Рецензия на роман «Да прибудет тьма»
Кусачие бабочки ведьмы Веселины
Начало любого романа о попаданце может сразу сказать опытному потребителю жанра, стоит его продолжать читать, или нет. Если автор обходится простой констатацией: «Я вдруг очутился (лась) в незнакомом мире», и сразу переходит к приключениям героя, который невозмутимо принимает новые правила жизни, да ещё с места в карьер становится в ней очень крутым, это почти наверняка плохой роман.
К счастью, разбираемое произведение этим не грешит — при том, что завязка его вполне традиционна для «попаданческой» литературы, да и вторичный мир не так чтобы оригинален. Однако главная героиня по имени Веселина, университетская преподавательница фольклора из сибирского Омска, достаточно достоверно воспринимает то, что после нападения неизвестного злодея вдруг оказалась в новом странном месте. Конечно, она в смятении, потрясена, испугана, о чём свидетельствует её внутренний монолог, вполне адекватный для ситуации. Однако ГГ находит наиболее вероятное объяснение происходящему: она лежит в коме, и всё это плод деятельности её повреждённого мозга. Забегая вперёд, в финале оказывается, что она права… хотя автор оставляет возможность и для того, что магический мир и правда существует.
У авторов романов о попаданцах есть, по большому счёту, две возможности укоренить своего героя в новом мире. Одна: он адаптируется с нуля, словно новорождённый, терпя неудачи и учась на своих ошибках. Другая: у ГГ уже в нашем мире имелся некий бэкграунд, помогающий ему прижиться в непривычной среде, к примеру, боевые и прочие полезные тут навыки. Есть, конечно, третий вариант: герой попросту сразу всё понимает, делает всё правильно, не обучаясь, очень быстро и легко приобретая высокий социальный статус, но это, скорее, приём не настоящей литературы, а школьных фанфиков.
Баньшива избрала некий средний путь: с одной стороны, её Веселина мало что понимает в окружающем, однако с другой, её знания фольклористки очень ей в этом мире пригождаются. Ибо это альтернативная Скандинавия примерно начала IX века, и она в целом соответствует представлениям современных учёных о германско-скандинавских, а также славянских мифологии и фольклоре, персонажи которых существуют там во плоти.
Помимо этого, скоро выясняется, что Веселина вообще тут не случайно, а послана высшими силами с некой миссией. Сущность её остаётся несколько смутной, но в любом случае ГГ есть аватар многоликого бессмертного существа, альвы, приходящей ради того, чтобы ценой жизни своей ипостаси в этом мире спасти его. Мне кажется, правда, что трактовка альв в германских легендах несколько иная, но автору и ее героине-фольклористу виднее.
Что до угрожающей данному миру опасности, она исходит от ужасной магической гнили, пожирающей всё живое. Несут её демонические существа Сумрачные, природа которых неясна, а сражаться с которыми очень трудно, однако можно. Забегая вперёд, вообще-то эта линия до конца не раскрыта:
Возвращаясь к главной героине, в соответствии со своим волшебным статусом, она имеет возможность лечить своей кровью живых существ, даже придавать им магические свойства, и сама на высоком уровне владеет магией, в том числе и боевой. Её охраняет могучий варг. Она повелевает здешней нечистью, вступает в дружбу со скакуном-драконом и медведем-оборотнем, который оказывается никем иным, как славянским богом Велесом.
«Сон мой, мир мой, кровь моя, правила тоже мои», — провозглашает ГГ и продолжает жить в этом мире по этому золотому правилу. А как иначе?..
В скобках замечу, что даже если это и не галлюцинации, а и правда некий параллельный мир, в которой скромная преподавательница вдруг становится ведьмой-воительницей, приём «очнувшегося героя» в фэнтезийной литературе вполне традиционен и почтенен — вспомнить хотя бы романы Майкла Муркока, Роджера Желязны и многих-многих других.
Что касается коммуникации, то Веселина в магической Скандинавии может передавать свои мысли в создание других людей в виде слов, а речь здешних обитателей легко понимает. Это снимает языковой барьер — ещё одна «попаданческая» проблема. И телепатия тоже уже использовалась писателями для этих целей, к примеру, в вывешенном на АТ романе Александра Кондратова «Тихий мертвый лес».
Радует, что автор уделила внимание и психологии своих персонажей. К примеру, юный Матс, в начале романа потерявший родителей при нападении Сумрачных, не забывает о них тут же, как о «расходных» персонажах, и не продолжает свою сюжетную роль, как часто бывает в более низкопробной литературе. Нет, автор убедительно показывает не только горе мальчика, но и то, что ребёнок своего времени, преодолевая душевную боль, продолжает делать то, что должен.
И многие другие персонажи выписаны достоверно и ярко, хотя некоторые всё-таки несколько сливаются друг с другом. Это касается, например, отдельных людей и волшебных существ — жителей лесной деревни, где происходит основная часть действия. Еще мне показался недостаточно прописанным образ Зиминиара.
На достойном уровне и описания, точно передающие настроение повествования. Например, таинственное волшебство древнего леса или тревожный мистический нуар мёртвой деревни:
«Первые вечерние тени пролегли на высушенной земле. Старые поношенные дома беззубо зевали открытыми дверями. Небольшие оконца пусто пялились на незваную гостью. Ни движения, ни звука. Только паутина, свисала отовсюду и колыхалась от любого дуновения ветерка… Тени домов от заходящего солнца росли с угрожающей быстротой».
Некоторые образы и эпизоды вызывают восхищение фантазией и чувством юмора автора. К примеру, материализация женского образа «бабочек, порхающих в животе» от любовного томления. Которых Веселина ещё и магическим образом заставляет покусать предмет своих чувств…
Вообще, ощущается некоторый стилистический микс, пёстрый, но не хаотичный. Ироническое фэнтези сменяется элементами хоррора и выглядит это вполне гармонично. Напевный слог скандинавских саг, повествующий о деяниях полубогов и подвигах героев, плавно переходит в «приземлённые» эпизоды, например, связанные с проблемой естественных отправлений ГГ. Горячо это приветствую, ибо авторы фэнтези, забывающие о таких «неуместностях», выглядят довольно глупо, скажем, отправляя свою героиню в многодневное путешествие на драккаре викингов, забывая, что никаких гальюнов там не было и все свои дела ГГ должна делать на глазах команды…
«„Совсем не принцесса я из книжки. Те в туалет никогда не ходят. И ещё много чего не делают. А тут ни туалетной бумаги, ни зубной щетки. Никакой гигиены“, — вздохнула Веселина горестно и сорвала самый крупный лист, размяла в пальцах».
В целом же стиль романа по-хорошему прост и внятен — за исключением упомянутых «архаичных» вставок, которые, однако, совсем не режут глаз. Впрочем, кое-где речь персонажей чересчур правильна, далека от настоящего разговора:
«А куда бежать? Гниль везде достанет. Лучше посмотреть врагу в глаза и гордо принять смерть в бою. Чем бежать и жить в страхе. Можно лишь отсрочить свою гибель», — это говорит напуганный и раздавленный смертью родителей девятилетней ребёнок…
Различные виды магических существ тоже иногда представляют себя, словно зачитывают статью из энциклопедии:
«Считается, что мы потомки троллей. Обладаем с пеленок мудростью, силой и магией, — заявил малец».
Хотя, может, это и сознательный приём: ведь ГГ специалист по фольклору, и если это лишь видения, то предметы её исследований вполне могут изъясняться в них цитатами из академической литературы. Этим же, вероятно, можно объяснить и то, что Скандинавия эпохи викингов показана через призму современной исторической науки. Скажем, названия «гёты», «викинги», «варяги» с большой долей вероятности несли для современников совсем иной смысл, нежели сейчас. Или вот «Балтийского» моря тогда ещё не было, скандинавы того времени называли его Восточным. Но, как сказано, мир этот альтернативен, так что придирка не принципиальна. С другой стороны, в романе достаточно исторически вполне аутентичных мелочей, например, «тягучее пиво» — таким, а не жидким, как наше, оно тогда и было.
Простота и стройность в целом характеризуют и структуру романа, хотя вот два флешбэка — из Средневековья и Древнего Рима, где появлялся аватар ГГ, выглядят несколько чужеродно. Впрочем, эту шероховатость можно снять, добавив ещё парочку таких эпизодов — для уравновешивания текстовой конструкции.
Остаётся попенять автору лишь на довольно частые опечатки и ошибки, к примеру, местами неправильно оформленную прямую речь — что легко убирается корректурой. И поздравить его с интересным и достойно написанным романом.
Имею возможность, способности и желание написать за разумную плату рецензию на Ваше произведение.