Рецензия на роман «Прощайте, скалистые горы»
Существует теория шума, которая видит в искусстве способность, присущую живой материи. Именно художественный текст преображает шум, то что не имеет смысла или имеет, но не для всех, в информацию, а если подача плывет на волне сенсорики, то в действенную информацию. Текст представляет собой добротную работу технаря, отлично разбирающегося в современных тенденциях и новых цифровых устройствах. Однако обилие именно этой техногенки для читателя, не пойманного на волну эмоциональной блесны, временами превращает повествование в шум.
Если коротко, то некоторые описания (история планеты, ее описание) не цепляют так, чтобы захотелось за каждым непонятным термином нырять в Гугл или домысливать самостоятельно. Так плюс, а он явный, автор подкован, превращается в минус. Если научиться обходиться минимумом неоправданного использования терминологии, превращающего художественность в схоластику, повествование от этого выиграет, взяв на борт большее число эмпатий. Ведь такие вещи не пишутся для себя, а рассчитаны на резонанс и восприятие.
В первой главе неплохо создан пространственно-временной нарратив. Ось от "любителя древнерусского" к будущим векам дарит свободу во временной капсуле. Но вот с пространственной реализацией немного неудачно, на мой взгляд, а он может быть и неверным. Повествование начинается с постановки задачи по спасению некоей экзопланеты. И здесь сразу же появляются комментарии главного героя. То есть, с точки зрения художественности, экспозиция отсутствует.
Это некоторым образом обкрадывает читателя, заставляя его начинать восприятие не с описания некоторых известных ему вещей, которые он может представить, сообразно своего опыта, чтобы легче войти в сюжет, а делает его подзорной трубой внутреннего мира Сэма. Потом эта тенденция усилится через образ Иви, который представлен своеобразным графическим клоном персонажа. А наблюдать за событиями из туба внутреннего мира незнакомого абсолютно героя при такой концентрации технической информации — задача сложная.
Автору удаются описания, когда на грунтовку событий ложится эмоция. Так, например, история, связанная с появлением Кински и игрой в лего-детей, описана уже более живым и располагающим языком. Приятно читателю и когда он встречает знакомые ему факты либо лиц: Монро, Гагарин. Чувство юмора тоже облегчает прочтение и позволяет немного эмоционально раскрыться навстречу сюжету. Неплохо работают реминисценции ("Руку, береги, Сема!", "Я раб лампы" отсылка к троянской истории), возвращая уже к общему историческому и культурному опыту. Умелое использование грустных реалий — тоже тот мостик, который приближает фантастику к дню сегодняшнему, ну, например, фраза "один двухсотый" — явная отсылка к "грузу 200". История с профессором-расчленителем из того же ряда узнаваемых печальных событий.
Есть некоторые стилистические погрешности, но в фарватере фантастики, они, вероятно, работают, например, фраза "всеми цветами спектра" кажется неточной, поскольку спектральный веер — это градиенты оттенков, а не радуга безапелляционной смены оранжевого красным.
Немного напрягали начальные названия глав. При таком глубоком погружении в чужой абсолютно новый мир, ничего не значащие названия не помогали, скорее препятствовали восприятию. Так было в 1-й и 2-й главе. Потом, или автор расписался, или понял, что поплавок h1 должен работать на фабулу.
К явным удачам можно отнести сюжет, который держит внимание, если оно не расхолаживается техническими отступлениями, его притупляющими. Хотя, оговорюсь, это вкусовое, и для любителей научной фантастики с техническим уклоном в этом тексте, наверняка, будет много интересного. Ну, например, уход от банальной системы зеркал и логистики амальгамы в сторону графита при создании трансформера-имитатора ИВИ. Смиты из зеркал "Матрицы" мир уже освоили и слегка приелись.
Приятно отметить владение стилем, обладание языковым чутьем и умение создавать образы, отличающиеся харАктерными чертами. Они созданы разнообразными приемами: с помощью речевой характеристики, цитатной, сдержанного описания внешности. Из-за отсутствия технического образования не удастся по достоинству оценить глубину и креативность мира, созданного автором, его находки и умение плавать в этом океане информации, как рыбе. Чувствую интуитивно, что там много интересного для пытливого читателя. В качестве пожелания, хотелось бы, чтобы кроме информационной составляющей, текст иногда проваливался в некие философские или ментальные размышления, которые всегда делали фантастику интереснее. И об этом, наверняка, понимали Брэдбери, Стругацкие, Хаксли и даже пророческий Оруэлл.
Неплохой зачин для старта. Когда автор совсем оседлает свою волну и не будет не сжат рамками слов и традиций, ему удастся и в эмоциональном плане сделать звучание своих работ резонирующим и более одухотворенными что ли. Хотя именно сегодня считается, что текст, который не цепляет — безопасен. Но тогда, зачем заниматься искусством. Ведь уходя в чужие миры книг, читатель добровольно сдает свое сознание в аренду на несколько часов, а иногда, и лет.
Ситуация с сегрегацией читателя в поиске только своего с "проверкой на вшивость" — бросит читать или продолжит, не совсем понятна. Искусство — крупье личного времени. И те часы, которые автор тратит на создание, по-хорошему должны вернуться ему вниманием читателя, потратившего его на чтение. Коллективное время, это некий своеобразный закон сохранения времени в парадигме "художник/восприемник". Хорошо, пусть остаются преданные и любознательные. В слове многое читается невербально, и при таком целевом настрое на уровне интуиции это ощущается. Никто не говорит о том, что перед читателем нужно заискивать. Нет. Но и проверять его на профпригодность, наверное, не есть цель искусства.
Об ускользающем философском контексте. Не удалось собрать цельной картинки повести. Да, текст трудоемкий, это ощущается, добротный, проработанный, глубокий. Но так работают с диссертациями. Искусство, все-таки, лагуна в большей степени эмоционально окрашенных проекций. Для второго уже придумали джипичаты. Сюжет чем-то напомнил картину по номерам, есть сейчас такое развлечение - конструктор классики, когда трафарет известных картин рассечен на фрагменты и снабжен расходным материалом: кисточками, красками и подобранной оттеночной армией копий шедевров. Но даже повторив все линии, не избавиться от нумерации фрагментов. Ну, если только не быть совсем дальнозорким или не стоять далеко.
Информация взятая из сети, проработанная и вбитая, не везде проведена через внутренний мир автора. А если и пропущена, то для цельности ей не хватает некоего клея, который звался когда-то душой, харизмой. Текст написан отстраненно, между автором и его героями нет эмоциональной связки, которая бы позволила увидеть в работе второе дно. Художники, они ведь не красками пишут, своей прошлой болью, неудачами, желанием создать свой лучший мир, а может, худший.
Мало читаю последнее время, но из прочитанного, тоже собранного из лоскутков информации, взятой из сети, могу назвать роман Водолазкина "Брисбен". Автор тоже узнавал о мелочах и подробностях гитариста, скорее всего из источников, может, общался с настоящими исполнителями. Но там все пропущено через фильтр своих переживаний, что ли, внутренних гештальтов, психов, надрывов, падений, растрат, а может и переживаний смерти. Ее то можно еще при жизни пережить. И этот клей становится тем ключом доверия, который делает текст располагающим, а не сканирующим способности читающего. К сожалению, такого клея в этой работе не встретил. А это несомненно очень сильно влияет на восприятие.
Об особенности композиции и алгоритме нанизывания сюжетов. Этот принцип удачен, хотя и не нов, пресловутые "Мертвые души", пусть не изнутри, но снаружи связаны Чичиковым. Не буду уже про сказки Шехерезады. Альтернативный финал...Ну что ж. И здесь, как в жизни, что для русского кайф, для немца - смерть. Так и здесь, просто он стал формализован в графике. А прием, который Ридли Скотт в "Последней дуэли" позаимствовал у Акиры Куросавы в "Расемоне": вариативность восприятия, наверное, для финала очень удобен. Ведь книга, если состоялась, она и прочтения имеет разные, а значит, у автора есть и это право, отразить такой вариант.