Рецензия на роман «Благословенный. Книга 1»
Авторы наши, о попавших в прошлое современниках книги сочиняющие, любят героев своих запихивать в тела самодержцев российских, и, кажется, не обошли вниманием ни одного из Романовых (исключая только, по-моему, несчастного Иоанна Антоновича, да и то я не уверен).
Про Александра I Благословенного читаны мною три книги: "Маленький Саша" Дениса Орлова с Самиздата и здешние два впроцессника, "Александр" пера Шеллины и вот это вот творение писателя, взявшего себе псевдоним в честь историка британского Коллингвуда, вероятно, потому, что и профессией, и взглядами с оным совпадает.
Беда большинства наших сочинителей, пишущих о временах, от нас в прошлое отдаленных, в том, что не только авторский текст, но и речи персонажей у них писаны языком нынешним, да часто еще и не просто разговорным, а вдобавок низким штилем, подчас с употреблением слов жаргонных, описываемой эпохе не свойственных. Доселе счастливым исключением была серия Радова про графа Читтано, но вот любезный автор рецензируемой ныне мною книги немало потешил еще более удачной стилизацией под времена матушки-императрицы Екатерины Великой. Отрадно то, что не только язык персонажей той поре соответствует, но такожде и авторский текст. При этом писатель не увлекается чрезмерно, как это свойственно порой, например, Роману Шмаракову, величайшему стилисту наших времен, каковой, переводя со средневековой латыни стихи, излагает их на русском языке так, как сделал бы это Феофан Прокопович. Но тот писал для людей, современных ему, а не нам, и переводы Шмараковские часто неудобочитаемы (а надо заметить, что Пушкин и Жуковский тем славны, что переводы свои слагали так, чтобы были они приятны для читателей их времени, а не века, когда оригиналы написаны были).
Замечу, что господин Коллингвуд здешний весьма в истории осведомлен, благодаря чему и события, и персонажи серии сей получились у него отменно достоверными: события не только в той части, где они следуют за действительностью, но и в той, где в них вмешивается главный герой, меняя то, что происходило на самом деле, а персонажи -- в части правдивости характеров, кои у писателя вышли яркие и насыщенные подробностями (по большей части настоящими, взятыми из свидетельств людей, лично их знавших).
Автор явно проработал огромное количество исторических источников, что делают многие, но, не в их пример, создал на той основе не конспект, формирующий условную сцену для подвигов персонажа (как сделал, например, известный господин, опубликовавший здесь серию про брата нашего главного героя), а истинную энциклопедию эпохи, могущую стать для заинтересованного читателя бесценным потоком знаний о живших тогда лицах и о делах лиц оных.
Более того, автор настолько увлечен стал теми историческими источниками, что подчас вставляет в текст незакавыченные куски из них, иногда целыми абзацами. Как пример упомяну историю польского бунта, приведшего к третьему разделу сей несчастной страны: она пестрит вставленными без изменений фрагментами из "Истории падения Польши" Соловьева. В описании псовой охоты же наблюдаются многие фразы из "Записок псового охотника Симбирской губернии" за авторством Мачеварианова. К чести автора, его собственный текст, между скопированными из источников фразами находящийся, стилизован настолько хорошо, что они почти не выбиваются из гладкой ткани повествования, и их наличие видимо только глазу читателя опытного и эрудированного, знакомого с манерою письма разных времен.
Текст по большей его части прилично грамотен, хотя и нуждается в корректуре и некотором редактировании. Пресловутое -ться/-тся порой меняется местами как разнополые шалуны-близнецы, пытающиеся подшутить над малознакомым гостем. Кое-где автор на протяжении одной главы может подзабыть, как правильно звали персонажа, и Пюисегюр (к примеру) вдруг становится у него Пьюсегюром. Да и со знаками препинания не везде хорошо. Но то беда малая, легко поправимая.
К сожалению, в эпизодах, касающихся вопросов технических, писателя подводит его гуманитарное образование. Не стоило бы ему вдаваться, скажем, в подробности конструкции парусного корабля, в коей разбирается он примерно так же, как я в выведении новых сортов кайенского перца. Читая соответствующий кусок, я уподобился ржанием застоявшемуся жеребцу, почуявшему кобылу в ея поре.
Тем не менее, на то не взирая, серию сию весьма рекомендую всем, кому интересны екатерининская эпоха, ее люди и приключения попаданца, пытающегося что-то поменять.