Рецензия на роман «Музыкант дьявола, или История Генриха фон Штейнберга»
Про персонажей, продавших душу дьяволу, в наше время не писал только ленивый. Сам по себе выбор избитой темы не страшен, ибо что есть крохотная надежда, что именно этому автору удастся сказать нечто новое, еще не перетертое до однородной массы более удачливыми предшественниками. Итак, приступим. В первой главе мы наблюдаем рождение страшненького нежеланного ребенка. Автор без заминок и колебаний начинает смаковать описания физического уродства младенца и подчеркнутого безразличия, с которым встречают его присутствующие на родах взрослые. Предполагается, что неискушенный читатель проникнется сочувствием и разразится скупой читательской слезой. Критик же, видевший не один опус, слепленный начинающим гением, ставит автору лично жирный минус за одноногую собаку под проливным дождем. Скучно, ей-богу, и низко. Не скажу про дно, но ниже пояса точно.
Далее автор пытается убедить нас, что дело происходит в девятнадцатом веке. Для этого он упоминает расхожие штампы, известные каждому уважающему себя пользователю всемирной сети о тех суровых временах. Заспиртованные младенцы в аптеке и мертворожденные дети, по которым баронесса ни капли не грустит, потому что тогда это было в порядке вещей. Сравнение детей с лошадьми и собаками барона, поиски кормилицы вместо матери. Да, все это было, и все про это когда-то читали. К чему пересказывать бородатые анекдоты снова?
Во второй части главы автор продолжает разрабатывать темы одноногой собаки и бородатого анекдота. Нам рассказывает про тяжелую жизнь нелюбимого ребенка среди слуг, неумело спекулируя на жалости к малышу. И про музыку, как единственное светлое пятно. И про канарейку. Автор, зачем канарейка? Ах, да, чтобы трагически и слезливо погибнуть на глазах у читателя.
Я не вижу причины продолжать чтение. Текст написан ровно, без заметных шероховатостей, но при этом язык затертый, мутный, и абсолютно без “изюма”. Избитая тема обыграна избитыми штампами. Любителям читать про девятнадцатый век хочется посоветовать прочесть писателей девятнадцатого века. Пользы будет больше.