из новых книг этих профессиональных литераторов!