Рецензия на роман «Бенкендорф любит всех нас»
Бенкендорф — как Амели, только мужик. Поэтому и любовная история, которую он пытается организовать, пахнет не ванилью с розами, а куревом и потом.
Первое впечатление сказал, а теперь разберём подробно-подноготно.
В Цайтгарденбург («город сада времени»?) приезжает Бенкендорф, способный одарить своего заказчика чем угодно за несколько лет его жизни. Но, в отличие от обычного литературного Дьявола, очаровывающего и прельщающего жертву возможными благами, Бенкендорф слишком любит людей. Поэтому он только и делает, что отговаривает глупых человечков пользоваться его услугами.
Обычно ему это удаётся, но на этот раз встречи с нашим дьяволом жаждут Фрэнк — просто недалёкий прожигатель жизни, готовый разбазарить свои годы на мелочи вроде машины, и Ева — последняя художница декаданса, потенциальная суицидница, для которой, в общем-то, чем меньше мотать срок на Земле, тем лучше.
И Бенкендорф приходит к идеальному, как ему кажется, решению: надо свести Фрэнка и Еву. Тогда Фрэнк обретёт смысл существования, а Ева вернёт его, когда-то утраченный. Задача, как вы можете догадаться, непростая. Её и пытается решить покупатель времени человеческого на протяжении всей повести.
Читать, как Бенкендорф с завидным упрямством подстраивает встречу своих подопечных — в четвёртый, в пятый раз — могло бы наскучить, но этого не происходит. Немаловажную роль в этом играет то, как автор повествует нам свою историю — то вальяжно и пафосно (Бенкендорф), то на грани обсценщины (Фрэнк, Ева) — но всегда так живо, что немаленькую повесть можно охватить в один присест, настолько легко она читается. Впрочем, если ваше чувство прекрасного падает в обморок от десятка оскорблений на диалог и выражений а-ля «гандоша», вам явно не сюда.
Вот так они разговаривают всю книгу. А всё равно читается!
Доставили удовольствие авторские аллегории. Девушка в любви — как утопленница; её вытащишь из воды, а она вновь ищет, где утопиться. Солгать, что занялся с кем-то сексом, хотя лишь провёл ночь с ней в одном доме — как съесть оливье, откладывая горошинки, но утверждать, что съел именно оливье. Я допускаю, что кому-то все эти аллегории будут вообще набором случайных ассоциаций с потолка, но у меня специфическое чувство юмора. Второй день хожу и смеюсь про себя над этими горошинками.
Кстати, если герои — немцы, они вряд ли могут говорить про оливье, это же российский салат. Хотя, точно определить место действия (как и время) не представляется возможным. Цайтгарденбург — это такой абстрактный город в нигде, без отсылок к внешней культуре (вроде упоминания войны или знаменитости), которые хоть как-то помогли бы сориентироваться.
Имена и фамилии героев подчас намекают то ли на крайнюю степень глобализации (чего стоит одна Филиппа Оклахома-Державина!), то ли представляют собой крайнюю меру авторского стёба. Стёба в квадрате, в кубе — не иначе. Самого Бенкендорфа назвали в честь известного графа, его жену и вовсе по имени героини другого произведения. Я поискал в этом отсылку, но нет, пустота. Только в слове «Вархуил» кое-что нашлось, и то благодаря гуглу.
Абсурд выпрыгивает на читателя, как чёрт из табакерки, стоит только попытаться заглянуть за видимый смысл — названий, совпадений, символов, самой атмосферы — что удачно в контексте этой книги. У безумия, как говорит сам автор устами одного из героев, нет цвета. И жаль логичного до мозга костей Бенкендорфа, что пытается предугадать события, обуздать это безумие, царящее вокруг, и пустить его в начерченное русло. Но оно не терпит рамок и сценариев...
Если бы я встретил центральную парочку этого театра в реальной жизни, я пожалуй, испытал бы к обоим героям стойкую неприязнь. Истеричная, абсолютно непредсказуемая Ева упивается своей брошенностью. Бенкендорф, пусть со своей корыстной целью, пытается сделать её счастливой, но та не желает расставаться со страданием; о, она вцепилась в него и набрасывается с кулаками на всех, кто пытается эту боль отобрать. Ей чертовски нравится страдать и ездить по ушам своих подруг, выливая на них такое важное (сарказм) страдание. Неряха Фрэнк, запойный алкоголик в двадцать лет, её стоит. Оба героя варятся на дне, и этим дном упиваются. Они будто застряли в пятнадцатилетнем возрасте (и то спорно: некоторые в шесть лет рациональнее, чем Фрэнк и Ева вместе взятые), когда идеальный образ жизни — вставать в полдень, малевать картины, пить и курить, а родители, готовые зависнуть над душой — где-то далеко, когда отдать несколько лет жизни — кажется достойной ценой за какую-то машину. Полные деградация и упадок. Это слишком даже для декаданса. В компании Фрэнка и Евы нормальный человек стал бы крайним мизантропом уже к вечеру первого дня. Но Фрэнк с Евой на то и ненормальные, чтоб нам было интереснее читать.
Бедный Бенкедорф, которого судьбина занесла в настоящий вертеп. Я не понимаю, за что он полюбил (искренне и по-отечески) этих двоих. Только за то, что Фрэнк ловко излагает мысли, а Ева в новинку своим сумасшествием? За то, какое психологическое садо-мазо они устроили? Или они очаровали Бенкендорфа как раз своей тягой к саморазрушению, на которое он сам, в высшей степени достопочтенный господин, не был способен?
Показалось неестественным, как герои, а конкретно Фрэнк, распоряжаются своей жизнью. Пример (не точная цитата, а суть разговора, как я ее запомнил):
Фрэнк. Я собираюсь загадать первое желание.
Бенкендорф. Давай.
Ф. Я хочу машину.
Б. О, за машину я попрошу много, очень много...
Ф. Хватит разговоров, вот тебе пять лет. Где я могу забрать свою тачку?
И у меня в такие моменты только одна реакция:
Дело даже не в том, какова названная цена этой машины, а в том, что Фрэнк называет её сам, от балды. Не торгуясь, он швыряет на стол переговоров невозобновимые годы своей жизни. Он даже не спрашивает у Бенкендорфа, сколько тот готов запросить за пресловутую машину. А ведь Бенкендорф по дороге к Фрэнку рассуждает, что собирается просить год, да и то — большая, страшная цена. И тут покупатель смывает в унитаз целых пять лет без тени сомнения. Так и дальше: вот тебе ещё столько лет, чтобы Ева — то, и ещё столько, чтобы Ева сё...
Серьёзно? Люди такой ценой заказывают машины и удаляют родинки? Не пытаются купить славу, карьерный рост? Ева хнычет, что она бездарность, тогда почему она не закажет у дьявола талант или признание? Ну, книга не о карьере или признании, а о любви. Потому, несмотря на фантдоп, история всё равно воспринимается не как фантастическая, а как любовная.
Некоторые мысли, адресованные автору (всё имхо!). Не хватает:
1. Воспоминаний Бенкендорфа о других клиентах. Что заказывали, за сколько, кого удалось отговорить. Хотелось бы больше таких «историй в истории», особенно спорных. Что будет, если два человека одновременно запросят противоречащие друг другу желания?
2. Логики в бартерных делах Фрэнка. Или обоснования для той логики, что есть. «Так сильно хотел уехать из города, что отдал пять лет» — да ну...
3. Информации о прошлом героев. Чувств много, а фактов мало. Ева же не могла так сбрендить от расставания с предыдущим парнем, должны быть другие предпосылки — в какой семье она росла, чем жила раньше... И на что сейчас живёт, кстати?
4. Вычитки. Тут всё понятно.
Я это говорю не для того, чтобы водрузить на пьедестал недостатки (мол, смотрите, какая книга плохая), а потому, что считаю: если это всё учесть, книга из хорошей превратится в отличную.
И ещё: мне нравится название, отсылающее к фразе «Иисус нас любит». Бенкендорф — вовсе не дьявол, каковым его считает Ева. Его способности можно было направить на превращение мира в рай, только сам он не может творить то, что хочет, а люди заказать этот рай не догадываются. И, как Иисус, он их любит, а получает в ответ неблагодарность. Впрочем, это как раз понятно: все его попытки спасения Фрэнка с Евой зиждутся на манипуляции, а кому понравится осознать себя марионеткой...