Рецензия на роман «Гибель титанов ч.2»
Рецензия на роман "Гибель титанов ч.2"
Роман Дмитрия Чайки "Гибель титанов ч.2" является двенадцатым в цикле, и охватывает временной период с октября 641-го по ноябрь 644-го года. Уже ставший императором Запада Самослав доводит до конца свой грандиозный план по наведению порядка в нынешних и бывших имперских землях и установления там правил римского мира. А поскольку ядром новой империи стали славянские земли, в том числе никогда не контролируемые Римом, то эти правила распространились теперь и далеко за пределы бывшей Римской империи. Итак, какие же проблемы занимают Самослава, его жен и подросших сыновей?
Властители Равенского и Африканского экзархатов ведут себя как почти независимые правители и практически не управляются из Константинополя. Но теперь на стороне Самослава имперские законы, и ему остается спровоцировать своих противников на их нарушение, чтобы обрести законный повод для вмешательства. В Италии он играет на противоречии между римской знатью и грабящим город экзархом Равенны. Самослав восстанавливает функционирование римского Сената, тот приговаривает к смерти посланца экзарха, экзарх со своим весьма разношерстным воинством идет осаждать Рим и оказывается разгромлен хорошо подготовленным легионом и аварской конницей Самослава. Экзарха Африки ловят на его приверженности православным канонам, вручив ему поддельное послание Константинопольского патриарха Павла с требованием заставить африканскую церковь принять монофелитство. Экзарх Григорий в ответ бунтует и провозглашает себя императором, после чего его остается принудить к капитуляции, приведя флот и высадив в Карфагене сводный легион. В реальной истории Григорий тоже объявил себя императором, но погиб в войне с арабами.
Бездарные правители Восточной империи, между тем, делают все для своей собственной ликвидации. Полководец Валентин устраивает авантюрный поход на арабов, терпит разгром и не находит лучшего выхода, как самому стать еще одним императором, свалив вину за поражение на вдовую императрицу Мартину. Упрямая Мартина отказывается бежать из Константинополя под покровительство Самослава, ненавидящие ее царедворцы убивают ее вместе с сыновьями, а ее малолетних дочерей отдают в монастырь, чем развязывают руки Самославу. Переворот этот случается на несколько лет позже, чем в реальной истории, но общая канва исторических событий, как видим, остается не нарушенной.
Мария не желает, чтобы ее сын Владимир стал королем лангобардов и старается посадить ее на константинопольский престол, для чего осуществляется многоходовая интрига. Агенты Самослава поднимают константинопольскую чернь на бунт против Валентина, закончившийся его убийством и под шумок вывозят в Братиславу обеих принцесс, на одной из которых и предстоит жениться Владимиру. Флот Самослава идет на Константинополь, чтобы покарать убийц Мартины и ее сыновей. Местные ромеи к тому времени самостоятельно открывают рецепт эффективной горючей смеси, но у Самослава более грамотные флотоводцы, и константинопольский флот завлекают в ловушку в Геллеспонте. Город попадает в осаду, но при этом Самослав подкупает его население, снабжая египетским зерном. Упрямый юный император Констант сдаваться не собирается, и агент Самослава Миха топит его в бассейне, при этом гибнет и сам. В реальной истории Валентин и Констант погибают схожим образом. Теперь уже ничего не мешает жителям Константинополя принять условия Самослава и провозгласить Владимира своим новым императором. Последний символический штрих наносит сам Самослав, по примеру Вещего Олега приколотив щит к городским воротам.
Все большую часть государственных функций принимают на себя старшие сыновья Самослава. Святослав командует флотом и обустраивает Египет, а Берислав постепенно выдвигается на роль главного безопасника империи. Он обнаруживает, насколько опасным может стать усиление королевства Сигурда в Британии, и побуждает отца создать ему противовес в виде Нортумбрии и уцелевших королевств бриттов. У него появляются собственные агенты, тайно устраняющие врагов империи, и ему предстоит сменить Горана во главе безопасников, поскольку тот активно поддерживает язычество, а Самослав намерен в будущем привести к христианству все население своего государства и делает для этого все возможное, даже расчищая для своего верного соратника Григория кафедру Александрийского патриарха.
Единая религия часто используется для скрепления многонациональных государств, на этом стояли и Византия, и Арабский халифат. Но большинство населения Словении по-прежнему исповедует язычество, и особенно популярен там культ Богини, живым воплощением которой считается жена Самослава Людмила. Она, однако, стареет и готовит себе в преемницы юную супругу Берислава Ванду, которая становится знатоком Библии и успешно обращает против ортодоксального христианского культа имеющиеся там противоречия. Не могу не процитировать здесь ее спор с Бериславом.
"Вечера Берислав проводил в своих покоях. Им с Вандой и Ирмалиндой выделили несколько комнат на втором этаже. И если у Ирмалинды княжич бывал один раз в месяц, то с Вандой проводил все остальное время.
- Что ты делаешь? - изумился он, когда увидел собственную жену, которая с необыкновенным вниманием читала Библию.
Она была диво как хороша, наливаясь с каждым днем женской красотой. Он даже остановился, будучи не в силах оторваться от точеной шеи и профиля, достойного статуи. Услышав его голос, Ванда повернула голову, и сердце Берислава как будто остановилось. Он любил ее без памяти. Ведь она оказалась не только красива, но и очень умна, и обладала неуемной тягой к знаниям. Нечасто такое встречалось у жен и дочерей нобилей. Пытливый ум Ванды оказался остр и тонок, словно игла. А вопросы ее били точно в цель.
- Что ты делаешь? - повторил он.
- Читаю, - в недоумении подняла она на него прекрасные глаза. - Интересно же.
- Библию? Ты? - растерялся Берислав. - Но зачем?
- Чтобы понять, - коротко ответила Ванда, подставляя губы для поцелуя.
- Что именно? - Берислав сел рядом и впился взглядов в прекрасное, словно маска, лицо. Чем дальше, тем больше Ванда стала походить на его мать, копируя ее даже в немногословности. На людях дочь лодочника и вовсе походила скорее на ожившую статую, чем на живую женщину. И только здесь, в кругу семьи, она снова становилась сама собой.
- Вас, христиан, понять хочу, - сморщила она хорошенький носик. - Хочу понять и не понимаю. Вот вроде бы господь ваш милосерден, и сына своего в жертву отдал за грехи людские. А вроде бы он и не милосерден вовсе.
- Книгу царств читаешь? - поморщился Берислав.
- Второзаконие, - покачала головой Ванда и прочитала нараспев:
"А в городах сих народов, которых Господь Бог твой дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души, но предай их заклятию: Хеттеев и Аморреев, и Хананеев, и Ферезеев, и Евеев, и Иевусеев, как повелел тебе Господь Бог твой, дабы они не научили вас делать такие же мерзости, какие они делали для богов своих, и дабы вы не грешили пред Господом Богом вашим".
- Жуть какая-то здесь написана, муж мой, - зябко передернула плечами Ванда. - А иудеи эти - зверье дикое, прямо как бойники. Только что человечину не едят. Мыслимо ли дело: живых людей в печах жечь и пилами пилить? А зачем Иисус Навин всех жителей в Иерихоне перебил? Женщин, стариков, детей малых? Точно твой бог так добр, Берислав? Ведь так даже даны дикие не поступают!
- Видишь ли... - замялся княжич. Он и сам много раз думал об этом, но ответа так и не нашел. А то, что говорил ему владыка Григорий, удовлетворить его не могло.
- Господь... не всем свою милость дает, - сказал, наконец, он. - Только тем, кто верует в него всей душой. Там ведь еще хуже люди жили. Вот из четвертой Книги царств:
"И увидел царь Моавитский, что битва одолевает его, и взял с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю Едомскому; но не могли. И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене".
- Вон оно чего-о, - протянула Ванда. - Тот есть у богов все как у людей, да? За власть борются. То-то я никак не пойму, чем его так почитатели Ваала разозлили? А теперь поняла... Ревнив твой бог, Берислав. Думаю я, скоро и у нас до большой крови дело дойдет.
- Почему так решила? - обнял ее Берислав. - У нас свободно веровать, как душа просит. Я же с тобой живу. И отец мой не принуждает мать христианство принять.
- Это потому, что пока слаб здесь твой бог, - Ванда изогнула в улыбке резко очерченные губы. - Как только он силу наберет, начнет крови требовать.
- Да не будет этого никогда! - нахмурился Берислав.
- А ты внимательно эту книгу читал? - спросила его Ванда, показав ему на Библию. - Обязательно будет! Тут же все так написано, что даже дочь лодочника поняла. Он своим готов все отдать, а остальные для него и не люди вовсе. Кстати, у мусульман ведь то же самое. По их вере язычник должен или ислам принять, или умереть. Тут вы похожи. Бог-то у вас один. Только пророки разные.
- Хорошо, - кивнул Берислав. - Допустим, это так. Хотя Иисус - само воплощенное милосердие...
- А сколько он больниц построил? - посмотрела ему в глаза Ванда. - Это матушка твоя - воплощенное милосердие. Она детишек голодных кормит и лечит, рожениц спасает. Людям знания несет, как от болезней беречься. Разве монахи в Бургундии так делают? Они только виноградники у крестьян отнимать горазды и десятину драть. Поговори с газетчиками нашими. Они тебе расскажут, как по приказу аббата межевые камни переносили. Разве говорил Иисус, что люди должны десятую часть от трудов своих отдавать?
- Не говорил, - покраснел Берислав. - Это в Ветхом Завете сказано. Для иудеев...
- Тогда зачем их короли франков крестят насильно? - раскрыла в недоумении глаза Ванда. - Они же народ богоизбранный. Так в твоей книге написано!
- Отдай! - протянул руку Берислав. - И не читай больше! Не для тебя эта книга. Ты только грязь оттуда выдергиваешь. Библия - она иносказательна. Не всегда надо читать так, как там написано. В ней глубокий смысл сокрыт. Жизнь сложна, Ванда. И люди сложны.
- Да ничего сложного в людях нет, - усмехнулась она. - Люди просты, муж мой. И желания у них тоже просты. Они еды побольше хотят и жизни спокойной и понятной. А кто им это даст, людям едино. Послушай, что огнепоклонники-персы говорят. Они тебе расскажут, как сейчас у них на родине от веры в старых богов отрекаются. Кто из-за страха, а кто из-за выгоды.
- Это не боги, а демоны, - нахмурился Берислав. - Есть лишь один бог - творец сущего.
- Значит, и демонов тоже он сотворил? - расхохоталась Ванда до слез. - Зачем же он тогда людей карает, которые в них веруют? Ведь он сам создал их?
- А правда, зачем? - растерялся Берислав и даже присел, обхватив голову руками. - Вот загадка, так загадка...
- Что делать станешь, когда твой бог наберет силу, муж мой? - спросила вдруг Ванда. - Тоже начнешь кровь лить, как царь Давид? Как Ииуй или Иисус Навин?
- Точно нет, - покачал головой Берислав, а потом опомнился. - Да я-то здесь при чем? Святослав править будет! Ему решать!
- Ой, а я и забыла! А цезарь-то у нас и вовсе монофизит! - змеиной улыбкой изогнула губы Ванда. - Он веру принял народа египетского. Что же вы, волчата, устроите, когда старый волк помрет, а?"
По сути, Ванда излагает здесь аргументы Симона Мага в его споре с апостолом Петром в "Псевдоклиментинах". Симон первым тогда заметил, что бога Ветхого Завета никак нельзя признать благим, он злобен и мстителен, и то, чему учит он, совсем не похоже на учение Христа. Гностики из этого сделали вывод, что Яхве не является отцом Иисуса и что вообще это не настоящий Бог, а в лучшем случае лишь демиург, создатель материального мира.
Гибель "титанов", то есть властителей, определяющих судьбы мира, происходит, между тем, не только в Италии и Константинополе. Халиф Умар погибает от руки перса-огнепоклонника, как и в реальной истории, и на его место избирают Усмана, выражающего интересы торговцев, предпочтя его более жесткому Али, что вскоре приведет к расколу мусульманской уммы.
Словенская знать, между тем, жаждет стать полноценной феодальной аристократией, владеющей собственной землей, а не получающей ее за службу. Социальные лифты, возносящие на самый верх таланты из простонародья, перестают работать, и прорваться туда удается только за счет удачных браков, как это делает Коста, сотрудник службы безопасности и при этом пронырливый прохиндей, сумевший разбогатеть и сговорить отдать за него Анну, дочь Любавы и Деметрия.
И главным титаном в этой истории становится все же Самослав, являющий собой образец по-настоящему мудрого правителя, заботящегося не об удержании власти и текущем благополучии страны, но и о том, чтобы и после его смерти она не оказалась ввержена в раздоры между наследниками или в результате феодальной раздробленности. При этом он старается заранее купировать все потенциальные угрозы даже на много веков вперед, переселяя, например, литовские племена с побережья Балтики на Балканы. И вокруг него вырастает плеяда новых сильных государственных деятелей, включающая и его умных жен, и правильно воспитанных и хорошо обученных наследников, и поднятых им с самого низа верных и талантливых соратников, пусть все они и не обладают послезнанием попаданца. Самослав в этом романе, по сути, успешно завершает свою историческую миссию, созданное им государство способно теперь существовать и без него.
Стоит отметить, с каким мастерством автор пишет свою версию альтернативной истории. Даже когда она уже кардинальным образом отошла от реальной, он все равно по возможности старается сохранить в ней основные реперные точки реальной истории, придумывая для этих событий новые обоснования, и не игнорирует существовавшие в то время тенденции общественного развития. Это заметно выделяет его романы на фоне творчества тех авторов, которые либо плохо представляют себе последствия внедряемых новаций, либо вообще руководствуются не желанием нащупать более комфортные пути достижения социального прогресса, а стремлением хоть так отомстить за реальные или вымышленные исторические обиды.
Таким образом, данный роман, как и весь цикл, следует отнести к наиболее качественным образцам жанра альтернативной истории, что позволяет рекомендовать его самой широкой читательской аудитории.